Андрей Воронин - Хранитель света

— Молчу, молчу, — сказал Юрий. — Скоро и ты замолчишь.

Придавленная телом Полковника Даша застонала и завозилась, пытаясь выбраться. Денис оглянулся, но Юрий не успел дотянуться до пистолета, потому что этот свихнувшийся трус, этот подонок уже снова смотрел на него поверх заряженного смертью ствола.

— Нет, — сказал он, — сначала тебя, а уж потом ее.

Раздался выстрел, показавшийся Юрию каким-то совсем негромким. Некоторое время Юрченко стоял, продолжая целиться в него из пистолета, только глаза его вдруг как-то странно остекленели и перестали бегать. Потом его пальцы разжались, пистолет вывалился, и Юрченко, заворачиваясь винтом на предательски гнущихся ногах, опустился на пол. Когда он повернулся к Юрию спиной, Юрий увидел кровь у него на затылке.

— Здравствуй, Денис, — сказал грудной женский голос с какой-то странной печалью. — Вот как довелось свидеться. Жаль, не удалось поговорить, вспомнить прошлое…

В дверях стояла женщина, держа перед собой обеими руками дымящийся браунинг — маленький, очень изящный, с рукояткой из настоящего перламутра. Она была высокая, стройная, с тщательно уложенными черными волосами и красивым, но каким-то безжизненным, очень бледным лицом. Облегающее красное платье выгодно подчеркивало ее фигуру; поверх платья был надет свободный белый жакет с прямыми плечами; на стройных ногах Юрий увидел изящные туфельки на высоченных шпильках. Если бы не браунинг, не бьющая в ноздри вонь горелых кирпичей пополам с пороховой гарью и не боль в потревоженном плече, он бы обязательно решил, что умер и видит ангела. Но браунинг так же плохо сочетался с обликом ангела, как и испытываемые Юрием ощущения.

— Вы целы? — спросила женщина, опуская пистолет и поворачиваясь к Юрию.

Лицо у нее немного ожило — не повеселело, а просто перестало казаться мертвым.

— Кажется, да, — сказал Юрий, поднимаясь с пола.

— А девушка?

— Тоже… кажется. Откуда у вас пистолет?

Он не знал, зачем спросил про пистолет. Просто слишком растерялся, вот и ляпнул первое, что подвернулось на язык. Откуда пистолет… Узнать бы, откуда она сама взялась! «Если окажется, что это Дашина мать, — подумал он, — которая все эти годы лежала в коме в каком-нибудь засекреченном институте, я поверю, что попал в индийский фильм». Впрочем, женщина не годилась в матери, слишком молода — года на три-четыре старше самой Даши.

— Муж подарил, — просто ответила женщина. — Он у меня хороший, хоть и немного чудной. Очень меня любит, но на день рождения дарит всегда почему-то то, чем интересуется сам: то машину, то мобильный телефон, то, вот видите, — пистолет… Я не хотела брать, а он сказал: «Пригодится». Вот и пригодилось… Скажите, вы ведь здесь для того, чтобы выручить девушку, я не ошиблась?

— В общем, да, — сказал Юрий. — А вы…

— А я сейчас поеду в милицию и скажу, что убила человека, — сказала женщина. — Муж расстроится, но ничего…

— Знаете, — сказал Юрий, подходя к Полковнику и присаживаясь над ним на корточки, — насчет милиции… В общем, я вам не советую. Застрелив этого подонка, вы спасли как минимум три жизни… Две, — поправился он, взглянув на Полковника. — Но в милицию идти все равно не стоит.

— Вы думаете? — с сомнением в голосе переспросила женщина.

— А что тут думать? — послышалось со стороны двери. — Парень дело говорит: зачем нам милиция, сами разберемся! Давно хотел тебя, сучку, пристрелить, да все случая не было!

«Черт возьми, — подумал Юрий, выдирая из-под мышки нагретый, как градусник, «глок», — откуда они все время сваливаются?»

Два выстрела почти слились в один. Женщина в красном медленно опустилась на пол, зажимая ладонью простреленное горло. Грузный коренастый мужчина со смуглым широким лицом, смоляной шевелюрой и седыми висками согнулся, цепляясь свободной рукой за дверной косяк. Другая рука, в которой дымился большой черный пистолет, была прижата к животу. Потом Хохол (а это был он) медленно, с трудом выпрямился и начал поднимать пистолет. Юрий выстрелил еще раз, Хохол выронил пистолет и тяжело упал на колени.

— Не добили мы тебя, — с трудом выговорил он и завалился на бок.

Юрий еще немного подождал, держа дверь на мушке, но оттуда больше никто не появился. Тогда он аккуратно положил пистолет на пол так, чтобы тот все время был под рукой, взял Полковника под мышки, снял его с Даши и положил на спину. Теперь они лежали рядом, одинаково неподвижные. Полковник еще дышал, глаза его были закрыты, в сухом лице не осталось ни кровинки, и теперь вдруг стало заметно, что он действительно очень немолод. Дашины глаза были широко открыты, она тоже дышала и, насколько мог судить Юрий, пребывала в сознании.

— Хватит валяться, — сказал он. Церемониться с девчонкой ему не хотелось. — Пора убираться отсюда.

Даша села, упираясь руками в пол, и провела ладонью по лицу, размазав по щеке кровь Полковника — ту самую, часть которой сейчас свободно циркулировала внутри ее молодого, упругого и красивого тела. Она посмотрела на ладонь, вздрогнула и перевела взгляд на Полковника. Глаза ее снова наполнились слезами.

— Что с ним? — спросила она.

— А ты не видишь?

— Вижу… Но он поправится?

Юрий снова посмотрел на Полковника, пощупал пульс. Пульс был, и это казалось знавшему толк в огнестрельных ранениях Юрию Филатову настоящим чудом.

— Нет, — сказал он, — не думаю. Если бы прямо сейчас положить его на операционный стол в хорошей клинике, у него был бы шанс. А так… До райцентра мы его не довезем, да и чем ему помогут в райцентре?

Даша заплакала — молча, медленными, трудными слезами. Юрий хотел встать, но вместо этого почему-то сел на грязный пол. Сигареты куда-то запропастились; он вяло махнул рукой и перестал искать, но тут Даша, не переставая плакать, вынула из заднего кармана джинсов расплющенную пачку и протянула ему. Юрий помедлил, но сигарету все-таки взял и прикурил от Дашиной зажигалки. Сигарета была дамская, чересчур легкая, и он курил ее, не ощущая никакого вкуса, словно втягивал в себя через бумажную трубочку подогретый воздух.

— Он просил тебе передать…

— Что? — стоя на коленях, Даша подалась к нему. — Что он просил передать?

Юрий всмотрелся в ее запачканное кровью лицо. Это лицо выглядело осунувшимся, а главное, Юрий уже не находил в нем той ослепительной красоты, которая так поразила его там, в Бельгии. И дело было вовсе не в бледности, не в грязных разводах и не в свалявшихся паклей пыльных волосах, из которых во все стороны торчал какой-то мусор. Внутри Дашиного лица словно выключили свет, и теперь это лицо стало очень обыкновенным и даже простоватым. Глаза и нос Даша унаследовала от Полковника, а все остальное, наверное, досталось ей от матери, которую Юрий никогда не видел.