Андрей Воронин - Хранитель света

Он сунул мобильник в карман, одним глотком допил пиво, встал и торопливо направился к поджидавшему его большому, вызывающе белому джипу.

— Зря вы это, — сказал Юрий. — Зачем добровольно лишать себя преимущества внезапности? И потом, Паштет, по-моему, не из тех, кого легко напугать.

Мощный американский джип стрелой несся по сухому серому асфальту, слегка подскакивая на выбоинах. Уступая Юрию руль, Полковник велел гнать изо всех сил и не жалеть подвеску, что Юрий и делал, признаться, не без удовольствия. Правда, для шоссейных гонок громоздкий «Шевроле» был слабо приспособлен, ему не хватало устойчивости, и на крутых поворотах он так и норовил перевернуться; однако Юрий гнал, выполняя приказ, как когда-то в армии, и впервые за многие годы получал от этого удовлетворение: хорошо подчиняться разумным приказам!

— Да я и не собирался его пугать, — сказал Полковник, складывая и убирая в карман трубку мобильного телефона. — Я просто подбросил ему пищу для размышлений. Эти быки иногда медленно соображают, но уж когда сообразят… Что же до внезапности, то, учитывая некоторые обстоятельства, на нее не стоит особо рассчитывать. Вокруг хутора наверняка полно бойцов — и наших, московских, и посланцев братской Украины. Паштет и Хохол — люди серьезные и на мелочи не размениваются. Если я не выжил из ума и что-то понимаю в их логике, то речь в данный момент идет не о получении какого-то там выкупа, а о крупном переделе сфер влияния.

— Дерьмо! — воскликнул Юрий. — Но тогда почему мы едем туда вдвоем? Где же ваш штат квалифицированных сотрудников?

— Охраняет Казакова, — как-то резко ответил Полковник и повернулся к Юрию. — Поймите, Инкассатор, перед нами сейчас стоят две задачи: освободить Дашу и сделать так, чтобы эта история никогда, ни при каких обстоятельствах не сделалась достоянием гласности.

— Вы очень печетесь о репутации своего босса, — сказал Юрий.

— Да плевал я на его репутацию! Я пекусь о репутации девушки!

— Гораздо больше, чем она сама.

— Да. Так бывает. Молодости, знаете ли, свойственно ошибаться. К тому же в данном случае количество стволов мало что решает. Чтобы задавить всю эту шайку при помощи грубой силы, понадобится армейское подразделение, а подразделения у меня под рукой нет.

— И все же… — сказал Юрий и замолчал. Спорить с Полковником было бесполезно, он уже все решил, и Юрию оставалось только удивляться: каким образом он дал втянуть себя в эту самоубийственную затею?

— Я вижу, вы не удовлетворены моими объяснениями, — сказал Полковник, как всегда без труда угадавший его мысли. — Что ж, задавайте вопросы. Вы имеете на это право. Человек имеет право знать, на каком основании другой человек тащит его на верную смерть. Более того, вы вправе прямо сейчас остановить машину, выйти из нее и вернуться в Москву на попутке.

— Заманчиво, — сказал Юрий. — Полный карт-бланш… Ну, предположим, я так и поступлю. Что станете делать вы?

— Как что? Сяду за руль и поеду дальше. В отличие от вас, я четко осознаю, что поставлено на карту. Я не могу рисковать жизнью Даши, понимаете? Именно поэтому я предпринял и продолжаю предпринимать все возможное, чтобы предотвратить такой финал, — он вдруг сухо рассмеялся. — Знаете, я даже позвонил Казакову и велел ему приготовить деньги.

— Велели? — с сомнением переспросил Юрий. — Казакову?

— Ну, просил… Просто на всякий случай. И поверьте моему слову: когда такой случай наступит (если иного выхода не останется), я заставлю его выполнить все условия похитителей, даже если для этого придется применить насилие. Любое насилие!

— Гм, — сказал Юрий. — Вы на кого все-таки работаете — на отца или на дочь?

— Я вижу, Даша не вызывает у вас сочувствия, — сказал Полковник. — Что ж, в чем-то вы правы. Если бы не эта ее глупая затея с собственным похищением, нам с вами не пришлось бы сейчас лезть под пули.

— Золотые слова! — вставил Юрий. — Не понимаю, что вы носитесь с ней как с писаной торбой. То есть вытащить ее из этой передряги, бесспорно, нужно, но вы как-то очень уж близко принимаете это к сердцу. Признаться, на вас это непохоже.

В течение долгого времени Полковник молча разглядывал его, будто что-то прикидывая в уме. Юрий вел машину, глядя прямо перед собой, но все равно ощущал на себе его пытливый взгляд.

Впереди показалась проселочная дорога. По ней ехал трактор, волоча за собой длинный хвост ядовитой, как порошок от тараканов, желтоватой пыли. Трактор норовил вырулить на шоссе вместе с этим своим хвостом. Юрий прибавил газу, и, хотя до проселка было еще далековато, тракторист затормозил, пропуская несущийся на бешеной скорости джип — видно, был еще не совсем пьян и не захотел связываться с сумасшедшими новыми русскими. Или сразу протрезвел… Облако пыли догнало трактор, накрыло до самой крыши и поползло дальше, на шоссе, но Юрий уже проскочил мимо, задев лишь самый край пылевой тучи. О ветровое стекло с отчетливым щелчком ударилось какое-то насекомое — судя по звуку, крупное, — отскочило и исчезло позади, оставив на стекле неопрятное, похожее на звезду с неровными лучами, пятно.

Полковник заговорил сразу после этого щелчка, как будто щелкнуло не разбившееся о лобовик насекомое, а встроенный в него регулятор громкости.

— Я знал ее мать, — сказал он и снова замолчал, будто решая, говорить ли дальше.

— Странно, — сказал Юрий. — Мне казалось, что вы работаете у Казакова не так давно.

— А я тогда не работал у Казакова. Я тогда работал во внешней разведке и совершенно случайно познакомился с ней в Париже — помог сторговаться с художником на Монмартре… Она была несчастной женщиной, Инкассатор.

— Несчастной? — переспросил Юрий с вежливым сомнением.

— Ну, несчастливой… Да, вы правы, именно несчастливой. Люблю точность в формулировках. Странно, правда? Казалось бы, какая разница — несчастливая или несчастная? Ведь синонимы, а разница есть…

Юрий затаился, поджался и весь превратился в слух: Полковник собирался рассказать что-то необычное. С чего бы это?..

— И что же было дальше? — спросил он, чтобы заполнить длинную паузу.

— Дальше у нее родилась дочь, — сказал Полковник. — Мы оба знали, что не можем быть вместе: у нее был Казаков, а у меня — моя чертова работа…

— Погодите, — сказал Юрий, — что это вы такое говорите? Вы что, хотите сказать, что Даша Казакова — ваша…

— Моя, — сказал Полковник. — Моя дочь. Именно поэтому я когда-то помог Казакову выпутаться из одной некрасивой истории, а потом, когда его жена умерла, а меня выкинули на улицу, устроился на работу в его банк. И он меня, конечно, взял, такие специалисты на дороге не валяются…

— Е-мое, — сказал совершенно сбитый с толку Юрий, но тут же спохватился. — Извините, Полковник. Вы правы, — добавил он, подумав, — теперь я действительно все понимаю. От этого как-то легче.