Наталья Корнилова - Одна против всех

— Только помните, — он нервно дернул плечами, — она проживет не более суток.

— Ерунда, — скривился Евгений. — Этого более чем достаточно, чтобы сделать то, что мне нужно. А потом пусть подыхает. Кстати, я хочу, чтобы ее босса подготовили к завтрашнему утру. Но не раньше.

— Как скажете, Евгений Михайлович.

— Значит, говоришь, я могу спросить ее о чем угодно и она ответит?

— А вы попробуйте, — подобострастно улыбнулся Мамонтов. — Фирма гарантирует.

— Это не опасно?

— Что вы! Посмотрите на нее: разве не видите, что она уже ручная?

— Да уж, глаза у нее туповатые. Ладно, попытаюсь. — Он встал с кресла, подошел ко мне, сел на подлокотник и провел рукой по моим волосам. — Мария, кто научил тебя убивать?

— Я никогда никого не убивала, хозяин.

— А как же тогда Бурляй и все остальные? — удивился он.

— Их убила Пантера.

— Кто?! — Он опешил.

— Пантера.

— Какая еще пантера?

— Моя вторая сущность. Она живет во мне независимо от меня.

— Что еще за ерунда, профессор? — сердито спросил Николенко. — Что она несет?

— Она может говорить только правду, — растерялся тот. — Значит, это так и есть.

— Хорошо, Мария, откуда взялась в тебе эта… Пантера?

— Ее вселил в меня Акира.

— Зачем?

— Чтобы она защищала меня от врагов.

— Ну и ну… А кто такой этот Акира?

— Мой отец.

— Отец?! Он что, японец?

— Да.

— И как он ее в тебя вселил?

— Он монах, у него высшие знания о сущем. Меня он в них не посвящал.

— А где он сейчас?

— Я отрубила ему голову.

— О Господи, зачем?! — ошарашенно вырвалось из Николенко.

— Он так велел, — пояснила я.

— Фантастика… Профессор, а… эта Пантера для нас не опасна?

— Не больше, чем сама Мария, — живо ответил тот. — Все внедренные психическим методом тела имеют биохимическую основу, а в данный момент ее сознание полностью парализовано на клеточном уровне. Она, извиняюсь, сейчас просто тупа до безобразия и реагирует только на ваш голос, как я уже говорил. Вы для нее Бог — она так закодирована. Вам стоит лишь приказать…

— Великолепно. Мария, покажи нам что-нибудь из твоих штучек.

В следующее мгновение я махнула над столом своей рукой, отрезала остро отточенным железным ногтем указательного пальца половину торчащей изо рта Николенко сигареты, поймала ее на лету и щелчком отправила горящим концом в левый глаз профессора. Тот даже моргнуть не успел. Глаз с треском зашипел, по щеке медленно поползла серая студенистая масса. Еще через мгновение он схватился руками за лицо и истошно закричал. Евгений, округлив глаза, удивленно проговорил:

— Такого я еще не видел, профессор… Вы слышите? А впрочем, вам не до этого… — Он брезгливо поморщился. — Да прекратите вы кричать. Валентин!

Стоящий у дверей с непроницаемой физиономией абсолютно лысый дуболом мгновенно подскочил и застыл в позе вопросительного знака.

— Убери отсюда это дерьмо, — бросил Николенко. — И прикончи, что ли, чтоб не мучился. Он свою миссию уже выполнил.

Телохранитель выдернул из-под мышки пистолет, достал из кармана глушитель, быстро накрутил надуло, приставил к виску невыносимо визжащего Мамонтова и, не раздумывая, деловито нажал на курок. Вопли тут же смолки. Подхватив его под мышки, детина легко выволок тело из комнаты и аккуратно прикрыл за собой дверь. Если бы я могла владеть своим телом, то стала бы рвать на себе волосы или начала стучаться головой о стену. Ведь Мамонтов был единственным, кто мог бы еще спасти меня от неминуемой гибели! А теперь он был мертв, и я лишилась тем самым последней надежды…

— Так, Мария, теперь слушай меня внимательно, — строго сказал Николенко, доставая новую сигарету. — Ты должна выполнить для меня одну просьбу. Трудную просьбу. Практически невыполнимую. Но ты ведь это сделаешь? — Он посмотрел на меня своими умными, красивыми глазами.

— Сделаю, хозяин.

— Теперь уже не сомневаюсь. Ты знаешь, что такое альфа-фитопротеин?

— Знаю.

— Да? — Он удивленно поднял брови. — Ну-ка, ну-ка…

— Он содержится в человеческих эмбрионах, — услышала я свой монотонный голос. — Стоимость одного грамма этого белка на черном рынке доходит до шести миллионов долларов. Некоторые биохимические лаборатории получают заказы на выделение и очистку этого белка, используя в качестве сырья то, что остается после абортов у ничего не подозревающих российских женщин.

— Поразительная осведомленность… Не каждый специалист в области гинекологии знает, где и как можно использовать альфа-фитопротеин.

— Мы сыщики, хозяин. А мой босс один из лучших.

— Тогда вы должны знать, что мировой рынок супердорогих препаратов ежегодно потребляет около одного грамма этого белка. Всего один грамм, понимаешь? И за каждый этот грамм ведется жесточайшая борьба. Причем только у нас, в России, все это богатство совершенно бесхозно — женщины платят за аборты, в то время, когда им самим должны платить огромные деньги за то, чтобы получить сырье для этого бесценного продукта. До сих пор у нас никто не знает, для чего он применяется. Есть версия, что это средство от старения, а кто-то утверждает, что с его помощью можно лечить рак — версий много, но точной нет. Есть лишь факт: за него дают большие деньги. Существует несколько посредников, которые продают все это дело в Америку и имеют немалые бабки. Несколько лет назад в Ташкенте взорвали биохимическую лабораторию, похитили шесть граммов белка и расстреляли всех сотрудников. Не оставили никого, даже уборщиц. Ты знаешь об этом?

— Я читаю газеты.

— Самое парадоксальное, что мало кто слышал о том, продавалось ли когда-либо большое количество этого белка — все держится в абсолютном секрете. Эти операции по своей значительности превосходят даже операции по тайной продаже крупных партий оружия другим странам, как, например, та, о которой говорил покойный генерал Рохлин. Ты помнишь этот скандал с продажей оружия Армении?

— Помню.

— Так вот, я тебе скажу, что все это копейки в сравнении с тем, что творится на рынке альфа-фитопротеина. В российских лабораториях сегодня хранятся десятки граммов этого белка, и никто не знает, что с ним делать. А ведь это все тянет более чем на миллиард этих проклятых американских долларов! — Он досадливо скривился. — Идиоты, понимаешь?

— Понимаю, хозяин.

— Сидим на живых деньгах, не можем поднять экономику, делаем огромные долги, а воспользоваться тем, что имеем, не можем. Но это не главное. Главное то, что в той лаборатории в Ташкенте убили моего лучшего друга.

Николенко поднялся с кресла и прошелся по комнате. Вид у него был очень удрученный.

— Мы с ним вместе придумали всю эту идею с нетрадиционным бизнесом, понимаешь? Он был умнее меня, честнее, порядочнее, мы даже дружили семьями, но… — Он размахнулся и врезал кулаком по стене. — Проклятье, я сам тогда послал его в Ташкент разузнать насчет этого белка! И его пришили вместе с остальными! — Он вдруг успокоился, сел обратно в кресло, налил шампанского, залпом выпил и швырнул хрустальный бокал в стену. — А теперь я хочу, чтобы человек, организовавший эту бойню, умер. Его называют Стекольщиком — у него один глаз стеклянный.