Евгений Сухов - Перебежчик

Начальники лагеря менялись едва ли не каждый месяц. Нынешний комендант генерал-майор Кузьмин-Караваев, имеющий весьма высокопоставленных родственников, был очень недоволен назначением, а потому в Дарницу наведывался редко.

Лагерем стал верховодить комитет, сплошь состоящий из чехов, вербующих добровольцев в русскую армию и национальные легионы, которые должны были сражаться против немцев. Запись в них давала вполне легальную возможность уйти из лагеря.

Фредек Балош, конечно, хотел вырваться из лагеря, однако в добровольцы записываться не спешил. И не прогадал! Вскоре вышел приказ императора Николая Второго разгрузить Дарницкий лагерь, распределить людей, содержавшихся в нем, по сельскохозяйственным и общественным работам, в том числе и на украинских землях. Это было выгодно русскому военному руководству и являлось почти полной свободой для пленных.

Бывший рядовой пятого маршевого батальона второго корпуса четвертой австро-венгерской армии Фредек Балош попал в город Ровно. Таких людей, как он, было там около сотни. Разместили их в наемных домах, расположенных в Старом городе. Партиями по десять-пятнадцать человек водили на работы и на обед. По вечерам им не возбранялось выйти прогуляться в город.

Местные жители относились к австриякам и венграм довольно благодушно. По крайней мере, взрослые не плевали им в след, а стайки мальчишек не запускали в их спины камни и конские яблоки.

Контакты с горожанами не поощрялись, но и не запрещались. Да и не приставишь к каждому пленному по надсмотрщику. Так что у некоторых особенно удачливых ребят даже завелись романы. Вдов в городе было много, и некоторые из них не отказывали в ласке молодым парням, не успевшим налюбиться. А какой они национальности, было не столь и важно.

После отречения русского царя от престола у пленных появилась возможность уехать домой. Надо было только вернуться в лагерь под Киевом, что стал пересыльным, пройти регистрацию и спокойно дожидаться своей очереди, чтобы потом отправиться восвояси. Фредек Балош в Дарницу не вернулся.

Русские свалили своего царя, но не успокоились и замутили новую революцию. На этот раз социалистическую. Что это означало, Фредек не очень-то понимал, но тот факт, что эти самые большевики, о которых он прежде ничего не слышал, уравняли в правах князей и графов с окопным солдатом, ему очень по-нравился.

О пленных после социалистической революции как-то совсем позабыли, и они просто разбрелись по домам. Те, которые не пожелали возвращаться, зашагали по бескрайним просторам бывшей Российской империи в поисках лучшей доли. В их числе был и Балош.

В январе восемнадцатого года была провозглашена независимость Украины и началась война с большевиками. А на следующий месяц в Ровно вошел гетман Скоропадский, с коим пришли немецко-австрийские войска.

О том, как это скажется лично на его судьбе, Фредек Балош пока не ведал. Но однажды вечером в дом, где он проживал, заявился военный комендантский патруль. Солдаты предусмотрительно держали карабины наперевес. От стволов тянуло жженым порохом. Начальник патруля, офицер в чине лейтенанта, не снимал ладонь с эфеса сабли.

— Фредек Балош, — без всякой вопросительной интонации произнес начальник патруля.

Внутри Балоша все похолодело.

— Да, — негромко отвечал он.

— Попрошу следовать за нами.

Фредек посмотрел на винтовки солдат, на офицера, настроенного весьма решительно, и спорить не стал.

В военной комендатуре, занявшей одноэтажный особняк с башенками на торцах и высокими арочными окнами, было на удивление тихо. У дверей кабинетов стояли по несколько человек в гражданской одежде и терпеливо дожидались своей очереди. Лица у всех были сосредоточенные. О том, что им требовалось от военных, оставалось только догадываться.

Лейтенант провел Балоша в самый конец коридора и негромко постучал в двустворчатую дверь.

— Да! — донеслось из-за двери.

Лейтенант вошел и доложил на венгерском языке, что привел Балоша, как ему и было приказано.

— Благодарю вас, — услышал Фредек Балош, еще не видя человека, сказавшего это.

Лейтенант раскрыл дверь пошире, предложил Балошу войти. Фредек нерешительно перешагнул порог и ступил на ковровую дорожку, ведущую к большому массивному столу с чернильным прибором, изображающим башню средневекового замка с частью зубчатой крепостной стены.

За столом, под портретом черноволосого императора Австрии, короля Венгрии и Чехии Карла Франца Иосифа восседал лысоватый офицер сорока с небольшим лет с высоким лбом и прон-зительным взглядом серо-голубых глаз. На нем был синий армейский китель.

Он мельком глянул на Балоша, жестом пригласил его подойти, не предложил сесть и начал сверлить взглядом.

Этот человек выдержал значительную паузу, не отводя строгого взора от человека, доставленного к нему под конвоем, а потом произнес:

— Меня зовут Макс Ронге. Я полковник генерального штаба и начальник «Эвиденцбюро». Если вы не знаете, что это такое, то я поясню. Именно так называется управление военной разведки Австро-Венгрии. Но речь пойдет не обо мне, а о вас. Вы, рядовой пятого маршевого батальона второго корпуса четвертой австро-венгерской армии Фредек Балош, сдались в плен под Луцком в июне шестнадцатого года. Попали в лагерь для военнопленных, расположенный в Дарнице, недалеко от Киева. Бежать не пытались ни разу, хотя всегда могли так поступить. Вы не пожелали вернуться на Родину даже тогда, когда представилась уже законная возможность сделать это. Она и сейчас никуда не делась. Но вы предпочли остаться в стане нашего врага, с которым мы вот уже четыре года ведем изнурительную и кровопролитную войну. Ваше поведение можно и нужно классифицировать как измену Родине. По закону военного времени вы подлежите расстрелу.

Балош понял, что белая полоса в его жизни кончилась. Оно и понятно. Не может везти все время одному и тому же человеку.

Фредек нервно сглотнул. Под мышками у него стало мокро. Так часто бывает, когда человека охватывает неподдельный страх.

— Итак, что вы можете сказать в свое оправдание? — продолжил полковник Макс Ронге. — Может, вы попали в плен по ранению или контузии?

— Нет, — глухо ответил Балош. — Понимаете, господин полковник, все стали сдаваться, ну и я…

— Все — это кто? — жестко спросил Макс Ронге, оборвав лепет Фредека. — Второй и третий батальоны второго корпуса полегли под русскими пулями и штыками почти до единого солдата. Равно как и оба дивизиона пятого кавалерийского полка императорских и королевских гусар графа Радецкого.

Наступило молчание, весьма тягостное для Балоша.

— Что это вы вдруг онемели? — спросил Макс Ронге. — Вам нечего сказать?