Евгений Сухов - Запад в огне

— Не сомневаюсь, — широко улыбнулся Романцев.

Вырвав из горлышка бумажную пробку, Игнатенко щедро разлил самогон по кружкам.

— Значит, пьем за то, чтобы этих фашистских холуев и дальше крепко бить! Чтобы им на нашей земле пусто было!

— Хороший тост, — кивнул Тимофей и выпил в три глотка крепкий сивушный самогон.

Подобревший, размякший, с раскрасневшимся лицом, старший лейтенант глуповато улыбался и говорил:

— Знаешь что, капитан, я не успокоюсь до тех самых пор, пока всю эту бандеровскую нечисть не вытравлю! Вот скажи мне, как так получилось, что три моих родных брата на фронте воюют, фашистов бьют, а двоюродные с бандеровцами остались? Ведь наши отцы — родные братья! Есть в этом какая-то несправедливость.

— Со стороны получается, что воспитывали вас по-разному.

— А вот я отвечу тебе, что нет! Все мы из одной кастрюли борщ хлебали, последним куском хлеба между собой делились.

Игнатенко малость развезло. Говорил он громко, с надрывом, умолкал на время и снова начинал кипятиться. Жаркий уголек, прятавшийся где-то внутри него, неустанно чадил, причинял ему щемящую боль, которая никак не отпускала его, все более отравляя существование.

Молча выпили еще. Просто разлили горилку по полной кружке и осушили до дна безо всяких тостов, как если бы кого-то помянули. Возможно, что так оно и было.

Сальце и вправду удалось на славу. Сдобренное ядреным чесноком и приправленное щедро перцем, оно буквально раздирало глотку, и его хотелось немедленно затушить добрым глотком горилки.

— Я хочу тебе сказать, капитан, — перешел на шепот Игнатенко, — Гамула, конечно, враг, только таких, как он, в нашей области более двух десятков разгуливает, а нам бы дотянуться до того, кто ими командует.

— О ком это ты?

— О Ковале Якиме.

— Что ты о нем знаешь?

— Я ведь до него почти добрался, среди его людей мой человек был. Да вот две недели он на связь не выходит, очень боюсь, что его уже в живых нет. Эти сволочи, прежде чем убьют, сначала поизмываются над человеком, на куски его порежут… Ладно бы застрел, и дело с концом… Что-то мы все о грустном, капитан, давай просто так выпьем. Сегодня день замечательный выдался! Скоро мы всю эту нечисть с Украины погоним! И знаешь, как здорово заживем… Э-эх!

— Хорошо, — согласился Романцев, — давай просто поговорим. Я сам устал от тяжелых дум. Рассказал бы о своей семье, о жене…

Тимофей Романцев глянул в распахнутое окно. Заметно похолодало, с улицы потянуло вечерней свежестью. Небо удалось ясным и очень звездным: так сыпануло, что от света было больно глазам. Такое ясное небо бывает только на юге и то не каждую ночь.

— Как-нибудь в другой раз. Пойду я, Тимофей.

— Может, тебя проводить?

— Мне тут недалеко.

Не сказав более ни слова, Игнатенко вышел за дверь.

Оставшись один, капитан Романцев выдвинул ящик стола, достал из него два листа бумаги и написал:

«СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО»

« Начальнику Третьего отдела

Государственного управления контрразведки

«СМЕРШ» полковнику Утехину Г. В.

Докладываю

В настоящее время отделом контрразведки «СМЕРШ» 71-й дивизии арестована жительница села Хватки Романюк Оксана Григорьевна, 1920 г. р., обвиняемая в убийстве трех сотрудников «СМЕРШ», она же является любовницей разыскиваемого куренного атамана Остапа Панкратовича Гамулы. В настоящее время в связи с ранением находится под усиленной охраной в госпитале № 241. Нами вырабатываются оперативные мероприятия с целью завоевать ее расположение и выявить местонахождение куренного атамана Гамулы О. П.

Операция получила название «Чужой». Ждем вашего разрешения на дальнейшее проведение операции.

Начальник отдела контрразведки «СМЕРШ» 71-й дивизии капитан Романцев Т. П.».

Положив листок бумаги в нагрудный карман, Тимофей вышел из кабинета и направился в отдел радистов. Передав написанное начальнику отдела, молодому младшему лейтенанту — связисту, сказал:

— Нужно срочно отправить в Центр. Я подожду здесь. Мне должны ответить.

Лейтенант прочитал сообщение и понимающе кивнул:

— Хорошо, товарищ капитан.

Он зашифровал сообщение, исчеркав листок бумаги точками и черточками, затем надел наушники и взялся за ключ. Передав сообщение, стал молча ждать, вслушиваясь в эфирные шумы. Еще через несколько минут принялся быстро записывать передаваемое радиосообщение, затем «поколдовал» над шифровкой, записывая слова на отдельный лист, и произнес:

— Расшифровал, товарищ капитан, возьмите.

Тимофей взял исписанный листок и прочитал:

«Начальнику отдела контрразведки «СМЕРШ» 71-й дивизии капитану Романцеву Т.

Разрешаю проведение операции «Чужой». Ввиду особой важности проводимой операции приказываю: докладывать незамедлительно лично мне обо всех деталях.

Начальник Третьего отдела Государственного управления контрразведки «СМЕРШ» полковник Утехин Г. В.».

Прочитав расшифрованное радиосообщение, Романцев положил листок на пепельницу и чиркнул спичкой. Дождавшись, когда от бумаги останется только пепел, он вышел из комнаты.

Арестантку содержали на первом этаже госпиталя в закутке левого крыла, который бдительно, не допуская посторонних, охраняли контрразведчики. Любопытные могли видеть ее через окно, и, натыкаясь на пронзительный взгляд серых глаз, раненые обескураженно ковыляли обратно. Пленная выглядела очень привлекательно и совсем не походила на врага, с которым приходилось сталкиваться на передовой. А вышиванка, что прикрывала ее худенькие плечи, делала ее почти домашней и очень беззащитной.

Между тем здоровье арестантки шло на поправку. Уже дважды к ней наведывался следователь «СМЕРШ» и терпеливо расспрашивал о Гамуле, о его соратниках, но девушка, плотно сжав губы, молчала. Пообещав поговорить с ней пообстоятельнее, когда она, наконец, поправится окончательно, он уходил, сложив в папку разложенные на столе бумаги.

Заканчивался третий день заточения. Капитан Романцев не переставал надеяться, что Гамула объявится в поселке в ближайшие часы, чтобы высвободить из заточения свою любаву. Именно поэтому в ближайших домах к госпиталю были расквартированы штурмовики, а в левом крыле гостиницы под видом раненых разместилась боевая группа, готовая автоматным огнем поддержать караульных.

Игнатенко ворчал, говорил, что из этой затеи ничего не выйдет, утверждал, что о всех маневрах контрразведчиков уже давно известно в штабе Гамулы. И вообще следовало бы придумать нечто позатейливее. Но Тимофей настаивал на своем и ослабевать караул не собирался, наоборот, подсадил в соседнюю комнату еще двух бойцов.