Жорж Сименон - Крутой сюжет 1993, № 1

— Конечно, — кивнул Ковригин. — Иначе чем объяснить столь стремительное продвижение.

— И как бы он из «двухмиллионного» дела вывернулся? Тогда ведь Андропов был. Итак, «лапу» я проследил. Наверное, в данном случае вероятность ошибки невелика. Это Линник.

— Ух ты!

— Вот, Николай Борисович. «Смычка» со службами, которые он курирует, у Линника всегда была тесной. Что наше начальство, что МВД от своего высшего руководства достаточно далеко находилось, а Петр Григорьевич вот он, рядом. Это лет сорок назад «органы» могли от Линника рожки да ножки оставить, а с некоторых пор партия имела власть практически неограниченную.

— То есть, вы полагаете, что инициатива по устранению Шостака могла исходить как от Папулова, так и от его покровителя Линника.

— Или от обоих одновременно, — удовлетворенно констатировал Виталий Дмитриевич.

— Да-а, протянул Ковригин, — а уж какие у Папулова «крутые» исполнители, я имел возможность убедиться. Кстати, одного из «боевиков», что тогда рэкетиров в доме Вовенко устраняли, ребята опознали — бывший спецназовец.

— Вот, Коля, расследовать все обстоятельства гибели Шостака — задачка по теме. Свяжись с майором Шрамченко из прокуратуры, я тебе все координаты его дам, возьмешь у него материалы дела, внимательно изучишь. Может, какая неординарная мысль у тебя и возникнет.

— Виталий Дмитриевич, — осторожно сказал Ковригин, — а ведь Шрамченко дело должен брать из архива. А вдруг «засветится», ведь дело наверняка «на контроле» было.

— Не «засветится». По той причине, что у Шрамченко копия с самого начала неучтенная была. Значит, так: позвонишь завтра Шрамченко, скажешь, что ты от Фомина, у которого он кое-что брал…

Шрамченко назначил встречу в сквере у кинотеатра «Буратино» — недалеко от места своей работы. Майор прокуратуры был одет в свитер, вполне модерные брюки и туфли. И по возрасту он был не старше Ковригина, некоторая полнота лет не прибавляла, наоборот, делала похожим на серьезного отличника-пятиклассника. Ковригин не удивился, что майор так уверенно подошел к нему: очевидно, тот получил точное описание. Но на всякий случай Ковригин, поздоровавшись, сказал:

— Это я вам звонил.

— Да-да, — кивнул Шрамченко. — Как там Фомин?

— Нормально, — лучшего ответа Ковригин придумать не мог.

— Ну, хорошо. Вы меня извините, бежать надо. Вот, — он передал сумку.

Вернувшись домой, Ковригин сумку открыл и, к своему удивлению, обнаружил там ласты, маску и ружье для подводной охоты.

— Хорошо еще, что акваланг сюда не сунул, конспиратор, — пробормотал он. Впрочем, на дне было то, ради чего устраивалась встреча — толстая ледериновая папка. Папка содержала материалы расследования гибели Шостака. Это были ксерокопии документов, а также фотографии — очевидно, дополнительные экземпляры.

Ковригин занимался папкой до вечера, потом наскоро поужинал и опять сел за стол, все время представляя ехидно прищуренные глаза Виталия Дмитриевича. «Неужели у него есть разгадка? Зачем же тогда он заставил меня заниматься этим делом?» Часа в два ночи он лег, немного беспокоясь по тому поводу, что к восьми утра надо в мастерскую.

Проснувшись, он поглядел на часы: всего-навсего половина восьмого, значит, спал он всего ничего, надо позвонить Мосейкину и еще чуток поваляться. Но вместо этого зачем-то пошел на кухню и зажег огонь под чайником, хотя о чае вообще-то не думал. Что-то не давало ему покоя, словно маленький камешек в ботинке. Конечно, надо позвонить Мосейкину, тот уже в мастерской.

— Гена, я буду часа через два, — коротко бросил Ковригин после приветствия, положил трубку и застыл вдруг. Потом сорвался с места, раскрыл папку, начал лихорадочно листать, нашел фотографию, всмотрелся в нее.

— Неужели все дело именно в этом? — пробормотал Ковригин.

Потом он оделся, вызвонил Шрамченко — чувствовалось, что тот удивлен — назначил ему встречу.

— Слушай, Витя — давай, кстати, на «ты», если не возражаешь — я вот о чем хочу спросить: почему никто не обратил внимания на оборванный подголовник на кресле водителя?

— Н-не знаю, — я вообще-то подзабыл уже обстоятельства дела. Времени вон сколько прошло. У нас скучать не приходится, особенно в нынешние времена. А он и в самом деле оторван?

— В том-то и дело.

— Хм, это объяснимо наверное, — Шрамченко выпятил нижнюю губу. — От удара…

— Удара чем?

— Головой, естественно, — Шрамченко ответил машинально, словно о чем-то другом раздумывая.

— Череп цел, а обшивка порвалась?

— Но ведь шейные позвонки…

— Да, но ты представляешь, какой силы нужен прямой удар, чтобы разорвать обшивку?

— А ведь и правда, — согласился Шрамченко. — Это если бы удар был по касательной… Хотя, кто ж его знает, Шостака, какие действия у него были перед тем, как он в дерева врезался?

— Ладно, пойдем дальше. В тех «Жигулях», что остановились у места аварии, два человека было — водитель и пассажир?

— Да, двое.

— Они, стало быть, первыми заметили, что автомобиль Шостака не «вписался» в поворот и съехали с дороги?

— Ну да, ведь это в деле все есть.

— И они попытались оказать Шостаку помощь, спустившись вниз по склону?

— Правильно, но двери заклинило.

— Угу. А как скоро следующая машина подъехала, — то есть, еще одна машина, кроме этой? Минуты через две-три — это со слов кандидатов в спасатели?

— Да, так получается. — Шрамченко не понимал, что хочет «раскопать» Ковригин. Если у него есть предположение, что Шостака аккуратно «сковырнули» с шоссе, то в таком случае на боковой поверхности машины какие-никакие царапины бы остались. А ведь ни царапин, ни вмятин сбоку и сзади не было, только передок «всмятку».

— Ты можешь — только осторожно, конечно — вызвать еще раз того свидетеля, что подъехал вторым?

Мосейкин положил перед Рудюком фото.

— Витя, у меня склероз, кажется. Глядел я на это фото, глядел и все вспоминал: где я его мог видеть? А вот ты сразу, наверное, скажешь.

— Ну-ка… — Рудюк наклонился, охватив прямоугольник фотографии пальцами, словно боясь, что она упорхнет. — Погоди, погоди! Да ведь это — водитель «Жука». Того, что подоспел тогда на помощь Вовенко.

— Да, Витя, склероз у меня, точно. Но для справки: водитель этот — бывший автогонщик. Видишь, кого Папулов в свою команду набирает. Так вот, именно он был за рулем той машины, что подоспела первой к месту гибели депутата Шостака.

— Зловещее совладение, честно говоря, — покачал головой Рудюк.

— Совпадений тут — только за голову успевай хвататься. Вот этот бывший гонщик ныне является водителем малого предприятия «Руно», учредитель которого — фирма Папулова.

Бывший автогонщик Григорий Черняк бегал по утрам, причем очень рано — в половине шестого. Черняк маршрут никогда не менял: от своего дома через небольшую рощу, потом по берегу пруда до насыпи. Иногда, при соответствующем настроении, взбегал на насыпь. И всегда возвращался в рощу на полянку, где разминался: делал растяжки, вращения, имитировал удары руками и ногами.