Александр Тамоников - Даманский. Огненные берега

— Не знаю, товарищи… — Скулы вдруг свело судорогой, захотелось прокашляться. — Серьезно говорю, не знаю. Не был я ни в каких верхах. Верхи — они там, — Павел кивнул на потолок, — вы — здесь, а я где-то между… По логике, не должно ничего начаться — глупо затевать большую войну из-за чахлого островка, не имеющего стратегического значения. Пойти на принцип? Так сходили уже, обозначили позицию в драках. У нас — коммунисты, у них — коммунисты… Хотя и не такие, как мы, — фанатичные, с промытыми мозгами, одержимые идеями своего бесноватого Мао. Но все равно, где это видано, чтобы коммунисты с коммунистами воевали? Будем верить, что у них в верхах восторжествует здравый смысл и конфликта удастся избежать. А наши дипломаты помогут… Вы же не хотите, чтобы война началась? — прищурился он.

— Не хотим, товарищ лейтенант, — проворчал сержант Покровский. — Наши родители еще ту войну помнят, ночами просыпаются… Да и проку от этих войн? Вон, Америка уже четыре года во Вьетнаме воюет, а что толку? У них оружие лучше, солдаты натасканные, зато у вьетнамцев — дух, понимание своей правоты, да и больше их, чем этих янки. Еще лет десять будут рубиться, и ничего не изменится, пока Америку окончательно протесты не накроют… А с Китаем-то как воевать? Нет, мы, конечно, будем, если прикажут… — сержант смутился.

— Уже анекдоты всякие появились, — подхватил Черемшин. — Рассказать? Совещание в китайском штабе. «А армию пошлем?» — «Нет, армию не пошлем, будем просачиваться мелкими группами — по полтора миллиона в каждой». — «А танки все пойдут?» — «Да, танки все. Сначала первый, потом второй».

Солдаты засмеялись, заметно расслабились.

— Спокойствие, бойцы, войны не будет, — объявил Котов. — И то, что в анекдоте, — миф. На самом деле, танков у них чуть больше, а пехоты — чуть меньше. А вот строевая подготовка, напоминаю, будет, — он демонстративно посмотрел на часы. — И осталось до нее уже не полчаса, а двадцать четыре минуты. Р-разойдись! Бабаев, останьтесь.

Пограничники разбредались, сочувственно поглядывая на сослуживца. Бабаев насупился, смотрел волком.

— Мстить будете, товарищ лейтенант? Ну, за тогдашнее, в поезде. Подумаешь, с супругой вашей по душам пообщался. Она же не возражала. Просто поговорили… А на вас и формы не было, откуда я знал, кто вы?

— Не оправдывайся, Бабаев, — ответил Павел. А ведь он тогда действительно струхнул. Такое совпадение — одно на миллион, а ведь работает! — Я еще не пал так низко, чтобы сводить личные счеты, пользуясь служебным положением. Хотя, знаешь… соблазн велик, — лейтенант сухо засмеялся, и рядовой боязливо втянул голову в плечи. — Ладно, расслабься. Спи спокойно, как говорится. Но дисциплина у тебя хромает, с этим надо бороться.

— Так расслабился в отпуске, товарищ лейтенант, отвык, трудно вливаться обратно в коллектив…

— Поможем, Бабаев, не переживай. Ты как из поезда вышел? Почему я тебя не видел?

— Ну, вышел, как все, — пожал плечами рядовой. Он немного приободрился, постреливал глазами. — Пять минут была остановка. Взял чемодан и вышел. Там еще трое местных сходили. Вот только вас с супругой не видел, уж извиняйте…

Павел поморщился. Проспали они тогда с Настей. На перрон выскочили — все уже ушли.

— И куда ты делся? Ночь же была?

— Так это… — Бабаев зачесался, скроил хитрую мину. — Есть у меня знакомые в Бикиновке, у вокзала живет человек… Там частный дом — вот туда и побрел, приютили, спать положили… Мне же сегодня надо было на службу явиться, поэтому не спешил…

— Женщина? — Павел насмешливо посмотрел ему в глаза.

