Эдуард Голубев - Смотрящий

— Твои? — спросил я, с трудом расслышав самого себя.

— А больше некому, — Лесник еле заметно кивнул головой, — тихо, давай послушаем.

Я бы с огромным желанием приложил бы сейчас ухо к земле, как известно, она передаёт звуковую волну лучше, чем воздух, но в кустах это было сделать очень проблематично. До нас еле слышно донеслись два хлопка, последовавшие друг за другом через короткое время, и напарник вопросительно посмотрел на меня.

— Осколочная. По крайней мере, очень похоже.

Теперь в огнестрельную беседу вступили несколько автоматов, не отличаясь красноречием, они выплёвывали небольшие очереди резких слов, словно задавая чёткие и краткие вопросы, а, не дождавшись ответа, повторяли их снова более убедительно.

— У них там “войнушка”…

Леснику было не до шуток, даже в этой тьме заметил, как дёрнулись его скулы и он озадаченно, стараясь успокоить самого себя, произнёс:

— Башкира они просто так не возьмут.

Спустя пару минут всё затихло. Я не стал задавать никаких вопросов, надо будет, расскажет, да и ситуация не позволяла вести задушевные разговоры. Очень хотелось, чтобы нас нашли живыми и только ради этой “бытовой мелочи” стоило постараться.

Звёзды, которые ярко встретили меня, когда открыл люк, скрылись за не весть, откуда взявшимися тучными облаками и теперь верхушки деревьев сливались с ночным небом. Не знаю, станет это плюсом или минусом, но исчезнувшая граница между холодным синеватым светом и чёрной бездной леса давила, создавая ощущение погружения в непроницаемую пустоту, заставляя зрачки расширяться до непривычных размеров. Правда, пользы от этого, было столько же, сколько от коалы во время уборки квартиры. Поэтому, бросив напрягать лишний раз глаза, я стоял и ждал, когда Лесник даст команду на отход во двор. По движению его головы, резко дёрнувшейся немного вперёд, было понятно, он что-то заметил.

— Появились. Разведка, иди, а я пока прикину, сколько их.

Мои волнения по поводу возможности стать шашлыком на этом дереве оказались сильно преувеличены. Толстый ствол с лихвой защищал от жара, хотя не отказался бы одеть старую добрую, до боли знакомую, сталеваровскую суконную куртку. Только я подумал о том, что небольшой дождик сейчас был бы в самый раз, как на мою щёку упала капля. Затем ещё одна. Теперь начал бояться, чтоб не пошёл ливень. Помимо отсутствия желания промокнуть насквозь, также не хотелось иметь под собой скользкую мокрую кору, которую нельзя отнести к хорошему помощнику в ситуации, когда придётся просидеть на дереве несколько часов.

Из кустарника появился Лесник и, даже хромая на ногу, довольно быстро направился ко мне. Через минуту мы уже забрались на более высокую ветку и сидели, свесив ноги, на высоте около трёх метров над землёй.

— Посчитал? — спросил я.

— Не всех. Они разделились и четверо вместе с Белым, пошли в мою сторону. Пришлось отходить. Должны уже нарисоваться. А дождик, кстати, в тему. То, что доктор прописал.

— Да, но в подвале было бы уютней. Может, надо было запереться в бункере и там ждать? — я уже думал о том, не поспешили мы, спалив всё к чёртовой матери.

— Ну, во-первых, поздно уже об этом думать, а во-вторых, не спасло бы. Дверь хоть и добротная, тяжёлая, да и лутка не слабая, а к стене была прикреплена не очень. Я смотрел. Несколько ударов пригнанного ими медведя и она упала бы под своим весом. И чтобы дальше делали? Там бы нам и настал каюк. А здесь, какая никакая, но уже свобода.

Слова и доводы Лесника были настолько же убедительные, как и успокоительные. Я даже слегка расслабился, использую возникшую паузу в этом необычном смертельном противостоянии. Мелкие капли редкого дождя высыхали на одежде так быстро, что не привлекали внимание и не несли никакого дискомфорта. Не знаю, какая струна нейронов дёрнулась в голове, но мысли, которые пришли в данной обстановке, как минимум, считались бы странными. Я задумался о том, что если бы удалось залезть в мозги к пингвинам, тогда человечество узнало бы очень многое из того, что скрывает Антарктида. И все эти тайные версии про базы пришельцев, гитлеровцев вскрылись бы или наоборот, были бы выкинуты на свалку сказок для взрослых. А сколько бы могли поведать полярные акулы, живущие 350 лет? Они наверно видели, как ко дну шёл “Титаник”. Думаю, и белые медведи владеют информацией, за которую не пожалели бы денег сильные разведки мира сего. Наверное, мозг говорил мне о том, что знания животных недооценено человечеством, тем самым ещё раз напоминая о нависшей опасности, исходящей от местной дикой фауны. Лесник также сидел в задумчивости, подняв голову всматриваясь вдаль, прислушиваясь к каждому звуку. Перестрелка озадачила его довольно сильно, но только Хронос теперь сможет принести на волнах своей реки подробности того, что там произошло. Понимая это, он сдался на волю самому нудному уничтожителю времени — ожиданию.

