Сергей Зверев - Палачи и герои

– Не чувствуется. Не особо вас селяне боятся.

– Так нас бояться комиссары должны, а не крестьяне. Надо разбираться, кто есть кто, а только потом хуторянина казнить.

– Ты что-то недопонимаешь, соратник! Если убьешь сто лишних и непричастных – дело только укрепится. Если не убьешь одного врага – потеряешь все!

– Нет, крестьянина лишним зверством не убедишь, а озлобишь.

– Ладно. Показывай свои бурсы.

По лесу, обходными тропами, в сопровождении небольшого отряда они двинули в предгорья, где обустроились два вооруженных до зубов и укомплектованных куреня, а также девять учебно-запасных сотен. В учебных сотнях новобранцы обучались полтора месяца и уходили в действующие части УПА по всей Украине.

Хозяйство у Саввы было крепкое. Он определенно обладал организационными способностями. Глядя на все это, у Дантиста стали закрадываться сомнения в своей правоте. А ведь живет же армия. Эта сила еще может дать по зубам коммунистам. Может, он рано хоронит УПА?

Гоняли призывников в этих школах по немецким стандартам. Учили не только действовать в лесу, но и конспирации, диверсиям. И с утра до вечера работали с ними матерые языкастые «политруки» из пропагандистского отдела ОУН – вдалбливали в головы про ненавистных большевиков, которые с немцами скоро поубивают друг друга, и взовьется тогда над Галицией знамя свободы.

– Красиво говорят, паршивцы! – умилился Савва, когда они отходили от учебной группы, рассевшейся на скамейках на поляне и внимающей политпропагандисту. – Иногда сам заслушаюсь, аж до слезы.

В этих горно-лесистых, благолепных для взора краях Дантист отдохнул своей истрепанной и продырявленной, как старое полковое знамя, душой. Но недолго.

Однажды в палатку, расположенную на территории учебной сотни, влетел испуганный сотник Цуковинец и объявил откушивающим картошки с сальцом Дантисту и Савве:

– НКВД на подходе!

– Отобьемся? – насторожился Дантист.

– Да куда там! – махнул рукой сотник. – Их целая армия.

– Уходим?

– Да куда там! Нас, кажется, в объятия взяли. Окружили нас!..

Первого июня 1945 года встретить Настю Иван не сумел – был на выезде в селе под Львовом, где появился разыскиваемый надрайонный господарчий. Пришлось изрядно побегать, чтобы его задержать.

Помощник Ивана привез девушку в квартиру, некогда принадлежавшую польской семье землевладельцев средней руки. Здесь было просторно и богато – две комнаты, высокие потолки, люстры. Сами хозяева выметены отсюда ветром истории – может, убиты бандеровцами или нашли приют в Польше. Теперь это служебная жилплощадь капитана Вильковского. Слишком шикарная для России и вполне обычная для Львова, сильно обезлюдевшего во время войны.

Был третий час ночи, когда Иван выпрыгнул из кабины полуторки, принадлежавшей его группе, и направился к подъезду, ощущая, что элементарно боится. Как Настя встретит его? Отчитает за то, что не ждал ее на вокзале? И не ослабла ли та волшебная сила, ласково окутывавшая их, как только они сближались на расстояние вытянутой руки?

Но Настя прошла войну и прекрасно знала, что такое приказ и необходимость. И терпеливо ждала, сидя за его письменным столом, подперев щеку рукой. Ждала напряженно и тоже с опаской. И ее беспокоили навязчивые мысли – а вдруг то, что было у них, для него лишь мимолетный порыв изнуренной войной души?

– Ну вот мы и вместе! – ворвавшись в комнату, Иван крепко обнял ее.

– Навсегда? – вопросительно посмотрела она на него.

– Уж в этом я клянусь…

Сестра прислала ему восторженное письмо, узнав о свадьбе. Дед отделался обычными своими философскими сентенциями о семье и браке, но в целом тональность была – наконец-то! Мать требовала срочно фотографию – обязательно вдвоем и сделанную у хорошего фотографа.

В фотоателье Львова фотографии получились отличные – смотрелась молодая пара восхитительно. Он в военной форме. Она в легком платьице. Вот только в их счастливых глазах все еще таилась тень войны. Потому что война не закончилась. Она продолжалась в лесах Украины. И далеко не все враги повержены.

Хотя УПА как монолитная вооруженная структура существовать перестала, сил у националистов пока еще хватало. По некоторым оценкам, в лесах хоронилось до тридцати пяти тысяч бандитов. Время от времени они собирались в крупные стаи, чтобы напомнить о себе.

Бандеровцы стали брать на вооружение тактику рейдовых групп. Собирались в банды по двести-триста человек и устраивали походы по отдаленным селам, уничтожая «советских оккупантов» и их прислужников – то есть вешая на деревьях, сжигая, истязая людей, которые мечтали лишь о мирной жизни. Территорией СССР не ограничивались – проникали и в Словакию, и в Польшу, наводя там шорох. Рано или поздно их давили пограничники и внутренние войска, а также армии союзников – Польши и Чехословакии. Но вскоре такие банды объявлялись снова.

А тем временем не только многие рядовые казаки мечтали вернуться к мирной жизни. Некоторые руководители ОУН-УПА выходили на руководство Республики с предложениями о национальном замирении. Посредниками предлагалось использовать известных украинских писателей. Но эти попытки закончилась провалом. Лично Бандера отдал распоряжение – никаких примирений с СССР. Только поражение большевиков.

Группа Ивана продолжала действовать достаточно эффективно. Одна за другой в списке разыскиваемых особо важных фигур ставились отметки: уничтожен, задержан – число и место. Рядом с некоторыми именами стояли знаки вопроса, и самый жирный – напротив Дантиста.

По некоторым данным, тот погиб, когда НКВД выжигало змеиное гнездо в Станиславской области. Тогда удалось перекрыть поступление в войска УПА подготовленных в учебных сотнях кадров. На этом система обучения личного состава повстанцев была фактически уничтожена. По показаниям выживших бандитов, в это время там находились областной проводник Савва и Дантист. И если Савва все еще появляется в разных концах Галиции, то о Дантисте не слышно ничего.

Правда, среди сотен тел убитых Дантист опознан не был. Но это ничего не значило. Некоторых бандитов разорвало минометами на куски. Другие лежат непогребенными в расщелинах…

Окончание войны позволило СССР высвободить гигантские ресурсы для мирного строительства. На Украину возвращались отслужившие в Красной армии солдаты, многие становились в селах и городах опорой советской власти. Укреплялись колхозы и создавались новые. Бандеровцы продолжали терять симпатии у населения, хотя их подпольные структуры и пользовались значительным влиянием на село.

После Победы появилась возможность часть войск действующей армии отрядить на борьбу с украинскими националистами и усилить войска НКВД. Теперь в каждом более-менее крупном населенном пункте стояло подразделение внутренних войск. Продолжались операции конспиративных групп, которые теперь назывались агентурно-боевыми.