Александр Фишман - Доставить и выжить

Но власть, казавшаяся незыблемой и вечной, власть рухнула сама. А частный капитал, наоборот, воспрял, набрал силу, подчинил, обратил в свое воинство целые слои народа, стал культом, создал новый класс, окрещенный вроде бы насмешливо, но по сути верно и точно — "новые русские".

И Павел Леопольдович сделал выбор, сменив достойное нищенство на менее достойный, но куда более приятный достаток.

Он с головой ушел в коммерцию, мотался в Турцию и Польшу, покупал, продавал, перепродавал, экономил буквально на всем, не позволял себе не то что удовольствий, элементарного отдыха, каждую заработанную копейку вкладывал в "дело".

"Поднялся" Павел Леопольдович за три года. Простого достатка ему уже было мало, он познал наркотический вкус больших денег и жаждал богатства. Настоящего богатства, когда проблемы и потребности обычного материального порядка не только отходят на второй, третий, пятый план, а попросту исчезают, испаряются.

На тернистом пути коммерции и бизнеса предпринимателя подстерегает множество опасностей. Хлебнул лиха и Павел Леопольдович, не став в этом отношении исключением из правил. И "кидали" его недобросовестные партнеры, и ставили на "счетчик" рэкетиры, и элементарно грабили бандиты. Конечно, это было не так болезненно, как "наезд" государства, поставившего, кажется, своей целью истребление экономики, но все же достаточно ощутимо. Терять деньги бывший преподаватель страх как не любил…

Неприятности закаляют. Если не убивают, конечно. Павла Леопольдовича не убили. Но кроме закалки они привели его к странному на первый взгляд выводу. Он сначала отнесся к этому, как к курьезу, но с дотошностью склонного к научной работе человека принялся изучать вопрос углубленно: штудировать законодательство, в особенности Уголовный Кодекс, анализировать практику по материалам прессы и по доступному ему окружению и пришел к заключению, что вывод его верен.

Действительно, по всему выходило, что преступный бизнес во всех отношениях гораздо более выгоден, чем бизнес легальный. Он менее трудоемок, менее затратен, куда как быстрее и безопаснее. И, что немаловажно, намного интереснее.

Даже статус у гангстеров был несравненно выше. К бизнесменам они относились как к баранам, главное предназначение которых заключалось лишь в том, чтобы их стригли. Во всех "разборках" они являлись не субъектами, а объектами, поводом, если угодно. От их имени "выступали", их делили, использовали, но ни мнение их, ни сами они никого особо не интересовали. Разве только как носители той самой "шерсти"…

На каждого привлеченного к уголовной ответственности бандита, рэкетира, приходилось по несколько "чистых" бизнесменов, коммерсантов. Сокрытые от налогообложения доходы, незаконное предпринимательство, нарушение драконовских правил — для государства это более опасные преступления, чем "кидок", вымогательство. Ведь "кидают" тех же самых бизнесменов, вымогают у них же, туда им и дорога.

Главное, как понял Павел Леопольдович, не запускать руку в государеву казну. Там и так тесно от рук чиновников, политиков, олигархов, могут и расплющить чужие пальцы. Конечно, при желании можно подвинуть тесные ряды "народных слуг" у кормушки, только зачем? Барашков на лугах частного предпринимательства еще хватает.

Уже несколько лет Павел Леопольдович вел свою деятельность в столице.

Не сказать, что ему нравился этот город, родной Екатеринбург и поуютнее, и поспокойнее, и поинтеллигентнее, что ли, но коли восемьдесят пять процентов всех российских капиталов крутятся в Москве, приходится с этим считаться.

Здесь его уже знали. Он как раз попал в струю, когда преступные авторитеты, легко и чуть ли не весело уничтожая друг друга, привели обстановку к переделу сфер влияния, и любой новичок, обладая достаточной дерзостью и силой, мог занять свое место под солнцем. Чем Павел Леопольдович и не преминул воспользоваться.

При проведении настоящей операции он не афишировал своего участия. Прекрасно понимая, что рано или поздно его инкогнито будет раскрыто, он предпочитал "поздно".

Журавлев учился в той же школе, что и Павел Леопольдович, но на два класса младше. Позже судьба свела их и по работе: Журавлев был доцентом соседней кафедры, преподавал гражданское право. В ту пору дружны они особо не были, но приятельствовали.

Четыре года назад, когда по высшей школе России был нанесен очередной мощный финансовый удар, и для преподавателей стало проблематично не только содержать семью, но и прокормить себя, Журавлев разыскал бывшего коллегу в Москве.

— Дай мне работу, — без обиняков попросил он. — Больше мне не к кому обратиться.

— Работу? — потер подбородок Павел Леопольдович. — А что ты умеешь делать?

— Ты же знаешь, ничего.

— Прекрасно.

— Но готов на все. Надоело нищенствовать, чувствовать себя ущемленным. Есть что попало. Курить всякую дрянь. Испытывать чувство неловкости перед любовницей…

— Ты так и не женился?

— Нет. Ты, я слышал, тоже?

— Да, холостякую.

— Мы с тобой вместе учились, вместе работали. Ты единственный из моего окружения выбился в люди. И возможность помочь у тебя есть. Было бы желание…

— Почему бы тебе не заняться коммерцией? По мелочи. Я с этого начинал.

Журавлев состроил кислую мину.

— Денег на раскрутку я дам, это не проблема, — понял его по-своему Павел Леопольдович. — И с возвратом душить не буду.

— Не в деньгах дело. Для занятия коммерцией нужно иметь хватку, талант даже. Неужели ты с этим будешь спорить? У меня этого нет…

Павел Леопольдович задумался. Журавлев не был ни дураком, ни подлецом, ни, упаси Боже, неудачником. Но хватки у него, действительно, не было. Преподаватель он был отличный, предмет знал досконально, студенты его любили, коллеги уважали, но… Но он был типичным теоретиком, а кому они сейчас нужны? В век жесткого прагматизма ценятся адвокаты-проныры, а не ученые-правоведы…

С другой стороны, мужик он умный, коммуникабельный, приятный в общении, с чувством юмора, холостой, наконец. В последнее время Павел Леопольдович испытывал дефицит общения. Все окружение — либо подчиненные, либо партнеры, либо конкуренты, либо клиенты, либо "пациенты". Одни лебезят, заискивают, угодничают, другие тупые, как пробки, с третьими по статусу и говорить не стоит. Женщины вообще не в счет…

— Говоришь, готов на все?

— Абсолютно.

— А на преступление? — улыбнулся Павел Леопольдович.

— Ну… В качестве киллера ты меня задействовать не будешь, нерентабельно. А в остальном… Кто сейчас не преступник? Государство в лице своих чиновников? Демагоги — избранники народа? Сотрудники правоохранительной системы? Судьи?

— Народ…

— Ну да, народ. Попробуй этот самый "народ" какую-нибудь вольность, живо по бороде от властей получит. Те, сволочи, все тащат, все никак не нажрутся, а народ нищенствует. И украсть не имеет права, это эксклюзивное право верхов. Мне надоело быть народом. Хочу, кроме права горбатиться, быть честным и прислуживать верхушке, иметь другие права: хорошо питаться, полноценно отдыхать, квалифицированно поддерживать здоровье, не мерзнуть зимой и не изнывать от жары летом…