Я слышал о бесшумности полёта этих птиц, несмотря на внушительные размеры, но никогда не сталкивался с ними. Если бы не прибор ночного видения, этого рассказа не было бы. Резкий окрик Лесника вернул меня в боевую готовность:

— Смотри, сверху!

Мгновенно подняв глаза, я одновременно встал на ветку обоими ногами, уцепившись руками на следующее ответвление надо мной. Из черной пустоты леса, осветившись бликами умирающего пожара, вылетели два огромных филина, один позади и немного в стороне от другого. Перьевые уши на голове и крупный размер выдавал их отличие от остальных совиных. Краем глаза заметил, как из прохода в кустарнике боярышника на полкорпуса показался вожак стаи. Лесник сделал тот же маневр, в таких ситуациях о травме никто не вспоминает. Широко расправленные крылья начали сходиться и, выпрямляя тело, хозяева лесного воздушного пространства, начали протягивать вперёд лапы, выпуская когти, явно не в качестве доброжелательного приветствия. В мои планы тоже не входило рукопожатие с ними. Сейчас требовался только точный расчёт, точно такой же, как у футболиста, когда он ловит летящий мяч на ногу, чтобы нанести чёткий, сокрушающий удар с лёту. Но мне было легче, не требовалось попасть в створ ворот, наклоняя корпус параллельно земле, а только вынести его подальше и всё. В принципе, ничего сложного, главное, как можно плотнее и резче ударить, сила здесь не играет решающей роли. А это уже дело техники, которая не была мне чужда.

Ветки дерева заставили филинов опуститься ниже и провести свой выпад не сверху, как было заложено в генах, а в лобовой атаке, на уровне пояса. Качество удара с лёту по мячу всегда определялось исходящим от него звуком. Он должен быть несмазанным, резким, напоминая стук бас-барабана в ударной установке, и первая мысль, которая пролетает в голове, не лопнул ли “круглый”. Моя правая нога стала на носок, чуть согнувшись в колене, готовая вылететь сразу, как только спиной мозг исполнит роль пунктуального почтальона и передаст приказной импульс на сокращение её мышц от головного, который, анализируя всю имеющуюся информацию, сейчас был занят расчетами траекторий. И только точка пересечения была просчитана, удар не заставил себя ждать. Тело филина оказалось не плотнее футбольного мяча, но гораздо тяжелее, что сразу ощутили согнутые пальцы ступни и голеностоп. Силы было недостаточно насильно запустить ночную птицу высоко верх, но вполне хватило поломать все её планы, сбив с орбиты. От неожиданности такой контратаки (зайцы и грызуны никогда не отвечали ему чем-то, напоминавшим маваши-гери) филин, потеряв ориентацию, расправил полностью крылья и пытался уйти на разворот, но ветки деревьев стали для него таким же страшным сном, как для пилота легкого самолёта горная местность в тумане. Второй, увидев, как ему перекрывают траекторию, успел нырнуть вниз и пролететь под деревом в самой близости от земли. Филин, на половину тела, встрял в рогатину ветки, за которую мы держались руками, прямо над Лесником, и левое крыло оказалось прижатым к туловищу, а второё в панике начало бешено молотить по воздуху. Его крик чуть не разорвал барабанные перепонки и, наверно, был слышен за несколько километров. Сначала он напоминал агрессивный короткий смех, затем в нём появились заунывные оттенки и, вскоре это можно было назвать сплошным гудением. Только сейчас я заметил, что всё это время у моего соседа в руке был нож, и он, без тени сомнения, как тогда в юности, вонзил его в тушку пернатого хищника, помогая ему замолкнуть навсегда. Не вытаскивая лезвие, Лесник, отводя рукоятку в сторону, освободил тело филина из ловушки, и оно, соскользнув с острия, тихим глухим ударом встретилось с землёй.