Александр Тамоников - Даманский. Огненные берега

Караульное помещение располагалось в складках местности недалеко от реки. Отсюда хорошо просматривался остров Атаманский, часть советского берега в обе стороны. При необходимости включались прожекторы. В каждом наряде — сержант и четверо бойцов. «Не считая поводырей», — подшучивали военные. Еще заслон на самом острове — два или три пограничника (увы, без средств связи).

Падал снег, наряды пропадали в полумраке. Каждые четверть часа оператор дежурной смены принимал доклады: в зоне патрулирования — никаких происшествий. Сил четвертого взвода вполне хватало, чтобы на сутки прикрыть границу. Наготове резервная группа из бойцов третьего взвода — для реагирования на чрезвычайные ситуации. Напряженность не спадала, чувствовалась во всем.

Всю ночь Павел был настороже, не смыкал глаз. Встречал и провожал наряды, выходил к реке, нервно курил, периодически приказывал включать прожекторы. Первое дежурство, никакого опыта, бездна ответственности…

Происшествие случилось незадолго до рассвета. Со стороны острова прогремела автоматная очередь. Затем, после паузы, вторая.

— Товарищ лейтенант, там что-то происходит! — сообщил дежурный оператор. — Двое наших на острове — Черемшин и Лупенко…

«Караул, в ружье! Все прожекторы развернуть на остров!»

Он обязан лично все выяснить. Пока еще подтянется группа быстрого реагирования… Все, кто находились в помещении, спешно натягивали полушубки, хватали оружие. Лузин, Модяну, Глобыш, Шагдаров, кто там еще…

Выстрелов больше не было, но группа под его командованием уже скатывалась к реке. Тропы протоптаны, неплохо освещаются. Солдаты выбегали на лед, растягивались в шеренгу — нельзя бежать толпой. «Коньки бы сюда, — мелькнула мысль, — вдвое быстрее бы добежали».

Лед припорошен снегом. Периодически его выдували ветра, иногда, в безветренную погоду, он скапливался снова. Бежать было трудно, скользили подошвы. Люди растягивались, но никто не роптал. Охнул Модяну, разъехались ноги, что-то сплясал, кинулся догонять сослуживцев.

Шестьсот метров до острова — три минуты фигурных катаний на льду. Берег приближался, невысокие заснеженные обрывы, кусты плотными пачками. Там должны быть тропы, протоптанные пограничниками… Свет от прожекторов становился мерклым. Кусты на берегу громоздились невнятной массой. Павел не чувствовал страха, только возбуждение. Это было первое в его жизни чрезвычайное происшествие…

Люди подбегали к острову, огибали камни, карабкались наверх.

— Рассыпаться, передвигаться короткими перебежками! — командовал Павел. Холод обжигал гортань, через слово приходилось кашлять.

— Да знаем мы, товарищ лейтенант, не в первый раз… — бормотал Шагдаров, помогая командиру взобраться на обрыв. — Нам еще весь остров пробежать надо — заслон на другой стороне…

Остров пробежали за несколько минут — семьсот метров, терпимо. И кто-то будет оспаривать практическую пользу марш-бросков? Мелькали проплешины голой земли на ветреной стороне, осталась сзади кучка строений. Впереди — лесистая масса, низкорослые деревья. Волосы взмокли под шапкой, дыхание сбилось. Солдаты бежали размеренной рысью, на открытых участках виляли, как зайцы. Видимо, имелся горький опыт…

За спиной остался лесок, пограничники выбежали к северному берегу. Пользы от прожекторов уже не было — слишком далеко. Бугры, комья глины, чахлая растительность на покатых спусках. И этот бесполезный кусок суши китайцы считают своим?

Бойцы залегали, поползли по-пластунски. С косогора кто-то поднялся, бежал навстречу, сгибаясь в три погибели.

— Не стреляйте, это я, Черемшин… Не вставайте в полный рост, ложитесь…

— Что за стрельбы тут у вас, Черемшин? Воробьев добиваете?

— Да если бы так, товарищ лейтенант… Это не я, это Лупенко, он там, левее, увидел кого-то… Говорит, несколько человек к острову бежали… Может, померещилось… Я на данном участке ситуацию контролирую, а он там, слева…

— Лузин, Глобыш, остаться здесь, рассредоточиться вдоль берега. Остальные — за мной…

Солдаты перебегали вдоль береговой полосы, смещались на северо-западную оконечность. Подмерзали ноги, руки в перчатках теряли чувствительность. А под шапкой и полушубком, наоборот, все сопрело.

В складках у маленького мыса уже кто-то возился. Свои — Бабаев первым добежал до Лупенко. Модяну остался за камнями, Павел с Шагдаровым съезжали в ложбину перед косогором. Позицию боец выбрал удачную, выложил склон жухлой травой, огрызками досок, фанерой — соорудил вполне приличную «лежку».

— Лупенко, что случилось?

— Товарищ лейтенант, да бес его знает… — растерянно бубнил рядовой, от волнения переходя на украинскую речь. — Лежу себе… Снег валит, темнота, лед рядом… Вижу, кто-то вылупился из темноты, вроде стоит. Потом еще один, третий, четвертый…

— Ох, Яшка, глаза велики у твоего страха, — сплюнул с досады Бабаев. — Почудилось тебе — может, во сне привиделось или с головой неладно, а мы в такую даль перлись.

— Да нет же, я что, слепой? — горячился пограничник. — Не первый раз замужем, я эту кухню уже наизусть… Все, как положено по уставу: стой, кричу, стрелять буду. Они отступили, пропали, в общем. Лежу дальше, не дышу, шарю во все стороны. А снег, зараза, так и валит… Снова кто-то мерцает, перебегает вроде. Кричу: стой, стрелять буду! А они шастают, то появятся, то пропадут. Издеваются, короче. Ну, я и стрельнул — в воздух, понятное дело. А они бесшумно так, шныряют, словно привидения, только пятна вижу… Снова очередью вверх… Вроде отошли, но кто их знает…

— Эх, Лупенко, не поспали мы из-за тебя, — проворчал Шагдаров. — А что, товарищ лейтенант, может, и привидения тут есть. Шаманы нанайские накликали — они тут иногда справляют свои обряды. У нас ведь тоже в Бурятии еще не всех шаманов ликвидировали, остались в глухих отсталых районах…

— Так, заткнулись, — приказал Павел. — Рассредоточиться — только ползком, прячьте от пуль свои ценности. Где ты их видел, Лупенко?

— Там, — кивнул боец. — А еще там… — показал он в другую сторону. — Танцевали на льду, супостаты, метров сорок до них было…

Неуютно становилось на душе. Кто такие эти «привидения» — двух мнений быть не могло. Что им мешало обойти остров с запада и в данную минуту подкрадываться сзади? Кто их сдержит — Бабаев? Павел забыл про холод, забрался на косогор, пристроился боком. Ветер стих, снег падал медленно, торжественно — как в новогоднюю ночь. Узкая протока в северо-западной части острова заметно расширялась. Если метрах в сорока они блуждали, значит, уже на советской территории.

Видимость была отвратительной. Прожекторы с советской стороны сюда не добивали — озаряли только лес на китайских сопках. Сквозь пелену вырисовывался китайский берег — невнятный склон. Он не видел, чтобы там кто-то двигался. Солдату могло показаться, но это вряд ли, не первый день на службе. Павел вглядывался в темноту, затаив дыхание, и сам не заметил, как начал приподниматься…