Наталья Корнилова - Одна против всех

Глазки его забегали, пальцы нервно забарабанили по столу.

— Ты что, пытать меня собралась? — просипел он.

— Ты ведь не оставляешь мне выбора, — вздохнула я и, резко выбросив вперед руку, отщипнула ему мочку левого уха и бросила перед ним на исписанные бумаги.

Зажав рукой окровавленное ухо и ошарашенно уставившись на меня, он дико завопил:

— Что ты наделала, дура?! Ты спятила?!

— Это только начало, — успокоила я его. — Поверь, мне будет нетрудно переместить тебя с кресла на этот стол, только уже в виде кусочков. — Я снова потянула к нему растопыренные окровавленные пальцы.

— Не трогай меня!!! — Он отшатнулся, скривившись от боли и страха. — Ты больна, тебя лечить нужно!

— Меня нужно лечить только от такой заразы, как ты, — процедила я.

— Я подам на вас в суд за незаконное проникновение на территорию частной собственности и нападение на сотрудников!

— Подавай. Тебя первого же и засудят за похищение людей.

— Вам все равно конец! Вы не знаете, кто за мной стоит. Здесь огромные деньги замешаны…

— Говори, где Родион, или я продолжу, — перебила я. — Мне не нравится твой нос…

Я начала присматриваться к его мясистому носу, и он испуганно закрыл его свободной рукой.

— Мне нужно позвонить! — быстро выдохнул он. — И… я должен взять пластырь, пока не истек кровью.

— Пластырь тебе не поможет. Да у тебя его и не хватит, если будешь молчать. Звони, скажи, чтобы привезли босса и Вику к проходной и ждали нас. Потом ты прикажешь своим «быкам» отойти подальше, и мы вместе с тобой выйдем отсюда.

— А что потом?

— Это ты уже спросишь у Родиона — пусть он решает. Звони…

Дрожащей рукой он схватил трубку, потыкал в цифры пальцем и прижал трубку к здоровому уху.

— Занято, — пробормотал он.

— Ничего, перезвонишь позже, а пока…

Тут заработала рация, лежащая рядом с компьютером, которую я сразу не заметила. Он беспомощно взглянул на меня.

— Ответь, — кивнула я. — И не вздумай импровизировать — покалечу.

Тоскливо посмотрев на свою мочку, он взял рацию, прокашлялся, включил связь и вполне нормальным, спокойным голосом проговорил:

— Слушаю.

— Шеф, мы ее потеряли! — послышался взволнованный голос Игоря.

— Болваны!!! — не сдержавшись, в ярости воскликнул Крутицкий, и тут я с ним была совершенно согласна.

— Но, шеф, она уложила еще двоих! — начал оправдываться начальник охраны. — Мы не знаем, куда она делась. Вы там в порядке?

Крутицкий поднял на меня измученные глаза и нехотя ответил:

— В порядке.

— Закройтесь на все замки, окажите Семену, пусть никому, кроме меня, не открывает, слышите, шеф? Если она до вас доберется, мне даже страшно представить, что будет! У Бурляя голова на ниточке прямо держится — она отодрала ее голыми руками…

— Заткнись, идиот! — снова закричал Крутицкий, с ужасом взглянув на мои руки. — Где вы сейчас находитесь?

— Там же, в девятом блоке. Мои люди уже роптать начали…

— Трусы поганые! — процедил Крутицкий. — За что я вам плачу, недоделки?! Ладно, сидите там и ждите моей команды, ясно?

— Как скажете, шеф, только…

— Молчать!!! — Его лицо перекосилось от бешенства. — Это приказ! От вас все равно толку нет!

Он швырнул рацию на пол и тяжело задышал, закрыв рукой лицо. Я его понимала, ему было сейчас очень трудно. Но Пантера уже вышла из меня и делала то, что считала нужным, оберегая свою хозяйку от неприятностей — так ее запрограммировал мой отец Акира. Этот красивый, но жестокий зверь, живущий во мне, обязан был охранять меня любыми доступными ему методами, вплоть до убийства, если не было другого выхода. Пантера не знала жалости и сомнений, она защищала меня, как мать защищает своего детеныша, и готова была умереть, лишь бы со мной ничего не случилось. Я же в минуты опасности пряталась за нее и безропотно наблюдала, ибо не могла простая, обыкновенная хрупкая девушка самостоятельно справиться с ситуациями, в которые попадала в силу не зависящих от нее обстоятельств. Ведь я не виновата, что на свете еще столько зла, которое, к сожалению, чаще всего одерживает верх над добром…

— Господи, — пробормотал Крутицкий, — ну почему этот Беликов пришел именно к вам? — Он взглянул на меня, в его глазах засветилась догадка. — Или вы были знакомы с ним раньше?

— Нет, мы познакомились, только когда он стал уже трупом. Бедняга даже сказать ничего не успел.

— Но тогда почему вы не согласились выдать его нам за деньги? — изумился он. — Вы что, коллекционируете мертвецов?

— Просто мой босс считает себя обязанным помогать всем клиентам без исключения, в том числе и покойникам.

— Невероятно… Ну что ж, теперь мне все ясно. Я признаю свое поражение. — Он безучастно уставился перед собой. — Но это совсем не означает, что вы выиграли…

— О чем это вы? — насторожилась я.

— О чем? — Он горько усмехнулся одними уголками губ. — Сейчас скажу… Можно я накину пиджак, а то знобит что-то? — Он зябко поежился.

— Можно.

Накинув на плечи пиджак, он как-то странно посмотрел на меня и сказал:

— Видишь ли, моя девочка, когда я вступил в эту опасную, но очень прибыльную игру, я, как и многие, дал расписку о неразглашении тайны. В противном случае меня ждет лютая смерть. Лютая, понимаешь? Люди, которые стоят за всем этим и диктуют правила игры, никогда и ничего не прощают. Они все видят и все знают. Им было известно о предстоящем обыске, о том, что утром сюда опять заявятся менты, и о том, что жена твоего босса сейчас лежит на сохранении в клинике. Я уверен, что ее уже нет в живых…

На моей голове зашевелились волосы, мне захотелось вцепиться в эту сволочь мертвой хваткой и рвать на части. Но я сдержалась. Сволочь продолжала:

— Они даже знают, что ты сейчас находишься в этом кабинете.

— Как это?

— Очень просто: когда ты вошла сюда, я нажал ногой на потайную кнопку в полу, и теперь они слушают наш с тобой разговор…

— Ну ты и гад, — буркнула я.

— Не то слово, — хмыкнул он печально. — Я уверен, что они уже едут сюда. Ты смогла справиться с моими людьми, но с теми, кто за мной стоит, тебе тягаться не по силам, можешь мне поверить…

Со стороны коридора послышался неровный гул, словно целая армия спешила сюда, гремя подкованными железом сапогами.

— Что это значит? — спросила я.

— Разве это не ясно? — Его лицо исказила злорадная усмешка. — Тебе крышка. И твоему Родиону тоже. Я бы с удовольствием посмотрел на то, как тебя обломают, но, увы, ты загнала меня в тупик, из которого есть лишь один выход…

— И какой же? — Я никак не могла понять, к чему он клонит. Шум в коридоре нарастал.

— Какой? — Он хитро взглянул на меня. — Сейчас все сама увидишь. Пока эти люди сюда ворвутся, ты ведь наверняка успеешь причинить мне еще немало боли, а я ее боюсь — тут ты была совершенно права. Поэтому с радостью оставляю тебя на растерзание моим покровителям, ха-ха-ха! — Он вдруг истерично расхохотался. — Ох, и не завидую же я тебе, крошка! А теперь прощай…