Николай Иовлев - Поединок

Едва ли кто видел наши манипуляции: движение здесь одностороннее. У предыдущей вереницы автомобилей мы телепались в хвосте, а новая, придержанная светофором, еще не накатила. Справа — Фонтанка, слева — мрачный корпус какого-то производства. К тому же мы быстро покидаем место происшествия: наддав газу, Диспетчер срывает машину в резвый бег. На хвосте у нас плотно висит «бээмвуха». В боковое зеркало заднего обзора мне хорошо видны угрюмые рожи ее пассажиров.

— Может, оторвемся? — предлагаю Диспетчеру.

— Не, это глушняк. У них и движок-то в два раза мощнее, и стволов — шквал. А то и впрямь из гранатомета или ПТУРСа жахнут. Не, только не сейчас. И потом — нам что, самим бабки не нужны? Не знаю, как ты, а я уже от кумара в полном говне.

Чтобы хоть немного унять распоясавшийся мандраж, пытаюсь занять себя чем-нибудь: передернув затвор и спустив курок, прячу пистолет обратно за пояс, смотрю за показаниями датчиков на приборной панели автомобиля, наконец решаю исследовать «бардачок». Ни черта путного здесь нет: какие-то запчасти, отвертка, пластиковый стаканчик, атлас автомобильных дорог, перочинный нож, документы. Водительское удостоверение, техпаспорт. Пономарев Сергей Иванович. Пусть документы пока остаются на месте: может, придется предъявить, если, не дай, конечно, Бог, тормознут менты. Хотя ни Диспетчер, ни я на этого Пономарева не похожи. Поглядываю на всякий случай на Диспетчера: вдруг есть что-то общее? Нет, ничего совершенно.

Нижняя челюсть Диспетчера внезапно начинает увеличиваться в размерах. Она выпячивается вперед прямо у меня на глазах. Что это — галюны? Но почему такие натуральные, неотличимые от самой яви? Если это галюны, то что же тогда явь? Челюсть Диспетчера, будь она неладна, удлинилась уже сантиметра на три и все продолжает расти. И вот уже заметно удлиняется его нос. Вытянувшись вдвое, нос Диспетчера загибается крючком вниз. О Господи! Вверх ползет желтоватый клык. Все выше и выше, уже почти соприкасаясь с крючковатым носом. А челюсть тем временем начинает вытягиваться вниз. Подбородок становится похожим на узкий вертикальный клин. Ухо Диспетчера, обращенное ко мне, отрастает вверх треугольным, как у животного, кончиком. Глазные яблоки уходят глубоко в глазницы, запылав изнутри кровавым отсветом. Лицо здорово вытягивается, становясь мертвенно-бледным.

— Ты чо? — спрашивает Диспетчер, глянув на меня с некоторым беспокойством. Черты его лица мгновенно восстанавливают обычную форму.

— Да так, мерещится всякая ерунда.

— Мне тоже. На дороге — мерзость разная. Скорей бы уже на Некрасовский.

— Восстания, — комментирует Диспетчер после очередного поворота, — Следующая арка наша.

Однако не успеваем мы к ней приблизиться, как сзади, угрожающе взревев двигателем, стремительным рывком нас обходит вишневая «бээмвуха». Плавно прижимает нас к обочине и принуждает в конце концов остановиться. К нам подходит один из костоломов Удава. Диспетчер опускает боковое стекло, и через образовавшийся проем бандит сваливает на колени Диспетчеру две обоймы, цилиндрик в гладкой картонной оболочке, похожий на патрон ракетницы, только длиннее, с нахлобученной на него штуковиной, возможно взрывателем, и, вероятно, пульт дистанционного управления, ощетинившийся антенной. Не произнося ни слова, мордоворот возвращается к своей машине, садится за руль «БМВ» и отгоняет автомобиль за поворот, ведущий через арку во двор, где расположен офис «Кредо-Петербург».

С невозмутимостью, словно готовится к выполнению чего-то заурядного, а не к вооруженному разбою, Диспетчер загоняет обоймы вначале в рукоятку своего пистолета, а затем и моего, передергивает затворы и сдвигает предохранители, предотвращая подобным образом ошибки с моей стороны.

