Валерий Барбашов - Крестная мать - 2

— Можете ли вы хотя бы примерно подсчитать, какое количество российского оружия было передано Дудаеву? Как случилось, что российская армия ушла из Чечни, оставив полные склады?

— В 91-м году в республике дислоцировалась кадрированная дивизия. В ее составе был учебный танковый полк — около ста боевых машин. Существовал и неприкосновенный запас вооружений на случай боевых действий, это примерно тридцать тысяч единиц стрелкового оружия. Вот оно-то и досталось дудаевцам. Захват военных складов произошел в феврале-марте 1992 года. К этому времени солдат срочной службы в Чечне уже не было, почти все они — девятьсот человек — дезертировали. Остались одни офицеры. Но командир дивизии генерал Соколов делал все возможное, чтобы оружие не попало в руки бандитов. Из республики вывозили все, что могли, приводя в негодность танки, снимая с орудий замки, минируя подходы к складам. Но дудаевцы, как и сейчас, пускали впереди себя детей и женщин. А вскоре из Москвы поступила команда: «ОРУЖИЕ ОСТАВИТЬ!»

В личной беседе Петр Соколов рассказывал мне, что заместитель командующего Северо-Кавказским военным округом генерал Строгов передал указание Шапошникова, бывшего министра обороны, о передаче Дудаеву пятидесяти процентов оружия по остаточной стоимости. Но, конечно, принять такое решение единолично не имел права даже министр обороны. Санкционировать его могло только высшее руководство страны. Фактически главой правительства в ту пору был Егор Гайдар. Кроме того, для встречи с Дудаевым в Грозный прилетал главнокомандующий ВВС Дейнекин. После этого дудаевцам были оставлены самолеты на трех аэродромах, принадлежащих Ставропольскому летному училищу.

— И все же непонятно, почему наше руководство было заинтересовано в приходе Дудаева к власти?

— Переворот был подготовлен в Москве политиками из Верховного Совета СССР и России, а также из окружения президента. Это было несложно, поскольку вопросами межнациональных отношений у нас заправляют дилетанты. В то время «большим специалистом» по межнациональным отношениям была Старовойтова с идеями суверенизации российских территорий. Полагаю, президента информировали так: руководство Чечено-Ингушетии стало на сторону ГКЧП. Там сидят партократы, и их надо сместить, использовав для этого «демократическое движение» — вайнахскую партию. Под таким предлогом могло быть получено указание сместить старое руководство. Вот тогда-то заинтересованные люди и начали действовать почти открыто. А «интересов» было два — политический и экономический.

Первый заключался в том, что некоторые депутаты России и Союза от Чечни имели неприязненные отношения с председателем Верховного Совета республики Завгаевым. Они рассчитывали устранить его с помощью Дудаева, полагая, что тот будет управляемым и, как бульдозер, сметет старую власть, на освободившееся же место придут нужные люди. Но они просчитались. Когда Хасбулатов и Аслаханов, уверенные в победе, приехали на митинг в Грозный и заявили: «Мы назначим в республике новое достойное руководство», Дудаев сказал: «А нам помощь Москвы не требуется».

— Значит, Хасбулатов был заинтересован в чеченском перевороте?

— На первых порах он поддерживал Дудаева и, по сути, привел его к власти. Экономическая же подоплека в том, что Чечня стала криминальной зоной свободного предпринимательства. Ни границ, ни законов, ни власти. Фальшивые авизо. Нефть, которая на протяжении последних лет через грозненские нефтеперегонные заводы уходила за рубеж. А в этом были заинтересованы многие…

Из газет

В середине апреля из Чечни в Придонск вернулся очередной сводный отряд местной милиции — ОМОН, СОБР, гаишники, сотрудники управления внутренних дел на транспорте и несколько офицеров службы безопасности, — всего около двухсот человек.

Власти Придонска встречали своих милиционеров торжественно, с помпой: на перроне железнодорожного вокзала гремел военный оркестр, в руках встречающих были цветы, возле улыбающегося моложавого губернатора стояли наготове, с хлебом-солью в руках девушки в русских сарафанах.

Радость встречи была обоюдной и оправданной: власти по приказу Москвы, министра Ерина, посылали милиционеров на войну, и кто знал, сколько человек не вернется оттуда, кому суждено получить легкие ранения, а кому стать инвалидом, увечным. Но — обошлось в этот раз. Все прибыли живыми и здоровыми, если не считать легких осколочных ранений у двух милиционеров-автоинспекторов, которых обстреляли в ночное время на блокпосту у Шали, а потом бросили в них гранату. Она-то их и посекла…

После первых объятий, поцелуев жен и родственников сам собою возник митинг, на котором хорошо говорили губернатор, потом начальник УВД генерал-лейтенант милиции Тропинин и, наконец, герои дня. От их имени выступал сурового вида майор, командир ОМОНа, говорил энергично, скупо — мол, задание Родины выполнено, придонские милиционеры грамотно и смело в течение месяца выполняли боевые задачи по охране важных стратегических объектов — аэропорта Северный в Грозном, водонасосной станции, восстанавливающейся линии электропередач, железнодорожных коммуникаций; приходилось отражать многочисленные нападения бандформирований дудаевцев, которые мелкими разрозненными группами действуют в основном по ночам.

Майора-омоновца слушали со вниманием и гордостью. В самом деле, было чем гордиться и радоваться — и задачу милиционеры выполнили, и живыми вернулись. Щелкали фотоаппараты корреспондентов, работали телекамеры областного телевидения — передача шла прямо в эфир. И прямо в эфир губернатор сказал, что областная администрация всем, кто был в составе отряда в Чечне, решила презентовать, то есть подарить по-русски, по миллиону рублей «за мужество и верность профессиональному долгу». Да, трое-четверо отказались от поездки в Чечню, что ж, Бог им судья, никто никого не может заставить ехать в опасную зону вооруженного конфликта, это дело добровольное, но те, кто поехал, проявили не только высокое профессиональное мастерство, но еще и принципиальную гражданскую сознательность, — понимание важного политического момента, который переживает наша страна…

Тягунов, стоявший рядом с Тропининым, слушал губернатора, который говорил долго и не совсем складно; тем не менее его слушали с большим вниманием и добрым светом в глазах. Во-первых, губернатор проявил личную заботу о них, милиционерах: и деньги нашел, и гуманитарную помощь им посылал. Продукты питания, палатки, одеяла, почта от родных и близких — все это очень тронуло души людей. Даже артисты туда, в Грозный, приезжали, совсем как в Великую Отечественную войну. Во-вторых, он, губернатор, по-человечески, искренне радовался сейчас вместе с другими, что земляки-милиционеры вернулись из Чечни живыми, в полном составе, что не прибыл нынче в Придонск пресловутый «груз-200» — запаянные цинковые гробы…