Сергей Зверев - Палачи и герои

Вырвавшиеся раскольники организовали несколько налетов на базы УПА, при этом переманили к себе морально неустойчивых казаков. Где-то месяц они причиняли немало беспокойства. А потом поняли, что на Украине ловить больше нечего, и подались в белорусские леса, где их тоже вряд ли ждали с распростертыми объятиями. Некоторые с трудом просочились через погранзаставы в Польшу. А кто-то кинулся в ноги властям Украины, тряся листовками об амнистии…

Грядущие выборы в Верховный Совет СССР переводили всю ситуацию в республике в иную плоскость. Если раньше селюки воспринимали Советы как власть захватчиков, то теперь, получается, они сами ее выбирали. На собрании проводников ОУН было решено бросить все силы на срыв выборов.

– Пусть даже мы кровью умоемся, но им воздадим стократно, – объявил лидер Северо-Западного провода, вызвав ропот согласия.

Заработали ударно подпольные типографии, печатая листовки с призывами к саботажу выборов. Потянулись по селам агитаторы. Запылали сельсоветы.

И Дантист решил вспомнить старые добрые времена. Выбрал средней руки городишко в отдалении от крупных населенных пунктов. Собрал силы. И подразделение в пару сотен человек, при оружии, кто мог при форме, орденах и регалиях – галицийских и немецких, чеканно ступили на городские улицы. Как тогда, в 1941 году, во Львов входил уже ставший легендой батальон «Нахтигаль». Правда сейчас и силы поменьше, и городок крошечный. Но шаг казаки печатали уверенно. Красота!

Ударные группы взяли под контроль военкомат. Оцепили отделение милиции – сотрудников там было человек пять, отстреливались они отчаянно, но были забросаны гранатами и уничтожены.

Потом настал кульминационный момент – казнь предателей Украины. На площадь ударами прикладов пригнали всех советских прихвостней, до кого дотянулись – их набралось человек тридцать.

– Нет выборам! Мы ваша власть! Против Советов весь мир – Америка, Англия, Франция. Скоро большевиков здесь не будет! А будем мы! – надрывался агитатор, но смотрели на него люди мрачно.

Тогда Дантист кивнул Орлу и указал на пару мужчин и троих женщин, сбившихся рядом друг с другом – на их лицах было недовольство.

Их скрутили, вытащили на средину площади.

– Вам чужда свободная Украина? – спросил Дантист.

– Да мы же «за» обеими руками, – неуверенно лепетала одна женщина. Другая смотрела в землю.

Орел выстрелил «неуверенной» в голову.

– Вы убийцы! – выкрикнул ее муж. – Вы подохнете! Вас всех перевешают! Всех!

Еще выстрелы.

– Дети у них есть? – спросил Дантист.

Но искать еще и детей времени не было. Пусть живут.

Напоследок бандеровцы расстреляли приговоренных большевистских пособников в количестве тридцати пяти человек. И ушли из города.

В лесу воинов УПА перехватила рейдовая группа внутренних войск. Завязался бой. Сзади подоспели пограничники и сотрудники райотделов МВД и МГБ.

Много там полегло казаков. Отстреливались они до последнего и ложились под большевистскими пулями. Бросались на врага с гранатами и не добегали. Многие погибли зря. У Советов слишком хорошие пулеметы. И слишком много патронов.

Дантист отступал в сопровождении Орла и пары преданных бойцов долами, чащобами, вдоль рек. Карабкался куда-то. Утопал в снегу. А на шоссе гудели военные колонны, перекрывая местность.

И они ушли. Опять ушли. Снова выручил галицийский бог, показывая, что делам Дантиста на земле далеко до завершения и все далеко не кончено…

Немало в эти выборы бандеровцы у Советов попили крови. Организовывали отчаянные акции, захватывали поселки, устраивали показательные казни. Вот только выборы состоялись. И явилось на них почти все население Украины. И люди избрали власть. Теперь это была уже их власть.

УПА эти теракты обошлись дорого. Была потеряна почти половина личного состава. И утрачена возможность впредь проводить подобные массовые выступления.

Организация все глубже уходила в подполье. И Дантист знал, что там она обоснуется надолго. Если не навсегда…

В начале 1948 года Иван Вильковский, уже майор ОББ МГБ Украины, переехал в Киев. Правда, шикарных хором ему не предоставили – семья теперь ютилась в однокомнатной квартире рядом с Киево-Печерской лаврой. Жилище было тесноватое, но с ванной и дровяной горелкой и отдельное, а не коммуналка, в которых ютилось большинство киевлян. Хотя все это было не так важно. Важнее, что там появилась на свет дочка.

Теперь в жизни Ивана было две стороны. Одна – это Настя, все понимающая, всегда находящая нужные слова. Она поступила в Киевский мединститут и намерена была стать детским врачом. На этой стороне были и дочка, и родные в Хабаровске. Здесь царили любовь и взаимопонимание.

И вторая сторона истертой войной медали его жизни – борьба с гидрой националистического бандитизма, которая все никак не желала сдыхать, хотя и дышала давно на ладан.

В 1946 году правоохранительные органы провели несколько широкомасштабных мероприятий. Фактически за каждым населенным пунктом закрепили военное подразделение или группу МГБ-МВД – их согнали со всего Советского Союза. Оперативники заходили в села, требовали у селян выдать бандеровцев. А потом проверяли каждый дом. По оперинформации арестовывали людей. Шерстили нещадно леса. И окончательно отогнали таким образом банды от населенных пунктов. Задержали и выдворили из республики тысячи пособников бандитов. А еще шли бесконечные амнистии заблудшим. В итоге массовое сопротивление советской власти было сломлено окончательно.

Но в селах оставались ячейки Безпеки. Где-то в лесах еще хоронились бандиты УПА, голодные, но несломленные – из тех, кому терять нечего, кто насквозь пропитался ненавистью и фанатизмом. Сомневающихся там давно не было. Остались самые ярые и непримиримые. И где-то там таился Дантист – фактически это именно он перехватил руководство подпольем.

Сколько спецопераций было проведено по его поиску. Сколько ловушек расставлено. И он всегда уходил, будто сами лесные черти покровительствовали ему. По оперативной информации, он сблизился с бывшим областным проводником Саввой, имевшим влияние на все более-менее боеспособные банды.

Как дикие звери, гонимые бандеровцы таились в буреломах, передвигались лесными тропами. И жили, хотя, по совести, должны были давно бы сдохнуть, как их хозяева-фашисты. И наносили подлые удары. Особенно вольготно ощущали они себя в отдаленных районах, где в некоторых селах квартировались чуть ли не в открытую. Продолжали собирать информацию на «предателей Украины» и казнить их при случае – все с той же, а то и с большей жестокостью.

Но их загоняли с каждым месяцем все дальше в леса. Выковыривали из схронов. Обрубали связи с населенными пунктами.