Жорж Сименон - Крутой сюжет 1993, № 1

— Вот, во-вторых. — Он достал кассетный магнитофон и щелкнул клавишей. — Я говорю всякую ерунду, а эта великолепная вещь, сработанная японскими мастеровыми, все запечатлевает, не упуская ни хрипов, ни дыхания. Он перемотал пленку, потом опять включил магнитофон, «… ерунду, а эта великолепная вещь, сработанная японскими мастеровыми…» — звучание в самом деле было чистым.

— А теперь, — молодой человек, достал из шкафа вещь, напоминающую по форме эстрадный микрофон, положил ее на пол и снова включил магнитофон на запись.

— А теперь, что бы я ни говорил, то ли в крик, — он слегка повысил голос, — то ли шепотом — результат будет один и тот же. Будет шум. Работает прибор от обычной батарейки, но способен испортить любую запись в радиусе не менее двадцати метров. Незаменим, если хотите сделать кому-то пакость с его любимыми записями. Магнитофон, включенный на воспроизведение, издал последовательность странных звуков, напоминающих то ли кваканье, то ли чавканье.

— Ладно, Ковригиня, ты всегда был умным парнем. Меня ты ничем не удивишь. Рассказывай, зачем позвал.

Лицо Ковригина стало серьезным.

— На днях я говорил с одним клиентом… В общем, ограбили совместное предприятие, использовав устройство, имеющее, по-моему, прямое отношение к проекту «Сигма».

— Правильно, Коля, имел место такой случай. Предприятие советско-китайское. Ограбление совершено две недели назад. Я тебе еще кое-что расскажу… Говоришь, гарантия от подслушивания стопроцентная?

— Виталий Дмитриевич!..

— Так вот, чуть больше месяца назад в поселке Калитино ночью похожим образом вывели из строя водителя одного малого предприятия. Только его покрепче шарахнули — память, что называется, начисто отшибло, разве что «мама» говорить не разучился. Воздействовали на него передвижным излучателем, установленном на автомобиле, метров с сорока-пятидесяти. Видишь, чего достигли уже. И — самое странное — поступивший в наш департамент сигнал о данном происшествии блокировали.

— Как так? — Рука Ковригина, держащая турку, застыла в воздухе.

— А вот как. Клюеву, ты его вроде знал, он тезка твой, информация поступила. От его человека, ну, добровольного помощника. Клюев доложил начальству.

— И…

— И у него сложилось впечатление, что кому-то невыгодно дальнейшее развитие событий — по полученной информации, то есть.

— Начальству невыгодно?

— Начальству в том числе. Ладно, давай кофе пить. Глядишь, умственная деятельность простимулируется.

У парня были светло-серые наглые глаза, короткий нос, полные щеки. Широкие плечи обтягивала рыжая кожаная куртка.

— Ладно, мужик, спешим мы, — в улыбке парня Ковригину почудилось скрытое ликование. Ковригин помнил такое с юных лет.

— В подобных случаях излишни банальности типа: «Выйдем, что ли?» В то же время это был не тот взгляд, который Ковригин мог встретить в аналогичной ситуации лет двадцать назад — меньше человеческого во взглядах молодых теперь, больше от животного и от робота одновременно.

— Все спешат, май янг френд, — сухо сказал Ковригин. — Если уж очень спешишь, так после этой девушки и возьмешь. Сытое лицо парня расплылось в широкой улыбке. Но улыбка была какой-то резиновой, а глаза светились сумасшедшим огнем. Они выходили, и Ковригин пропустил Лилю вперед, потом чуть задержался в дверях, пропуская какую-то старушку, так что когда на его плечо легла тяжелая рука, Лиля была уже метров на десять впереди.

«Вот и хорошо», — подумал Ковригин, боковым взглядом поймав все тот же наглый взгляд серых глаз из-под припухших век, радостно вздернутые улыбкой полные щеки. И не стал раздумывать. Поймав руку толстощекого на своем плече, Ковригин резко обернулся вокруг собственной оси, все крепче зажимая правой рукой мясистую ладонь и выворачивая ее. А когда парень послушно побежал по кругу, он резко вздернул руку вверх, одновременно нажимая левой ладонью на локоть нападавшего. Парень нырнул вниз с невысокого, в две ступени порожка, и тяжело ударился спиной об асфальт, раздирая на плече и спине дорогую рыжую куртку.

Еще одного взгляда Ковригину было достаточно, чтобы оценить ситуацию — кроме того, выведенного на время из борьбы, еще двое жаждали выяснения отношений. Первый из них, высокий, какой-то весь крученный, прыгнул навстречу устремившемуся на него со ступенек Ковригину и резко, умело выбросил правую ногу, целясь в подбородок. Ковригин ушел в сторону, прихватив левой рукой тонкую, гладковатую ткань широких брюк чуть пониже колена, а правым кулаком изо всех сил саданул в незащищенный подбородок противника. Оставалось только вовремя подкрутить вверх захваченную ногу, и длинный улетел, сверкнув белыми рубчатыми подошвами кроссовок.

В этот момент на Ковригина словно наехал грузовик. Захват сзади за шею был произведен так мощно, что у Ковригина сразу перехватило дыхание и поплыли фиолетовые круги перед глазами. О том, чтобы осуществить бросок вперед, не могло быть и речи: противник оказался слишком тяжелым, он тащил Ковригина за плечи вниз и назад. Ковригин чуть подсел, пытаясь правой рукой хоть немного ослабить удушающее кольцо на шее. Это удалось, потому что противник потерял равновесие и передвинулся. От резкого движения у Ковригина вспыхнула боль в левом, покалеченном когда-то колене. Извернувшись и удерживая нападавшего за толстое мощное запястье, Ковригин изо всех сил саданул его носком ботинка в пах, тут же почувствовав сильный удар ногой в левое бедро.

«Ох, что же так левой не везет!» Боль была столь сильной, что он не удержался на ногах. Ковригин уперся пальцами рук в асфальт. Следующий удар попал бы ему в лицо, если бы он не выбросил навстречу голени бьющей ноги костяшки левого кулака. Бивший взвизгнул, опрокинулся на спину и стал кататься, дрыгая ногами.

Только теперь Ковригин обратил внимание на девушку. Мертвенно-бледная, она стояла возле стены, прижимая к груди светло-зеленую сумочку. Цвет сумочки странным образом гармонировал с цветом лица Лили. Чуть прихрамывая, Ковригин подбежал к ней, взял под локоть и повел, поминутно оглядываясь. Из троих его врагов боеспособным был, пожалуй, только тот длинный в черных широких брюках, но и он счел целесообразным воздержаться от дальнейших активных действий в отношении Ковригина. А еще Ковригин вдруг подумал о том, что люди, оказавшиеся рядом никак — ну абсолютно никак — не прореагировали на драку. Словно ничего не произошло.

Окно комнаты было обращено на восток. Тонкие, лимонного цвета занавески не только не задерживали солнечный свет, но, казалось, делали его еще ярче, и все в комнате словно горело в этом золотисто-зеленом пламени.