— Ну, да, знакомая, — неохотно выдавил Бабаев. — В Нижней Масловке познакомились, она иногда к сестре приезжает… А что, дама незамужняя, три года в разводе, ребенок… Ну, постарше меня, а что такого? Уставы не запрещают. Я же не в самоволку к ней ходил… А в шесть утра ее сосед меня до Нижней Масловки подбросил — на работу ехал. До заставы пешком добежал через лесок…

— Ну-ну, — хмыкнул Павел. — Блудим, значит, Бабаев? А еще в поезде к чужим женам пристаем… Кто те двое? Тоже с тобой сошли?

— Да нет, мы вместе из Новосиба ехали… Они тоже в Электротехнический институт поступали, их с первого курса отчислили, они во Владике служат на морфлоте, совпало так, смеялись, что мир тесен…

— А тебя с какого курса отчислили?

— Ни с какого, — сокрушенно вздохнул Бабаев. — Не поступил, баллом не вышел. Год перекантовался, потом в армию забрали… виноват, призвали. Сейчас гадаю — может, снова поступать?

— Сам решай, — пожал плечами Павел. — Но что-то мне подсказывает, без твоей фигуры мир электротехники прекрасно справится. Все, ступай, Бабаев. И чтобы никаких мне тут вольностей.

— Зря вы так с ними, товарищ лейтенант, — смущенно сказал старшина Фролов. — Особенно с Тереховым и Бабаевым, с последнего вон даже краска сошла. А между прочим, при всей кажущейся никчемности — очень смышленый парень. Отстрелялся на «отлично», владеет приемами рукопашного боя, кроссы бегает лучше всех. Память отличная — уставы вызубривает быстрее остальных. Выносливый, в наряде никогда не ропщет, проявляет полезную инициативу. Опять же в январской драке с китайцами отличился…

— Это как? — не понял Павел. — Больше других носов разбил?

— Да нет, идею подсказал: делаем вид, что испугались, убегаем, а когда китайцы бросаются за нами, заманиваем их в тупик на берегу и метелим, пока пощады не запросят… И фокус с рогатинами, кстати, тоже Миша придумал — изобретательный, черт… Да, не спорю, есть у него отдельные недостатки. В самоволку в Нижнюю Масловку бегал, ночью хватились, а его нет. Зубы замполиту показывал. На губе в Боровичах пять суток отсидел за пьянку… У нас же на заставе нет своей гауптвахты. Пытался новобранца припахать из первого взвода — да, собственно, и припахал, тот ему неделю за куревом бегал…

— А в целом правильный, душевный человек, — крякнул Павел. — Самому-то не смешно, Фролов, выгораживать такое чудо? Кто его в отпуск отпустил с таким послужным списком?

— Так отец у него скончался, — развел руками старшина. — Обязаны отпустить на похороны. Правда, он не жил с матерью, давно развелись, выпивал, в общем, асоциальный тип…

— Все, старшина, довольно, больше слушать ничего не хочу. Выводите взвод на построение, займемся старой доброй муштрой.

Только в девять вечера уставший, как собака, Павел дополз до дома, поднялся на второй этаж.

— Вам кого? — пошутила Настя.

— Вас, Анастасия Игоревна, больше ничего не хочу…

— А больше ничего и нет, — вздохнула жена, впуская на порог законного супруга. — Входи уж, душа пропащая.

Она куталась в толстый платок, смотрела грустно, но выглядела неплохо. Павел облегченно вздохнул. Копошилась весь день въедливая мысль: придет домой — а супруги и след простыл, ушла ловить попутку до Бикиновки. Но пахло в прихожей как-то странно. Он с опаской потянул носом. Под ногами запищало, он от неожиданности отпрянул, чуть не наступил на что-то мягкое. Существо мяукало, отбивалось, когда он его ловил. Это оказалась не крыса. Настя включила свет в прихожей. Он держал на руках крошечного лохматого котенка, тот щурился, извивался, пытался вывернуться. У него был странный окрас — сам рыжий, а кончики ушей и носа — белые.