Александр Тамоников - Даманский. Огненные берега

Ноги погрузились в ледяную воду, Михаил захрипел, стал извиваться. Но трещина оказалась небольшой, руки остались на льду, он уперся локтями, задергал ногами в воде. Сдавило грудь, он не мог дышать. Откинулся назад, напрягся, холодный пот побежал со лба.

Медленно, сантиметр за сантиметром, Михаил принимал горизонталь, ноги поднимались к поверхности. Он раздвинул их неимоверным усилием — все, теперь они на льду… Судорога выгибала, стучали зубы. Он начал кусать губы, чтобы почувствовать боль, чтобы хоть она не давала уйти…

Бабаев выполз на твердое поступательными движениями. Долго не мог отдышаться, таращился в звездное небо, искал в нем ковши Большой и Малой Медведиц, открывал новые созвездия. Он ломал себя через колено, упрямо пытался подняться, но ноги разъезжались. Он оставил попытки, дальше передвигался ползком — подтягивался на руках, волоча за собой обмороженные ноги. В глазах отсутствовала четкость, изображение расплывалось, как в старом телевизоре.

От советского берега к нему уже скользили неясные тени в маскхалатах, с автоматами. Пограничный наряд! Сил радоваться не было, но он попытался опереться на колено, привстать. Его окружили, тыкали в него автоматами.

— Братцы, это китаец… — недоуменно бормотал кто-то, — перебежчик, что ли? Может, разведчик, к нам в тыл хочет пробраться?

Он даже смеялся, хотя это выглядело дико. Спасибо, что стрелять не стали без предупреждения. Все правильно, мужики, форма китайская, шапка с их звездой — уцелела на голове, потому что он ее завязал. Лицо опухшее, глаза сузились в щелки — вылитый китаец!

— Сам ты китаец… — хрипел он. — Я тебе по роже дам за такие слова, понял? Рядовой Бабаев, четвертый взвод, возвращаюсь из зарубежной поездки… Свой я, мужики… — дальше он что-то бессвязно лопотал, вспомнил Саню Локтионова, оставшегося в землянке, просил сходить за ним, принести, похоронить.

Пограничник включил фонарь, всмотрелся.

— Мужики, это же точно Бабаев… Его и Локтионова не нашли, когда остров прочесывали, решили, что под лед провалились…

— Да он в натуре провалился… — взволнованно бормотал другой, — смотрите, ноги корками покрылись… Мишка, где тебя носило?

— Кончайте трепаться, хватайте его, тащим в караулку, пока совсем не окочурился… Мишка, ну, ты даешь! А мы уже тебя похоронили…

Теперь он имел полное и заслуженное право потерять сознание.

События 2 марта на острове Атаманский явно выходили за рамки пограничного инцидента. Хотя еще и не вылились в полномасштабный межгосударственный конфликт. Больше двух часов шел отчаянный бой с применением всех средств вооружения. Полностью укомплектованный батальон китайской армии не смог сломить сопротивление пограничников, понес огромные потери и откатился назад.

Фактически ему противостоял один взвод! Подкрепление с других застав подошло позднее. К двум часам дня на остров прибыли усиленные наряды пограничников. Атаманский ощетинился пулеметами, ручными и станковыми гранатометами, подошли БТРы.

О конфликте известили Правительство и Политбюро. В тылу заставы «Нижняя Масловка» развертывались части и подразделения мотострелковой дивизии Советской Армии. Командиры получили приказ: находиться в полной готовности, но армию в бой не вводить ни при каких условиях — только с санкции свыше!

В тылу разворачивались артиллерийские батареи, их тщательно маскировали. Пространство над Уссури барражировали советские вертолеты «Ми-4». Разведка доносила: китайцы не собираются успокаиваться. Напротив заставы выходил на позиции и готовился к боевым действиям 24-й пехотный полк НОАК численностью 5 тысяч человек. Но приказа брать реванш их командиры тоже не получали. Над островом и ближними окрестностями установилось хрупкое затишье…

Защитников острова заменили свежими подразделениями. Павел жадно курил, раздал остатки сигарет солдатам — пусть поправят здоровье, заслужили. Не верилось, что это было на самом деле, что погибло столько замечательных ребят.

То, что сам остался жив, в голове пока не откладывалось. Бойцы вставали бледные, напряженные, разминали кости. Многие оставались лежать — им уже никогда не подняться.

Подходили БТРы, с них спрыгивали стрелки с автоматами, шли на остров. Прибыла похоронная команда — «специальные» люди прочесывали остров, выискивали погибших советских солдат. Их было меньше, чем китайцев, но каждая находка разрывала душу. Многие тела приходилось вытаскивать из-под мертвых врагов.

Из грузовика выгружали станковый гранатомет, вытаскивали цинки с выстрелами. Пережившие несколько атак пограничники молча курили, наблюдали за царящей на острове суетой. Их никто не трогал, на них посматривали уважительно. В строю осталось около двадцати бойцов. Раненых увезли, погибших выкладывали на лед — соответствующий автотранспорт еще не подошел.

— Неужели на этом не закончится? — хрипло проговорил сержант Покровский, наблюдая за действиями военных. — Снова пойдут? Еще не поняли, что не отдадим? Костьми ляжем, но не отдадим…

Остальные подавленно молчали.

— Вы молодец, лейтенант, вели себя грамотно и достойно, снимаю шапку, как говорится… — устало заметил капитан Бубенцов, сползая с обрыва. Именно его подчиненные сейчас защищали остров. — Даже не верится, что вы недавний выпускник училища. Молодец, — повторил он. — Я буду ходатайствовать перед начальством о представлении вас к награде. Вы сделали все, чтобы минимизировать потери и защитить нашу территорию.

— Вы тоже не промах, товарищ капитан, — улыбнулся Павел. — Провели на одном БТРе такой эффективный рейд по тылам противника — это дорогого стоит. Именно благодаря вам они утратили наступательный порыв.

Снова молчали, прислушиваясь к тишине за северными пределами острова. Китайцам ничто не мешало начать новый обстрел — артиллерии на сопках хватало. Но, видно, понимали, что ответный огонь просто снесет эти окаянные сопки. А живой силы они и так положили немало, нужно время, чтобы оправиться и компенсировать потери.

— Эй, военные, не накурились еще? — прикрикнули с реки. — Вам что, особое приглашение надо? Добро пожаловать на броню — на заставу поедем!

Пограничники спустились с обрыва, выбрались на лед — опустошенные, серые от усталости и потрясения, подсаживали друг друга на броню…

Только через несколько часов командование в полной мере оценило масштабы случившегося. Мы потеряли несколько единиц бронетехники и автотранспорта, погибли тридцать семь человек, включая трех офицеров — командира заставы Стрельцова, оперативника Буевича и лейтенанта Орехова, командира первого взвода.

Замполит Писарев был уже на заставе — бледный, усиленно пытался сохранить самообладание. Вертолетом из Умана прибыл начальник пограничного отряда полковник Леонидов Дмитрий Владимирович — рослый мужчина средних лет с умным въедливым взглядом. Стал на месте вникать в обстановку, временно назначил старшего лейтенанта Писарева командовать заставой.