Евгений Сухов - Чужой своим не станет

По Шрадеру стреляли с немецкой стороны, удивленные его перебежками. Приказ открыть огонь на поражение был отдан, когда он пересек нейтральную зону. Не окажись на его пути разорваной гусеничной ленты, он был бы убит первой же пулей.

В ответ с русской стороны басовито и громко застучал станковый пулемет, легко раздирая своими пулями в колючие щепки присыпанные землей брустверы. Спрятавшись за броню, майор прекрасно был виден с русской стороны. Автоматчики могли уничтожить его одним прицельным выстрелом. Но в его сторону не стреляли. Очевидно, его приняли за своего разведчика, возвращавшегося после выполнения задания.

Стрельба все более усиливалась, принимая яростный характер. Пулеметы с немецких позиций лупили по самоходке длинными очередями – царапали шасси, заставляли вибрировать покореженное железо. Работали на испуг, ожидая, что у спрятавшегося майора не выдержат нервы. Но Шрадер, вжавшись в бронированное железо, буквально породнился с ним, став на какое-то время его частью.

Будет хуже, если лупанут по нему снарядом. Вот тогда израненная в боях броня может не выдержать. А если ему удастся после такого удара уцелеть, то он получит такую серьезную контузию, что оставшаяся жизнь покажется ему тяжким бременем.

На какую-то минуту очереди смолкли. Оглянувшись, Шрадер увидел, как в его сторону от немецких позиций, умело используя неровности и рытвины, ползут трое пехотинцев. Как только они обойдут его со стороны, тотчас уничтожат. Просто так он им не дастся. Дальше ему тоже не пройти: едва он выйдет из-за бронированного укрытия, как попадет под пули флангового пулемета, работающего справа. Шрадер прицелился в приближающегося солдата.

И тут майор увидел, как со стороны переднего края русских, одетые в маскхалаты, к нему торопятся четверо бойцов. Ползли они грамотно, не поднимая голов. Между очередями успевали совершать короткие стремительные перебежки, падали и вновь ползли дальше.

С русской стороны, прикрывая солдат, остервенело и часто заработали автоматы. Их поддержал тяжелый пулемет, работавший по центру. Ему в помощь подключился фланговый, не давая немцам подняться.

Один из русских подскочил к нему и, вцепившись в ворот, что-то громко прокричал.

– Ich verstehe Sie nicht [16] Я не понимаю вас (нем.) . , – ответил испуганный майор.

– Да ты, похоже, и в самом деле немец! – изумленно проговорил боец. – Ну и дела! Товарищ капитан, – повернулся он к крупному русскому разведчику с ребячьим лицом и многочисленными веснушками на переносице. – Так это же немец!

– Надо же, какой немец сообразительный пошел. Сам себя в «языки» предлагает… Вот что, Трофимук, давай его за шкирку и на позиции! Смолянинов, Надзоров, прикрываете отход. Чтобы ни одна фашистская гадина голову не могла поднять!

– Есть, товарищ капитан!

До позиций русских было метров пятьдесят – всего несколько секунд быстрым шагом. Вот только расстояние это преодолевалось трудно, сантиметр за сантиметром, кочка за кочкой, выбоина за выбоиной и с большой оглядкой. Майор Шрадер никогда не подозревал, что земля может быть такой неровной, там, где в обычной ситуации препятствия можно было просто перешагнуть, сейчас их приходилось преодолевать, подставляясь под пулеметы.

Со стороны русских окопов, не умолкая, трещали выстрелы, наполняя оглушительным грохотом окружающее пространство. Им отвечали короткие и прицельные очереди. Рядом с лицом майора в землю ушло несколько раскаленных кусочков свинца, болезненно оцарапав кожу отскочившим гравием.

Шрадер было приостановился, но рука русского разведчика, вцепившаяся ему в ворот, уверенно и сильно поволокла добычу вперед, к русским окопам, замаскированным кустарником, камнями, грудами насыпанной земли – неровной линии на рассеченном взрывами поле. Он уже отчетливо различал русские каски, высовывающиеся из-за бруствера, видел людей, их пронзительные прищуренные глаза, широко открытые рты, мелькающие руки.

Двое немецких солдат попятились с нейтральной полосы к своим позициям, перекатились в глубокую воронку, пережидая стрельбу; третий остался лежать на взрыхленном поле, уткнувшись лицом в землю.

Добрались до русских окопов. Шрадер сполз вниз на глинистое дно траншеи и тотчас же был подхвачен двумя парами крепких рук. Тяжело поднялся, невольно обратив внимание на то, что окопы русских были глубже, чем у немцев. Брустверы сложены крепко, основательно укреплены бетоном и железом.

Обступившие Шрадера солдаты что-то возбужденно говорили, одобрительно хлопали его по плечам, а один из них, выражая расположение, раскрыл самодельный портсигар и предложил цигарку.

Майор Шрадер принял угощение, закурил, глубоко затянувшись. Табак оказался невероятно крепким, ядреным, обжег горло и легкие (таким может быть только высушенный перец), добрался до кишок и там запалил самый настоящий пожар. Невольно закашлявшись, Шрадер вызвал добродушный смех у обступивших его солдат. Волнение улетучилось вместе с первым выдохом. Теперь на расстоянии вытянутой руки русские выглядели как-то по-другому – добродушно, что ли…

Сделав еще одну, более осторожную затяжку, Шрадер посмотрел на обступивших его солдат и произнес:

– Ich bin ein Major des deutschen militärischen Geheimdienstes. Ich würde mich gerne mit Ihrer Führung treffen. Ich habe sehr sensible Informationen [17] Я полковник немецкой военной разведки. Мне бы хотелось встретиться с вашим командованием. У меня имеются весьма секретные сведения (нем.) . , – и он похлопал для убедительности по планшету.

Лица солдат напряглись, на некоторых обозначилась суровость. Мысли их были понятны: стоило ли рисковать из-за фрица, решившего укрыться от войны.

Разведчик, ползший с ним рядом, что-то сказал обступившим его солдатам, и те, потеряв к немцу всякий интерес, разошлись по своим позициям.

Майор почувствовал облегчение: не все так просто, как могло показаться поначалу. Главное, русские не собирались его убивать. Но что они с ним будут делать, тоже пока не ясно. Никогда раньше он не приближался так близко к роковой черте. Внутри неприятно заныло, донимали скверные предчувствия.

Неожиданно из черноты узкого перехода к ним вышел худой узколицый человек с острым подбородком. При появлении офицера солдаты умолкли. Посмотрев на майора, он представился на хорошем немецком:

– Капитан Ахромеев, военная контрразведка.

Почувствовав приближающуюся развязку, Шрадер едва улыбнулся пересохшими губами:

– Я майор Шрадер, офицер военной разведки.

– Пойдемте в блиндаж, господин майор, – учтиво произнес русский капитан. – Думаю, у нас будет о чем поговорить.

Тимофей Романцев был командирован в Шестьдесят девятую армию под командованием генерал-лейтенанта Колпакчи. Начальником штаба в ней был генерал-майор Владимирский, с которым у полковника Утехина еще до войны сложились дружеские отношения. Оттуда капитан получил предписание направляться в Девяносто первый стрелковый корпус, занимавший на реке Уша позиции, растянувшиеся километров на тридцать. По другую сторону находился провинциальный городок Несвиж.