Сергей Зверев - Война кончается войной

— Еще вопрос, Мосоленко. Что вы знаете о девушке Оксане Акулович? Она из ваших рядов.

— Оксана Акулович? Вы ее взяли? Не завидую я вам, намучаетесь.

— Почему? — с интересом спросил Бессонов.

— Сложная девочка. Очень импульсивная и трудно управляемая. Вообще-то она работала в группе разведки. Сначала ее использовали как связную, потом стали поручать более серьезные задания. Я бы не сказал, что она фанатик, но натура, увлекающаяся идеями. А потом ей поручили самостоятельное рискованное дело: она должна была разрабатывать одного вашего офицера.

— А откуда вы про нее так много знаете, если она не из вашего отдела? — с сомнением спросил Бессонов.

Мосоленко вздохнул, подумал и снова потянулся к пачке папирос на столе. Он не ответил, пока не размял в задумчивости папиросу, не прикурил и не выпустил струю дыма в потолок.

— Откуда? Любовь у нас с ней была.

— А потом? Вы расстались?

— Расстались. Да мы и не были особенно-то вместе. Она считала, что всякая любовь в такой период — бесполезная и даже вредная трата времени. Да и виделись мы с ней все реже и реже. А потом она меня огорошила тем, что любит этого вашего офицера.

— Вы доложили и ее отозвали?

— Представьте себе, не доложил! — горько усмехнулся Мосоленко. — Первая мысль была наказать ее за измену. Нет, я не докладывал. Наверное, она, когда на нее надавили в штабе за то, что разработка вашего офицера не дает результатов, наговорила много лишнего. Вот ее и отозвали. Но, если честно, я не знаю, что там с ней произошло.

…Когда Мосоленко увели, Бессонов отправился к майору Воротникову. Начальник Ровенского УНКВД сидел под большим абажуром настольной лампы и листал разыскное дело. Весь он был какой-то всклоченный и недовольный. С одной стороны дымился стакан чая в подстаканнике, с другой — прикуренная папироса в пепельнице. Часы в углу полутемного кабинета уныло пробили час ночи.

— Разрешите, Глеб Иванович?

— А, ты тоже полуночничаешь, Владимир Сергеевич, — пробормотал майор и слабо потянулся. — Ну что дал допрос?

— Не уверен пока, что Молох говорит правду, — усаживаясь на стул напротив майора, ответил Бессонов, — но он не дурак и ситуацию оценивает трезво. На сотрудничество пошел, но не очень активно, хотя в его характере как раз такое поведение. Кое-что сдал. Например, винные склады, которые почему-то в городе создают оуновцы. Завтра утром, извини, сегодня утром начнем проверять. А из серьезного — банда у нас километрах в тридцати севернее Ровно может объявиться. Цели не ясны, количество тоже. Не представляю, что Москве докладывать.

— Может, не спешить с винными складами в городе? Присмотримся, понаблюдаем.

— Чем дольше будем тянуть с проверкой сведений, которые начал давать Мосоленко, тем больше подозрений будет в их подпольном штабе. Они же начнут в срочном порядке все менять. Пока не опомнились, надо брать быка за рога. Что-то назревает, надо действовать на опережение. Будем успевать, перехватим инициативу. А они будут спешить и делать ошибки. У них и так благодаря вашим действиям большие потери за эти месяцы, у них специалистов не хватает, командиров толковых. На этом мы можем выиграть и время, и всю операцию вытянуть.

— Узнал, что такое «Красный Восход»?

— Нет. Думаю, что это название операции. Возможно, весьма масштабной. Только вот не вижу связи пока между многими слагаемыми.

— Я тут Шарова вызвал, — помолчав, сказал Воротников. — Придется парня отстранять от дел и сажать пока под домашний арест до конца операции. С этой Оксаной… какие там связи выплывут…

— Ни в коем случае, Глеб Иванович, — улыбнулся в полумраке комнаты Бессонов. — Шаров ваш молодец, хотя и молод и по этой причине сильно впечатлительный. А Оксана против него не сработала. Ее отозвали, вот почему она пропала. Молох даст на этот счет показания. Чист ваш Шаров. И большая умница!

— Ладно, отпущу спать. Он, наверное, сейчас еще в приемной сидит.

— А вот спать в его возрасте вредно! — засмеялся Бессонов. — Привычки нехорошие вырабатываются. И пролежни появляются. Дай-ка его мне на несколько дней. А то он сейчас черт-те что думает. Сделаем вид, что ты его для этого и вызвал.

Оба мужика были фронтовиками. У одного самодельный протез ноги от колена. У второго не было ступни и правой руки. Вид у них был опустившийся. Грязная одежда, впалые небритые щеки. Васильев посмотрел на воротник рубашки того, что лежал лицом вниз, и подумал, что грязь с него можно соскребать ножом.

Безногий уже умер. Наверное, он умер уже пару часов назад. А его товарищ без руки еще жил, хотя окружающий мир уже не воспринимал, да и жил он за счет того, что пока еще билось его сильное выносливое сердце. Судя по обилию рвотных масс, мужики сильно отравились.

— Может, в больницу? — спросил Бессонов, но сидевший на корточках Васильев отрицательно покачал головой.

— Все, и этот отошел. Бутылки узнаешь?

— Да, это они. С того самого склада возле деревни Сходы. — Васильев обернулся к оперативникам: — Шаров, Олег! Пусть бутылки заберут, осторожно — содержимое сохраните. И на экспертизу. Отправь кого-нибудь из своих, пусть установит личность погибших.

— Уже занимаются, — кивнул подошедший Шаров. — Наши они, я их в лицо помню. Примелькались на базаре. Месяца два назад вернулись комиссованными из госпиталя. А тут никого из родственников, ни угла. Один сторожем пристроился, второй с ним подружился, у него ночевал. Так на одну зарплату, наверное, и жили. Да на пенсию по инвалидности.

— Да, судьба, — вздохнул Васильев и поднялся на ноги. — Воевали, ждали победы, ждали, когда родные места освободят, а она к ним, судьба-то, спиной в полный рост. И как же они этот склад разнюхали? Наверное, рядом он совсем. Молох про здание насосной станции говорил. Вот это она и есть, судя по городской довоенной схеме. Где-то должны быть резервуары под ней, наверняка там и прячут бутылки с вином.

— Слушай, Леша, — Бессонов подошел к напарнику и взял его за локоть. — А мне не нравится такое развитие событий. Делают запасы вина, от него люди мрут. В том образце, что мы привезли тете Глаше в лабораторию, никакой отравы не было. Или она просто не нашла ее из-за мизерного количества материала?

— Давай искать, а потом уж выводы делать будем.

Полтора десятка солдат и несколько офицеров Ровенского управления НКВД начали методично обходить и буквально ощупывать руками развалины в пределах квартала возле разрушенной водонасосной станции. Капитан Бессонов отобрал для этого только тех людей, кто сталкивался с взрывными устройствами и имел опыт разминирования. Он не предполагал, что его подчиненные будут сами разминировать, случись им столкнуться с настоящими минами. Для этого пришлось бы вызывать саперов и ждать пару суток, пока те обследуют нужный участок развалин. Сейчас главное — время.