Александр Тамоников - Лесная армия [litres]

Утро следующего дня выдалось ненастным, налетел переменный ветер, тряс деревья, распихивал в небе облака. Временами сыпал мелкий дождик – резко начинался и так же резко прекращался.

Павел затормозил у здания штаба, чтобы не наехать на сваленные в кучу мотки провода. Вышел из машины, потянулся за папиросной пачкой. От крыльца за ним следили два охранника. Еще один прохаживался вдоль обочины. На столбе, вцепившись в него монтажными когтями, сидел небритый электрик в фуфайке, курил и задумчиво смотрел на напарника, ковыряющегося внизу.

В штабе снова что-то происходило – неподалеку от входа плотно стояли командирские машины. Курили водители в беседке.

Электрик на земле работал неторопливо, проверял целостность токопроводящих элементов, перетаскивал за собой монтерский ящик с индикаторами, провода к которому цеплялись «крокодилами».

– Эй, долго мурыжить будете? – прокричал от крыльца упитанный штабист, майор Зимин. – Когда электричество дадите?

Электрик на столбе пожал плечами, кивнул подбородком на напарника – туда все вопросы. Делаем как можем. Второй работник, такой же небритый и в такой же фуфайке, равнодушно покосился на майора, буркнул: «Скоро». Зимин сплюнул, исчез в здании еще до того, как пущенный им окурок плюхнулся на обочину дороги.

– А если серьезно, мужики? – спросил Павел. – Есть надежда?

– Надежда всегда есть, – хрипло отозвался «нижний», поднимая глаза. – Она, вишь, последней умирает. Так у нас в 35-м в малярийном блоке говорили, когда целый взвод заразу подхватил. Половина выжила – наверное, больше других надеялись… Угадай, почему я не в действующей армии? – электрик мрачно подмигнул. – Закурить дашь, товарищ майор?

– Охотно, – Павел протянул пачку, равнодушно проследил, как электрик сунул в рот сразу две папиросы, еще пару заткнул за уши.

Майор убрал опустевшую пачку, кивнул и зашагал в штаб. За спиной что-то треснуло, потянуло дымком. Он резко обернулся. Электрик сидел на пятой точке, лихо орудовал монтажными кусачками, высунув язык.

– Леха, спускайся, ты чего там завис? – прохрипел он товарищу. – Кажется, я нашел пробой! Не волнуйтесь, граждане-товарищи, сейчас все сделаем!

В штабе витало напряжение. Офицеры, с которыми Кольцов встречался в коридоре, опускали глаза, старались быстрее прошмыгнуть мимо.

Полковник Шаманский курил у окна в дальнем конце коридора. Он тоже был бледен, в глазах застыло какое-то библейское смирение.

Павел вскинул руку, чтобы отрапортовать, полковник отмахнулся, затоптал окурок.

– Пошли в кабинет… – он пропустил майора внутрь, запер дверь. – Садись на стул. – А сам стал нервно прохаживаться вдоль стола.

– Что случилось, Георгий Иванович?

– Да, случилось, – полковник опустился за стол, стал бессмысленно перекладывать бумаги. – Пришла беда, откуда не ждали, майор. Сегодня утром из штаба армии прибыли высокопоставленные военные и арестовали генерала Серова.

– Да ну? – опешил Кольцов. – Это шутка, товарищ полковник?

– Это не шутка. Обязанности комкора временно принял начштаба Евдокимов. Вместе с генералом задержаны два его ближайших помощника – полковники Завьялов и Грузденко, а также начальник разведотдела штаба корпуса подполковник Ахромеев. Трое последних подозреваются в соучастии…

– В соучастии? – онемение медленно расползалось по конечностям. Павел изумленно смотрел на полковника. Он был готов к любым неприятностям, но чтобы такое… Вот же семечки каленые… – За что арестовали Серова? Я лично его знаю, наблюдал за ним в боевой и почти безнадежной ситуации. Это честный и порядочный человек, одаренный военачальник, коммунист, беззаветно преданный делу нашей партии…

– Да подожди ты со своей агитацией, – поморщился Шаманский. – Не на трибуне стоишь. Дело серьезное. Соединение фактически обезглавлено накануне наступательной операции. Думаешь, стали бы так поступать в штабе армии, не имея серьезных оснований?

– Да какие основания, товарищ полковник? – горячился Павел. – Где их взяли?

– Все мы можем ошибаться, майор… – Шаманский яростно потер ладонью лоб. – А гарантировано только то, что все мы умрем – кто сегодня, кто завтра, другие протянут чуть дольше… Это не просто донос. Улики серьезные. Расследование ведет армейская госбезопасность и высокопоставленные следователи НКВД в звании полковников. Генерала Серова пока не увезли. Он находится в местном СИЗО на улице Гурьевской под охраной офицеров НКВД. Остальные арестованные – там же, но в других помещениях. За остальных не скажу, но Серову предъявлено обвинение в измене Родине и сотрудничестве с Абвером.

– Чушь какая, – пробормотал Павел. – Вы в это верите? Только за то, что он отбывал в 39-м по ошибочному обвинению? Так многие отбывали, их честные имена восстановлены…

– Да, прошлое в актив генералу, понятно, не идет. Но дело не в этом, майор. К вопросу, верю ли я в это: пока не знаю. Я привык опираться на факты, а они – не в пользу Михаила Константиновича…

– Георгий Иванович, как же вы не понимаете, что это продолжение тех самых диверсий! – горячился Кольцов. – Другое исполнение, другие форма и содержание – но это все оттуда. Кому-то важно расшатать, дестабилизировать ситуацию, и они идут даже на самые невероятные подлоги…

– Ладно, слушай, – перебил Шаманский. – К черту материалы с их формализмом, внимай тому, что знаю я. Вчера в 15.00 у Серова было совещание с офицерами корпуса. Продлилось оно недолго, через час все разъехались. Еще через час у Серова состоялась встреча с неким полковником Григорьевым из штаба армии. Тот прибыл отдельно от прочих, просил о встрече наедине. В кабинете Серова при закрытых дверях они провели минут двадцать, после чего Григорьев удалился. По свидетельствам очевидцев, Серов еще какое-то время сидел один, потом его видели бледным, расстроенным, подавленным. Он сослался на плохое самочувствие, оставил вместо себя Завьялова и ушел на квартиру. С полковником Григорьевым параллельно случилась другая история. Кстати, как выяснилось позднее, такого полковника в армейских структурах нет, документы и фигура липовые. Внешность у него тоже… – Шаманский замешкался, подбирая нужное слово.

– Не по морде одет, – подсказал Павел.

– По крайней мере с иголочки. Нездешний вид, не знаю, как еще сказать… Но документы были в порядке, и его пропустили. А потом выпустили. Во дворе он столкнулся со штабным офицером капитаном Шалевичем – тот возвращался из столовой. По свидетельству Шалевича, Григорьев шел навстречу задумчивый. Шалевич отдал честь по уставу. Григорьев рассеянно глянул на него… и как-то странно дернул рукой, потом опомнился… Шалевич уверен – тот хотел отдать нацистское приветствие! Ну, не так, как на параде, а небрежно, не отрывая локоть. Просто задумался человек, автоматизм сработал. Тут же исправил ошибку, отдал честь, как положено. Шалевич прямо ошалел в тот момент. Обернулся, поднимаясь на крыльцо, и Григорьев обернулся…