Александр Тамоников - Лесная армия [litres]

– Здравия желаю, товарищ майор, – лейтенант символически принял положение «смирно». Фуражка его лежала на тумбочке.

– Заняты, товарищ старший сержант? – осведомился Павел. – Я хотел бы обсудить с вами состояние больных офицеров.

– Да, конечно, – спохватился лейтенант, хватаясь за фуражку. – Письмо я вам доставил, Екатерина Владимировна, рад, что с вашей мамой все хорошо. Разрешите идти, товарищ майор?

Павел краем глаза заметил разорванный конверт в боковом кармане халата – не удержалась, сразу прочитала. Обычный гражданский конверт прямоугольной формы.

– Вы из каких будете, лейтенант? Из разведки, наверное – такой молодцеватый?

– Лейтенант Касьянов, – офицер козырнул, – военно-почтовая станция № 61345. Являюсь заместителем начальника почтово-телеграфной конторы капитана Старченко.

– Военная контрразведка, майор Кольцов. Лично разносите письма, лейтенант? – усмехнулся Павел.

– Так получилось, товарищ майор, – смутился почтарь, как-то сразу начал терять осанку, почувствовал себя не в своей тарелке. – Мы с Екатериной Владимировной немного знакомы, ей пришло письмо от мамы из Кирова… Я все равно должен был находиться в этих местах…

– Ладно, лейтенант, можете идти, – снисходительно разрешил Кольцов. Уши у парня уже готовы были запылать. Этот – не вояка. Но специальность крайне важная и нужная. Кольцов где-то слышал, что только за месяц военно-полевая почта в Красной армии обрабатывает более 70 миллионов единиц корреспонденции. А еще целая армия военных цензоров, которые внимательно просматривают каждое письмо с фронта, вымарывая все, что может нанести вред – названия частей, фамилии командиров, места дислокаций. Наличие цензуры властями не признавалось, но все о ней прекрасно знали, солдаты никогда не заклеивали конверт, отправляя письмо.

Лейтенант еще раз козырнул и поспешил удалиться.

– Вы вовремя, – улыбнулась старшая медсестра. – Роман – хороший парень, в нем совсем нет ничего злого, он добродушный, разговорчивый. Но иногда может быть таким, прости господи, докучливым… То предложит прогуляться, то еще чего… Но сегодня я так рада, что он пришел – он правда принес мне письмо от мамы, она в Кирове живет… – девушка вынула письмо. – От нее долго не было вестей, я волновалась, а сейчас выяснилось, что она болела, лежала в инфекционном блоке, откуда не разрешали отправлять никакой корреспонденции… – у девушки заалели щеки, – посмотрите, вы же должны все проверять… хотя его уже проверяли…

– Спрячьте, – насупился Павел. – Вы меня с кем-то спутали, Екатерина. Кстати, можете меня Павлом называть – при отсутствии посторонних. Рад, что с вашей мамой все в порядке.

Он украдкой разглядывал девушку. Безмерно уставшая, она улыбалась – как не улыбаться после таких писем? Возможно, обняла Касьянова на радостях, тот и возомнил непонятно что. «Ревнуешь, что ли, майор?» – одернул он сам себя.

– Что по нашим офицерам, Екатерина?

– А вот здесь порадовать нечем, Павел, – девушка смахнула с лица улыбку. – Многие офицеры получили тяжелые отравления. Организм не справляется, не помогают ни сорбенты, ни капельницы, ни переливание крови. У кого-то состояние стабильное, есть надежда. Несколько часов назад мы выписали подполковника Марычева – он обрадовался, побежал служить. Повезло человеку – даже прожевать отравленную пищу не успел. Выписали майора Васильева – под его ответственность, он написал расписку, – лично я бы покапала его еще пару недель. Трое, к сожалению, умерли – пациенты по фамилиям Колбин, Гнатюк и Муренич, мы не смогли ничего сделать… По правде, не знаю их званий и должностей…

Павел поморщился. Колбин руководил дешифровальным отделом. Подполковник Гнатюк возглавлял ремонтно-подвижную базу корпуса; подполковник Муренич – полевой артиллерийский склад. Неплохо поработали господа диверсанты…

– Понятно, Екатерина, это весьма прискорбно. Не вздумайте оправдываться, в этом нет вашей вины. Вы делаете все, что в ваших силах. В этом отделении бывают врачи? – он повертел головой. Людей в белых халатах явно не хватало. Тамара Савченко, утирая пот, колдовала над следующим пациентом.

– Конечно, бывают, – удивилась Катя, – здесь же госпиталь. Майор военно-медицинской службы Драгилев, капитаны Лапушинская Вера Тимофеевна, Головлева Анастасия Марковна… Хотя, если честно, вы правы, появляются они нечасто, – вздохнула девушка, – работают в хирургии, в отделении для тяжелых раненых. Могут заскочить в течение дня, но по утрам и вечерам обязательно проводят обход. Медсестер тоже не хватает – несколько девушек пару дней назад уехали на фронт, на передовую…

– Никогда не понимал людей, рвущихся связать свою жизнь с медициной, – признался Павел.

– Я тоже не понимаю многих людей, – призналась Катя, – тех, что становятся летчиками, моряками дальнего плавания, особенно подводниками… это же тихий ужас. Но все люди разные, – совершенно справедливо заключила она.

– Тут вы правы, – согласился Павел. – Ну, все, Екатерина Владимировна, не буду отнимать ваше время, – заторопился Кольцов, – я узнал все, что хотел.

– А что у вас с лицом? – спросила медсестра. – Все стесняюсь спросить. Вы слегка зеленый и выглядите старше.

– Не старше, а старее, – поправил Павел. – Спросите у вашего водителя – сержанта Чинаря, он чуть не раздавил меня, недотепа чертов…

Катя не удержалась, прыснула.

– Он что, дурак?

– Это вы мне скажите, Екатерина Владимировна.

– Да нет, не сказала бы, – задумалась Катя, – нормальный мужчина, всегда поможет, бегает быстро, ездит еще быстрее. Да, иногда не смотрит под ноги. Он причинил вам серьезные страдания? Вам нужен медосмотр?

– Нет, медосмотр мне нужен в последнюю очередь, – испугался Павел, – надеюсь, раздавленные пальцы на ноге отрастут заново. Всего вам доброго, Екатерина.

Когда он выходил, слышал, как переговариваются медсестры. В палате была прекрасная слышимость.

– А чего он приходил-то, Кать? – шептала на всю палату Тамара.

– По работе, ничего особенного, – Екатерина отвернулась к крану.

– Ну, да, конечно… – протянула темненькая, устремив на майора заинтересованный взгляд.

Но он уже вышел.

Часть событий, происходящих вокруг штаба, ускользнула от внимания Кольцова – слишком увлечен он был другими делами. В штабе проходили совещания, подъезжали и отъезжали машины. На место выбывших от отравления офицеров назначались другие – как правило, помощники и заместители предыдущих.

Квартал вокруг штабных строений был оцеплен ротой НКВД. В кабинетах ответственных лиц, не унимаясь, трещали телефоны. Электрические линии продолжали барахлить, иногда сгорали ветхие провода, изоляция, выходили из строя трансформаторные узлы. Наспех сформированный исполком народных депутатов мобилизовал на подачу энергоснабжения всех, кто имел хоть какое-то представление об электричестве.