Александр Фишман - Доставить и выжить

— Да вот, проверяю наших шоферов на маршруте. Я из службы безопасности фирмы. Смотрю, чтобы не левачили…

…Лавин, глядя в щелку, образованную задним пологом тента, не заметил ничего подозрительного. Те машины, что крутились у него во дворе, их явно не преследовали, а остальные — пойди разбери, кто в них едет, одни светящиеся фары.

— Маркелыч…

— Ну?

— Ты их не убил?

— Не волнуйся, жить будут.

— На инвалидности?

— Одному я руку, конечно, сломал. Нехорошо так, в суставе…

— Что ж так безжалостно?

— А чего он на меня с пистолетом! — обиженно-оправдывающимся тоном произнес Шамышов. — Я же без оружия. Это неправильно, таких учить надо… Другому ничего, у другого все нормально. И плясать сможет, и жонглировать…

— Точно сможет?

— Точно, — в голосе прапорщика слышалось сомнение. — Если он, конечно, раньше умел… И если он дураком не останется. Шейные позвонки штука хрупкая…

— Под твоей гирей все хрупкие.

— Ты что мне не дал поесть? Десять минут дела не решили бы!

— Решили бы. Мы и так впритык едем, впрочем, так и задумывалось.

— А куда спешим?

— На поезд, естественно.

— Ясненько… Слушай, Никита, ты весь свой дом переполошил.

— Ерунда.

— Ну, конечно, барин! У барина проблемы, вся челядь под ружье!

— Да при чем здесь… Наша фирма в строительстве дома принимала долевое участие. У меня полподъезда коллег. И они заинтересованы в благополучном исходе дела не меньше моего. Так что "под ружьем" только те, кому положено. Кроме одной старушки.

— И одного старичка.

— Это ты уж не про себя ли? Хорош друг! Договорился! Еще не поздно…

— Ладно, не возникай. Это я так, от голода…

Ледок видел, как Лавин с мужиком в очках вылезли из кузова "газика". К ним тут же подбежал высокий парень и что-то передал, по всей видимости — билеты. Приехавшие направились на перрон.

…Восемь человек из команды Охотника сосредоточились на площадке пятого этажа. Покалеченные "торпеды" уже были перенесены в машину. Один из "бойцов" залепил жевательной резинкой глазки двух соседних квартир, используя для этого монетку, чтобы не оставить отпечатков пальцев.

— Черт, началось! — одними губами прожестикулировал находившийся за дверью охранник "Старого Дома". Он повернулся к своим товарищам.

Самый молодой из них, крутнув в руке пистолет, красноречивыми жестами предложил выскочить в подъезд и навести порядок, но старший состроил ему в ответ такую свирепую гримасу, что тот моментально угомонился и даже спрятал оружие в кобуру.

Кулибин действительно возился с замком буквально считанные секунды, причем совершенно бесшумно. По его сигналу четверо подельников ворвались в квартиру, а спустя какое-то время, уже поняв, что западня пуста, вошел и он сам. Ребята рыскали по комнатам, немного спонтанно, но в целом грамотно производя обыск, бесполезность которого была ясна абсолютно всем.

Кулибин не стал пользоваться рацией. Подойдя к шторе, он снял "комарика" и тихо произнес единственное слово, не сомневаясь, что будет услышан Охотником:

— Пусто…

Он собрал "торпед" в одной из комнат и отдал распоряжение:

— Фотографии, записные книжки… На все — сорок пять секунд. Действуйте!..

…Охотник не скрипел зубами, не матерился и не метался из угла в угол. Он, внешне спокойный и даже немного расслабленный, стоял, опершись руками о спинку стула, и смотрел в ночь за окном. Принимая заказ, он дал себе зарок, что это будет его последнее дело: годы давали о себе знать, да и причитающейся доли хватило бы до конца жизни, запросы у него не столь уж и велики. Сейчас Охотник жалел о том зароке: плохая примета, такие решения следует принимать после выполнения работы, а не до. Собственное пророчество могло сбыться вовсе не таким образом, каким он себе представлял.

Оставалась еще надежда на Ледка. Он был лучшим в команде. Серьезнейшим образом обученный офицер, не то, что эти узколобые "дикие гуси". Уж он бы не позволил себя вырубить в подъезде. И раз от него ничего нет, значит, он идет по следу…

Ледок попытался связаться со своими по рации, но безуспешно. Он уже хотел было искать исправный телефон, когда вокзальное радио на удивление чистым и внятным голосом дикторши сообщило, что скорый поезд Барнаул-Москва отправляется с первого пути.

Состав сделал судорожный рывок и медленно пополз вдоль перрона. Чертыхнувшись, Ледок расстегнул полупальто и бросился к последнему вагону.

Пожилая проводница в форменной одежде уже опускала тамбурную откидную платформу, готовясь закрыть дверь, когда взлетевший в вагон, будто из воздуха, парень чуть не сшиб ее с ног.

— Ты что, рехнулся! — закричала она в сердцах. — Убиться же мог, дурень…

— Разберемся, мамаша, разберемся. — Ледок спокойно улыбался. — Разберемся…

Лавин вытащил из чемодана вареную курицу, палку колбасы, батон хлеба, сыр, консервы, пластиковую бутылку лимонада. Из шамышовской сумки была извлечена на свет баночка грибов, приготовленных Марией Сергеевной.

Они быстро съели все, что уместил купейный столик, выпили лимонад.

— Доволен? — взглянул на друга Никита.

— Нормально. Теперь мы можем говорить открыто, или ты опять чего-то опасаешься?

— Думаю, теперь можем.

— Так рассказывай.

— Ну, хорошо, расскажу, а то ты от любопытства слюной изойдешь. Провернули мы однажды одну операцию. Надеюсь, не будешь спрашивать какую, это к сути дела не относится, чисто коммерческая сделка. По условиям договора оплата должна была последовать не сразу, а через определенное время. Потом эти условия несколько раз менялись по соглашению сторон. Вернее сказать, менялись долги… Мне должны одни, им другие, тем третьи, я в свою очередь сам кому-то должен. Проводим взаимозачеты, передаем друг другу цессии…

— Говори по-русски.

— Цессия — это уступка права требования, перевод долга, словом… в общем, обычные деловые отношения. В результате всех этих перетрясок я даже увеличил свою дебиторку…

— Переведи.

— То есть мне стали должны больше, чем первоначально. Понимаешь, одни долги более ликвидны и стоят дороже, другие — наоборот. Имеет значение также время исполнения обязательств, валюта расчетов и так далее… Есть такое островное государство Науру. Не думаю даже, что ты слыхал о таком…

— Отчего же, слыхал.

— Не заливай. Я сам-то о нем только из-за нашего дела услышал.

— Ну и что? — пожал плечами Шамышов. — А я вот давно информацию имею. Науру — атолл между Соломоновыми и Маршалловыми островами. Если ориентироваться на Кирибати — то к западу. Порядка восьми с половиной — девяти тысяч населения. Валюта — австралийский доллар. И все такое прочее.