Андрей Воронин - Инструктор. Пока горит звезда

— Обойдемся без этих подробностей, — процедил сквозь сжатые зубы Коротков.

— Волков бояться — в лес не ходить, — засмеялся Илларион.

Коротков хотел ему возразить, что это не тема для шуток, но тут из приемной вышла секретарша и пригласила их пройти к генпрокурору.

Коротков был с генпрокурором на короткой ноге. Когда-то вместе служили в армии, потом параллельно шли по научной стезе, заказывая у одних и тех же людей научные работы, а впоследствии оба пошли во власть и поддерживали друг друга, если возникала необходимость.

Генпрокурор настороженно посмотрел на Забродова и перевел вопросительный взгляд на Короткова, мол, кого ты ко мне привел.

— Свои люди. Как это я упустил и вас не познакомил, — всплеснул руками Коротков, изображая на своем лице деланное смущение.

— Илларион, — коротко представился Забродов.

— Павел Борисович, — деловито сказал генпрокурор, кивнув: — Присаживайтесь.

Коротков поставил большую коробку из-под принтера прямо на стол к генпрокурору.

— Как только эти документы попали ко мне на стол, я понял, что Орбели использовал их для шантажа чиновников.

Затем Коротков, откашлявшись, добавил:

— Орбели один из крупных спонсоров моей предвыборной кампании. Однако, это не освобождает его от ответственности. Моя задача добиться правосудия.

— Я встречался с Ашотом, правой рукой Орбели. Хотел доказать их связь, — пояснил Илларион, наткнувшись на непонимающий взгляд обескураженного генпрокурора, для которого, судя по всему, эти документы произвели эффект разорвавшейся бомбы.

— После того, как я обнаружил досье Терещенко, я сразу обратился к Иллариону.

— Вы не обращались в милицию? — спросил генпрокурор.

Коротков помотал головой.

— Вначале мы считали, что это дело местного масштаба, но после внимательного изучения архива и серии убийств в Москве, мы поняли, что это не так. К тому же тут есть досье и на крупных милицейских чинов. Большая вероятность, что могла произойти утечка.

Генпрокурор, рассеянно пробегая взглядом по материалам, заметил:

— Теперь это должно расследовать ФСБ. Пусть эти бумаги останутся у меня. Я передам их по назначению. Если обнаружатся какие-то неясности или вас захотят допросить, я дам знать…

В коридоре Коротков вздохнул.

— Отлично. Теперь архив с компроматом на Орбели в надежных руках.

— Еще бы! Я предполагал, что вы хотели убрать Орбели и заработать себе очки!

— Это дело никуда от меня не убежит. Я подкину его ФСБ, и у меня там появятся друзья.

— Орбели разнесет всю Москву, пока ФСБ начнет действовать. Вас больше волнует, как представить дело в прессе и использовать его в своей предвыборной кампании. И что делать с Борынцом? Его досье в этом архиве.

— Вообще-то я забрал его папку.

— И вы отдали досье Борынцу?

— Нет. Зачем? Но я нашел способ ему помочь.

— Все ясно. К сожалению, у меня нет времени.

«Ну и вали, — подумал Коротков, пожав плечами. — Думаешь, что я буду с тобой возиться? Свое дело ты уже сделал, и больше мне не нужен. А вот Борынец мне еще пригодится. Всегда не помешает иметь своего человека в ФСБ. Знать ситуацию, так сказать, изнутри, а не с фасада».

Коротков, подождав, пока Забродов скроется из виду, неторопливо спустился по лестнице на первый этаж, на ходу поправляя пальто. Он был доволен визитом к генпрокурору и мысленно похвалил себя, что так удачно выкрутился из щекотливого положения. Все-таки его могли обвинить в пособничестве Орбели, а теперь, сдав компромат, он умыл руки и с чистой совестью может вещать по телевидению о борьбе с коррупцией, ведь именно он положил начало этой борьбе.

Его распирало от самодовольства, и хотелось каким-то образом продлить это приятное ощущение, поэтому Коротков, усевшись в машину, скомандовал шоферу везти его в ресторан на обед. Ничего страшного не случится, если его подождут. В конце концов, он будущий президент, так что пускай знают свое место и привыкают к субординации.

Забродов сильно разозлился на Короткова. Из-за своей безудержной тяги к власти он мог провалить всю операцию и подставить Борынца, которому за его прегрешения светил пожизненный срок. Масла в огонь подлил и Сорокин, который, позвонив утром Забродову, чуть ли не впал в истерику, требуя, чтобы тот выдал имена зачинщиков бойни на автосвалке. Видите ли, начальство рвет и мечет, и поэтому Забродов должен подсуетиться, чтобы помочь своему давнему другу. Илларион так и не признался ему в том, что столкнул лбами две бандитские группировки. Вместо этого он посоветовал Сорокину выпить успокоительное и сменить тон, если он не хочет остаться в полном одиночестве.

Теперь еще и Коротков. Неужели он не понимает, что поимка Орбели имеет большое значение в национальном, если не в международном масштабе?

«Кто знает этих прокуроров, — проворчал Илларион. — С тобой он любезничает, документы принял, а на следующий день произошла утечка или доказательства уничтожены все до единого. И кому потом докажешь, что был такой компромат? Нет уж, быть жертвой преследований или трупом я не собираюсь. Буду действовать по старинке: в одиночку. По крайней мере, лучше рассчитывать только на самого себя, чем в самый ответственный момент твой компаньон подставит тебе подножку».

Едва выйдя из здания, Илларион тут же набрал Борынца и назначил ему встречу в метро на Тверской. Прогуляются неподалеку и обсудят дальнейший план действий.

В метро было прохладно, и ноздри резали непривычные запахи. Вдобавок ко всему было много людей, которые больше суетились, чем спешили, и создавали атмосферу, близкую к панике, словно началась война, и они эвакуируются из города.

Илларион занял свое место на эскалаторе и ехал, разглядывая рекламу.

«Столько всякой дряни предлагают, — подумал он. — Вначале вкалываешь, чтобы заработать деньги. Получаешь свои кровные, а потом спускаешь на какую-нибудь ерунду вроде аэрогриля, без которого вполне обходился и раньше. Правду говорят, что мы работаем для того, чтобы покупать вещи, которые нам не нужны. Душит маркетинг, душит реклама. Как во всем этом разобраться? Не каждый справится со своими желаниями, вот и появляется эта зависимость от бесконечных трат и обновлений, а потом люди жалуются, что у них нет денег. А ты остановись и подумай, а еще лучше составь список своих трат, и ты ужаснешься, на что уходят деньги».

Илларион незаметно для самого себя спустился на платформу. Хлынули потоки людей. Раздался грохот прибывающих поездов. Быстро сообразив, Забродов повернул направо и еле протиснулся в вагон. Кто-то сзади больно надавил на ногу, так что Забродов едва не взвыл и еле сдержался, чтобы не отмахнуться локтем.