Александр Тамоников - Даманский. Огненные берега

— Да куда там, не в разведку же ходил, товарищ лейтенант… — раненый сокрушенно вздохнул, — шляются по лесу с автоматами, как лешие… Землянки у них — явно не сейчас вырыли, все прогнить успело, давно, видно, глаз на наш остров положили… А еще просеку прорубили, батарею сорокапяток на обрыв подтащили, чтобы лупить по нашим позициям, только наши эту батарею уже в пух разнесли…

— Вот об этом и поговоришь со следователем. Может, еще что-нибудь вспомнишь. Ну, бывай, гулена, не скучай. — Павел протянул руку, Бабаев ее с удивлением пожал. Рука у него была вялой, пальцы слушались плохо. — Не сбегай никуда, отлежись хоть пару дней.

Китайская сторона недобро помалкивала. Северный берег с колючим прищуром взирал на вожделенный остров.

В этот же день в пустую пристройку поселковой лечебницы перевезли тела погибших пограничников. Намеренно выбирали помещение без отопления. Трупы положили в ряд, прикрыли простынями. Начинала работу комиссия военной судмедэкспертизы.

Люди отворачивались, прятали глаза. Большинство тел было изувечено. Их добивали штыками. Потом, уже мертвым, выкалывали глаза, уродовали лица — с каким-то необъяснимым, психиатрическим наслаждением. Те, кто это делал, не были людьми…

Изувеченная группа капитана Стрельцова, группа сержанта Сычева, попавшая в засаду на острове. Пограничников кромсали, пока не подоспели бойцы сержанта Покровского. Четверть часа китайцы безнаказанно бесчинствовали. Многие тела изувечили до такой степени, что их невозможно было опознать. Эксперты путались, не могли точно сказать, кто именно перед ними. Версии разнились. Кого-то рвало, другие спешили вырваться на свежий воздух.

Пожилые женщины из поселка держали под руки статную Александру Львовну Стрельцову в простеньком черном платке. Она окаменела, казалось, вдова не понимала, что происходит. Иногда она хмурилась, не понимала, почему оказалась в этом месте, искала кого-то глазами среди живых. Потом опять цепенела и долго глядела на мертвого мужа.

Давилась слезами Алена Орехова — остроносая, худенькая. Она прожила с мужем три недолгих года, всегда следовала за ним тенью — безропотная, на все согласная. И вдруг — словно почву выбили из-под ног…

В два часа дня западнее острова Атаманский наблюдательный пост зафиксировал движение. Китайские солдаты вынесли на лед чье-то тело, проволокли его метров сорок и бросили, поспешив ретироваться в кусты. В указанном направлении выдвинулись два БТРа с полным комплектом вооружения. Подъезжали осторожно, готовые изрешетить кустарник. Один объехал тело справа, другой слева, сократили интервал до минимума и встали, прижавшись бортами. Из заднего люка выбрались двое пограничников, осмотрели труп на предмет замаскированной гранаты, потом осторожно подняли и перенесли к люку. Товарищи помогли втащить его внутрь. Пограничники вскарабкались в десантный отсек. Боевые машины отъезжали задним ходом, стрелки припали к пулеметам. Только на середине реки БТРы развернулись и покатили в свое расположение.

Мертвое тело принадлежало рядовому Локтионову. Его перенесли в импровизированный морг. У сослуживцев ком подкатил к горлу. Изуверы оставили в целости только голову, а тело вдоль и поперек искромсали штыками. Глумились уже над мертвым.

Бабаеву, лежащему в госпитале, сообщили печальную весть. Никто не знает, сам ли он удрал или «добрый» доктор отпустил его на полчаса, войдя в положение. Михаил имел бледный вид, морщился, глотал слезы, которых не стеснялся. Опустился на колени рядом с земляком, пристально всматривался в синее лицо.

— А Саньке посылка пришла из дома, — мрачно сообщил стоящий за спиной Глобыш. — Как всегда, наверное, конфеты, шоколад, болгарские сигареты… Почтальон сегодня утром принес. Что с ней делать? Обратно отправим или откроем?

— Откройте, — глухо проговорил Бабаев. — Поделите сигареты и конфеты, помяните парня. Предки поймут, они у Сани нормальные, виделся я с ними на «Холодильнике», когда нас призывали…

— Да, поделите, — разрешил Павел. — Думаю, они не станут возражать.

Начальство приняло решение: похоронить пограничников на территории заставы. Павших подчиненных капитана Бубенцова — на «Куликовских сопках». Трех офицеров — в городе Уман Приморского края.

За казармами на пустыре пытались выкопать братскую могилу. Мерзлую землю не брали ни ломы, ни лопаты. Из поселка привезли компрессор, но и он не помог. Земля не поддавалась. Вечером завезли взрывчатку, обошли с сообщением все казармы, жилые квартиры в городке — чтобы люди не нервничали. Объявили через динамики в поселке. Ночью заложили взрывчатку в землю и подорвали…

Телеграммы шли во все края огромной страны. «Ваш сын пал смертью храбрых при защите границы СССР. Похороны состоятся 6 марта в поселке Нижняя Масловка Пожарского района Приморского края. Выражаю глубокое соболезнование по поводу потери сына. Командир части полковник Леонидов».

Не все родные успели приехать. Но людей собралось много. Плакали женщины и мужчины. Прибыл заместитель Леонидова по политической части подполковник Костин, произнес прочувствованную речь. «Ваши дети героически погибли за нашу Советскую Родину! Проявили выдержку, стойкость, самообладание, но не отдали врагу нашу землю! Их смерть отдается в наших душах болью тяжелой раны! Спите спокойно, герои!»

Под троекратный ружейный залп в огромную братскую могилу опустили двадцать гробов. Установили временную плиту с именами павших и эпитафией «Вечная память воинам-пограничникам, павшим в бою за Советскую Родину!»

В тот же день хоронили бойцов капитана Бубенцова. На следующий день гражданская панихида по погибшим офицерам состоялась в Умане.

Политическое руководство Советского Союза инцидент не замалчивало. Правду подали в дозированном виде, без подробностей, но в неизменном пафосном ключе. «Позор китайским провокаторам!» «Позор клике Мао Цзэдуна!» По стране прокатились организованные парткомами митинги и шествия, партийные и комсомольские собрания с одной-единственной резолюцией: осудить гнусную вылазку китайской военщины, спевшейся с международным империализмом! Гневно клеймим маоистских бандитов!

Вся страна уже знала, что случилось на крохотном острове в Приморском крае, о котором еще вчера никто и не слышал. Весь Союз гордился подвигом горстки пограничников, принявших неравный бой и сохранивших целостность великой страны. Информацию об инциденте сообщали передовицы «Правды», «Известий», назывались конкретные имена и фамилии: Стрельцов, Буевич, лейтенант Котов, сержанты Покровский и Сычев…

Бремя славы он в гробу видал! Дважды отбивался Павел от журналистов «Красной звезды», пытавшихся взять у него интервью. Отправил вместо себя Покровского с рядовым Бабаевым, весьма кстати закончившим лечение. Те были не прочь покрасоваться. Нет худа без добра — застава хихикала, когда привезли свежий номер газеты с живописаниями сержанта и рядового, на которые наложил резолюцию «разрешить» сам начальник политотдела Дальневосточного пограничного округа.