— Стволы к работе готовы, — комментирует Диспетчер, не глядя мне в глаза. — С предохранителя я их снял. Так что смотри — осторожнее, а в случае чего — гаси уродов.

Тротиловую шашку Диспетчер заталкивает под сиденье, пульт опускает в нагрудный карман камуфляжной куртки.

Машину, как и намечено предварительным планом, Диспетчер паркует возле тротуара — перед въездом во двор, увенчанный размашистой вывеской «Кредо-Петербург» с изображением какого-то вычурного логотипа. Двигатель машины не заглушает. Внедряя в жизнь план отхода, отсюда мы рванем до Жуковского, там повернем направо, по Маяковского, — все это в двух шагах друг от друга, — а уж там, сразу после поворота на Некрасова, нас будет ждать братва. «Москвича» мы отправляем прямо, сами выпрыгиваем и рвем когти влево, а чуть погодя взрываем угнанную колымагу с помощью пульта. Садимся в другую машину — и нас увозят с глаз долой. Варианты возможны, но только не в маршруте движения на «Москвиче». Об этом нас предупредили еще в подвальном склепе. Все возможные пути нашего бегства будут перекрыты братвой, которой приказано в случае чего открыть по нам ураганный огонь. Блеф это или нет — не знаю, но испытывать судьбу что-то не хочется. Пока, во всяком случае. Да об этом и думать-то рано. Сейф, если его не удастся вспороть сваркой, придется подтянуть к выходу из офиса — если, конечно, справимся или что-нибудь не помешает. А потом Диспетчер оперативно загонит во двор машину, что займет от силы полминуты. И далее — все по тому же плану. А пока мы выгружаем из багажника сварочный аппарат. Спасибо, что хоть такой компактный где-то нашли, иные аппараты бывают величиной и весом не хуже могильного надгробия.

— Намордник приготовь, — напоминает Диспетчер.

— Кто-о-о?! — В ответ на звонок раздается из-за железной двери самоуверенный мужской голос, принадлежащий, вероятно, охраннику.

— Свои! — бодро — не понимаю, как ему это удается, — откликается Диспетчер.

— Кто — свои? — охранник, глядя на нас через забранное решетками окно, не узнает наших лиц.

— Да мы из «Дизель-Сервис», чего вылупился! Сварочный аппарат вам привезли!

— Что?! — недослышивает секьюрити, обряженный, как и мы, в камуфляж.

— Сварку вам привезли! — орет Диспетчер тыча пальцем в аппарат.

— Зачем? — упирается, словно предчувствуя неладное, охранник. На часах — девять ноль восемь. Он только что снял фирму с сигнализации и теперь до прихода сотрудников и руководства отвечает за сохранность ее имущества.

В окне появляется мурло второго охранника. Черт! Сколько их там?

— Начальство заказывало!

— Зачем?

— Что ты все «зачем», да «зачем»?! — мастерски разыгрывая негодование, взрывается Диспетчер. — Открывай давай по-быстрому, а то обратно увезем — выгребешь потом от шефа!

Внутренности железной двери щелкают и она отворяется. Охранник — с кобурой на бедре — сторонится, давая нам возможность внести ящик хоть и с портативным, но все же увесистым оборудованием. Перевалив его через порог спускаем со ступеньки на пол, затянутый ковровым покрытием. Вокруг белые стены, отделанные будто бы тканью, черная кожаная мебель, столы, телефоны… И за одним из таких рабочих мест уже сидит, черт бы ее побрал, матрона лет сорока пяти, изуродовавшая свое и без того толстое лицо многослойной косметикой. А из дальнего коридорчика, соединяющего этот зал с другими помещениями агентства, выходит на шум еще одна человеческая особь — на этот раз молодая, лет двадцати, девчонка. Да откуда еще ты тут взялась? О боже! Следом за нею, быстро, но до карикатурности неуклюже перебирая ножонками, из коридорного тоннеля выбегает совсем крошечное существо, уставившее на нас широко вытаращенные от изумления глазки. Вот это мы, блин, вляпались мордами в дерьмо! Откуда они набежали-то в такую рань?