Евгений Сухов - Чужой своим не станет

До штаба доехали быстро. Несколько раз по позициям шарахнули немецкие пушки. Разорвавшись где-то между первым и вторым рубежами, снаряды порвали маскировочную сеть, чем добавили на ближайшую ночь работы саперам. В ответ, стараясь не обнаружить замаскированных позиций, из-за кустов прямой наводкой лупанули наши полковые пушки, разрывая колючую натянутую проволоку и засыпая землей «волчьи ямы».

Показав удостоверение караульному, капитан Романцев вошел в штаб. Это было двухэтажное здание, в котором прежде размещалась местная администрация.

Отдел военной контрразведки Девяносто первого стрелкового корпуса находился на первом этаже, в большой комнате, где некогда находилась приемная главы района. Это было небольшое помещение, в котором размещались: четыре стола, шесть стульев и небольшой кожаный диванчик.

Майор Шрадер под охраной автоматчика сидел на стуле и уныло посматривал в двухстворчатое окно, за которым протекала обычная прифронтовая жизнь: подъезжали «виллисы» с начальством; звучали короткие команды; строем уходило на передовую прибывшее пополнение.

Иногда, глухо тревожа тишину, доносились звуки далеких разрывов. Жестоких боев не было, но позиции обстреливались беспрестанно.

Полковник Русовой находился здесь же. Устроившись за столом у самого окна, он что-то сосредоточенно писал, пролистывая страницы брошюрованной папки. Заметив вошедшего Романцева, бодро проговорил:

– Видал?! Вот он – красавец, целый майор! Мы тут его немного допросили, теперь – твой черед. Переводчик нужен? Он как раз здесь, в штабе.

– Не нужно, товарищ полковник. Немецкий я знаю.

– Ну, тогда добро, – произнес он удовлетворенно.

Майор Шрадер приподнял голову и посмотрел на вошедшего Романцева. Пододвинув к себе стул, Тимофей спросил по-немецки пленного:

– Ваше звание, имя?

– Майор Шрадер. Возглавляю дивизионную разведку Двести сорок первого пехотного полка Вермахта.

– Как вы оказались на этой должности, если вы кадровый разведчик? Вас понизили?

Узколицый, с широким лбом, с внимательными и умными глазами, немец в упор разглядывал сидевшего перед ним капитана. Прежде чем ответить, выдержал непродолжительную паузу, потом заговорил, тщательно произнося каждое слово:

– Прежде я работал в центральном отделе «Абвер-Заграница»… Но после того как вице-адмирал Канарис был смещен, а ведомство передано обергруппенфюреру Кальтенбруннеру, меня перевели на передовую. Я – солдат и подчиняюсь приказам.

– Чем вы занимались в отделе?

– Я возглавлял аналитическую группу, – уверенно произнес майор.

– Какие задачи ставились перед вашей группой?

– Изучали экономику и внутреннюю политику иностранных государств. В основном нам враждебных… Лично моя группа занималась Францией, Югославией, Польшей.

– Кто возглавлял ваш отдел?

– Адмирал Бюркнер. Он хороший товарищ Канариса по совместной службе на флоте.

– Нам это известно… Вы были допущены к разработкам операций против Советского Союза?

Майор уверенно выдержал режущий взгляд и отрицательно покачал головой:

– Нет. Эти работы находятся за пределами моей деятельности. Диверсиями и террором на территории противника занимается организация «Цеппелин».

– Но ведь именно вы поставляете им данные для проведения террористической деятельности?

– Все наши обобщения и наблюдения уходят в центральный аппарат, а там, в свою очередь, решают, кому распоряжаться полученным материалом и как правильнее это сделать.

– Почему вы перешли на нашу сторону? Вам что-то угрожало?

Майор слегка приподнял густые брови, его лицо выглядело напряженным. В какой-то момент оно потеряло свою прежнюю живость. Сделав короткий выдох, майор Шрадер произнес:

– У меня не было выбора, меня должны были устранить… Физически.

– Вот как… И кто же именно?

Подбородок развит, взгляд оживленный. Такого человека сломить непросто. Что же такое должно было с ним произойти, чтобы он решился на предательство?

– Гауптштурмфюрер Вильфрид Штольце. Вчера днем мне сообщили из штаба дивизии, что к нам в расположение должна прибыть группа под командованием Штольце… Мне было приказано проводить ее через линию фронта. По-моему, его группа имела очень серьезное задание.

– С чего вы так решили?

– Как только я перевел группу в тыл к русским, в наиболее безопасное место, Штольце попытался меня устранить как ненужного свидетеля… Вы можете поспрашивать своих наблюдателей, во время нашего перехода на соседней позиции шла усиленная перестрелка. В овраге вы обнаружите наши следы.

– Мы проверим эту информацию. Сколько их было?

– Пятеро. Трое русских и двое немцев.

– Вам удалось уйти после нападения?

– Уцелел чудом! Я почувствовал перемену в его голосе и где-то даже был готов к нападению… Штольце хотел меня зарезать, но мне удалось выбить из его рук нож и скрыться в зарослях. До рассвета оставалось немного времени. – Шрадер смотрел прямо, глаза не прятал. Похоже, что не лжет. – Я вернулся в расположение батальона. Никто из личного состава не знал, что произошло… Взял из блиндажа полевую сумку с картами и принес ее вам.

– Что за карта?

– Расположение наших позиций. На карте отражены все действия маскировочного характера, которые мы провели в последнее время в подразделениях дивизии. Указаны нумерация частей, их состав, рубежи, а также вооружение. Этого достаточно, чтобы вы мне сохранили жизнь?

– Вы пока не сказали, с какой целью и куда именно направляется группа Штольце.

– Мне не сообщили. Все, что связано с группой Штольце, покрыто завесой секретности.

– Сами что об этом думаете?

– Думаю, что он выполняет какое-то особое задание высшего командования. По пустякам такие люди, как гауптштурмфюрер Штольце, не привлекаются.

– Что он за человек?

– Весьма подготовленный диверсант. Входит в число самых лучших агентов. В подразделении «Бранденбург-800» с первого дня, потом его отправили в полк «Курфюрст». Предполагаю, для усиления… Волевой, энергичный, быстро принимает правильные решения в самых сложных ситуациях, что весьма ценно для разведчика.

– Куда он мог отправиться?

– Мне сложно судить… Сейчас наиболее сложная оперативная обстановка – западнее Минска. Думаю, его нужно искать где-то там.

– Что вам известно об операции «Фридрих»? – спросил Тимофей Романцев, не отрывая пристального взгляда от майора Шрадера.

На какое-то мгновение лицо пленного окаменело, потом он заговорил:

– Я слышал об этом только краем уха. Это из последней директивы Кальтенбруннера. Знаю, что военным руководством допускается ситуация, что нам придется оставить Белоруссию. И сейчас в глубоком советском тылу готовятся группы, которые прошли обучение в разведшколах Абвера. Их задача – совершать диверсии против советских военачальников.