Евгений Сухов - Чужой своим не станет

Линия фронта была не сплошной: в наиболее трудных местах, с оврагами и болотами, были установлены противопехотные мины. Места, считавшиеся труднопроходимыми, контролировались батальонами пехоты, расположившимися в пределах видимости. На господствующих высотах были устроены долговременные огневые точки, контролировавшие фланги, было налажено постоянное наблюдение за противником. На других направлениях, более широких, имевших вероятность проникновения тяжелой техники и живой силы противника, устроили танковые засады. Особо эффективно показали себя бронированные гнезда, где в качестве укрытия использовались танковые башни. Оборонное зодчество в этом случае было нехитрым: танк заезжал в вырытый под его размеры окоп и тщательно маскировался. При возможном прорыве первой линии обороны личный состав мог действовать автономно – резервов и боеприпасов достаточно, чтобы продержаться до подхода подкрепления.

Начальником военной контрразведки СМЕРШ Девяносто первого стрелкового корпуса был полковник Русовой Ефим Михайлович, хмурого вида сорокапятилетний мужчина, всецело оправдывающий фамилию всем своим внешним видом. Волосы у него были темно-коричневого цвета, от многочисленных веснушек рыжим выглядело даже его лицо – по-деревенски крепкое. Полковник был широк в плечах, в руках чувствовалась сила. Вопреки внешней суровости капитана он встретил радушно, как своего старого знакомого.

Рассказав о цели прибытия, Тимофей попросился поближе к первому рубежу обороны, откуда будет легче наблюдать за оперативной обстановкой. Внимательно выслушав Тимофея, полковник, слегка растягивая слова, произнес:

– Значит, прибыл с особыми полномочиями… Сделаем так… Будете числиться в моем отделе. Так будет проще. Отсюда до линии фронта шесть километров. По нынешним временам это недалеко, пешком около часа, – но тут же поправился: – Хотя в этом нет никакой необходимости. В штабе у нас достаточно машин, сейчас не сорок первый. Есть трофейные, имеются американские, лично я предпочитаю разъезжать на наших. По мне, «эмка» понадежнее будет. Так что если понадобится, берите.

– Спасибо.

– Кстати, позавчера на нашу сторону перешел перебежчик, майор разведки. Редкая птица, честно говоря, я даже не помню, чтобы такие чины нам добровольно попадались. Одно дело какой-нибудь лейтенант, и совсем другое – целый майор!

– Мне бы хотелось переговорить с ним, – произнес Тимофей. – Это возможно?

– Возможно. Когда хотите переговорить?

– Сейчас.

– Сделаем вот что…. Расположим вас в блиндаже, а там – пожалуйста!

– Мне бы хотелось на первой линии.

– Будет на первой линии, в блиндаже с начальником медслужбы капитаном Пичугиным. Парень он не из разговорчивых. Но на это внимания не обращайте, все-таки сюда он не разговаривать приехал. В блиндаж будете только спать приходить… Да и то не всегда! А вот как обустроитесь… – Русовой посмотрел на часы: – Часика через два подходите. Немец будет здесь. Мой ординарец проводит, он в курсе.

Стрелковый корпус располагался в глухой лесистой местности, изрытой окопами, тянущимися узенькой полоской в глубину чащи. И всюду, куда ни глянь, виднелись следы недавних сражений: воронки от снарядов, которым просто не было счета, – наспех присыпанные, те, что находились возле дорог, и забытые в полях, зарастающие буйной густой травой. Повсюду валялись пробитые и разъеденные ржой каски, до которых никому не было дела. Ближе к передовой линии были видны пушки с покореженными лафетами; стволы, торчавшие из земли, напоминали перископы, рассматривающие низко нависший свод облаков.

Штабная «эмка» бойко бежала по накатанной танками дороге, местами хорошо утрамбованной, а где-то разбитой до черной грязи, в которой, как в болоте, вязла любая техника; повсюду торчали из земли спирали колючей проволоки. У самой кромки поля, нетронутой разрывами, оставался небольшой пятачок «волчьих ям», опоясанный лохмотьями рваного железа.

Чем ближе к переднему краю, тем сильнее оборонительные укрепления. В просвете между деревьями Тимофей различил три танка, зарытых в окопы и отстоящих друг от друга метров на двести. Хорошо замаскированные, укрытые лапником, они полностью сливались с местностью, приметны были лишь стволы, выглядывающие из вороха веток. Из кустов торчали короткоствольные пушки, бьющие в упор прямой наводкой.

Въехали в небольшой распадок, по обе стороны от которого, буквально нависая над дорогой, рядком тянулись низкорослые рябины со срезанными верхушками. Возле входа в окопы, одетый в маскхалат, нес караул автоматчик.

– Приехали, – коротко объявил водитель, заглушив двигатель у кустов можжевельника.

Сержант Кирюхин, ординарец полковника, вместе с Романцевым вышли из машины, а водитель, достав из багажника кусок маскировочной сетки, принялся старательно натягивать ее на автомобиль.

Автоматчик у входа стоял расслабленно, всем своим видом демонстрируя несерьезность службы. Начальство не ахти какое, так зачем понапрасну шею тянуть?!!

– «Радуга», – назвал пароль ординарец.

– «Восход», – отозвался караульный и отошел в сторону, открывая вход в траншею.

– Тот блиндаж ваш, – показал ординарец на небольшой холм, на котором густо произрастала потрепанная пожелтевшая лебеда.

Со склона хорошо были видны замаскированные позиции, практически ничем не отличавшиеся от окружавшей местности. Там, где находились траншеи, росла густая трава, а там, где располагался блиндаж, высоко поднимался кустарник, скрывая узкий, завешенный шинелью вход.

Маскировочная сетка, искусно укрытая ветками, травой и примятая комьями земли, низко нависала над переходами, создавая фальшивый рельеф местности, вводила в заблуждение немецких наблюдателей. С воздуха траншеи выглядели изрытым снарядами полем, начиненным колючим железом. В действительности же Тимофей находился на хорошо укрепленных оборонительных позициях, где нашлось место ротным минометам, полковым пушкам, а на возвышениях были выгодно замаскированы пулеметы.

Пригнувшись, избегая шальной пули, они прошли по переходам. Перед окопами были натянуты спирали Бруно. У брустверов несли службу бойцы, зорко всматривавшиеся в неровное поле; в подбрустверной нише, положив рядом с собой автоматы и укрывшись шинелями, отдыхала дежурная смена.

Они прошли мимо пехотного укрытия глубокого заложения, куда-то глубоко вниз уводили ступени, выложенные камнями, у входа стоял караул – просто так в убежище не попасть.

– Вот это ваш блиндаж, – показал ординарец на небольшую дощатую дверцу, скрытую в стене окопа. Над входом вставлен щит из бревен – защита от минных осколков. В два наката крыша. Стены укреплены массивными деревянными опорами. Бомбардировку, конечно же, такой не выдержит, но от артиллерии, если не прямое попадание, убережет.