Анатолий Гончар - Рейд в ад

— Ты в этих местах был? — спросил поравнявшийся со мной Эдик.

— Да, проезжал разок, — уклончиво ответил я. Видимо, поняв мое нежелание поднимать эту тему, Эдик замолчал и, приотстав, пошел рядом с Аллой, молчаливо пинающей встречающиеся на нашем пути камешки. Оружие у нас было закинуто за спину, и потому о возможном появлении противника не хотелось думать. К чему мишеням оружие?

Нас встречали трое. Хорошо, что у них хватило ума не выскакивать на нашем пути неожиданно. Винтовки винтовками, а гранату на всякий случай я из разгрузки вытащил и усики отогнул.

— Здравствуйте, — на почти чистом русском поприветствовали нас встречающие. Похоже, здесь и на самом деле все готовились к нашему новому пришествию.

— Салам алейкум! — не остался в долгу я.

— Гость уважаемого Абдул Хана — наш гость, — сообщил один из встречающих, и я протянул ему написанную стариком записку. Каким образом этим людям стало известно о нашем появлении, оставалось только гадать.

Взявший листок развернул его и, совершенно открыто осветив фонариком, принялся читать. То ли он был не силен в грамоте, то ли старик писал как курица лапой, но читал этот афганец долго, шевеля губами и изредка покачивая головой. Наконец он закончил чтение. Осветив мне лицо, одобрительно покачал головой.

— Вертолет, говоришь, сбили? — смотревший на меня улыбался, но в отблеске его фонаря было видно, как он подозрительно щурится. — Хорошо. Очень хорошо. Хобасти. Значит, домой идете? — свет его фонарика погас, и стало совсем темно, пока глаза привыкали к свету, я услышал, как за нашими спинами появились еще люди — двое или трое.

— Домой, — я не собирался ничего придумывать. И хотя гранату по-прежнему держал в ладони, но немного успокоился, почему-то свято уверовав, что если сразу не убили, то и позже убивать вряд ли станут. А в то, что нас сдадут американцам, верилось еще меньше. Старик же нас от них спас. Хотя за нас можно получить деньги… это если вдуматься… Черт, ох и вдумчивый я стал последнее время. Ничего с нами не случится, по крайней мере, пока.

— Домой — это хорошо. Хорошо дома, — согласился мой собеседник. — Идемте.

Он развернулся и, убыстряя шаги, зашлепал по асфальту подошвами своих калош. Удивительно: времена меняются, а калоши остаются. Наверное, они вечны.

— Сюда, — встретивший нас афганец остановился, дожидаясь, когда я окажусь в полуметре, после чего свернул с дороги к ожидающему на обочине «пазику». — Садитесь, — скомандовал он, сопровождая свои слова едва ли не царственным жестом.

Видавшая виды рама автобуса заскрипела под весом садящихся людей.

— Как он еще не развалился? — плюхнувшись на сиденье, тихо шепнул Эдик.

— О, этот советский машина еще переживет нас всех! — буркнул водитель, непонятно каким образом услышавший сделанное Эдуардом замечание. Мотор фыркнул, затарахтел и, набирая обороты, «пазик» покатил в одном ему ведомом направлении. А как же иначе, если за стеклом стояла непроницаемая тьма?

Под колесами то и дело попадались ямы, автобус жалобно хрипел, но бежал дальше. Когда мы свернули налево, в направлении города, асфальтовая дорога закончилась окончательно, теперь «пазик» не подпрыгивал, а буквально не успевал подниматься, как снова падал в очередную яму, но водитель даже и не подумал включить фары.

— Огонь издалека видно, вертолет американский летает, за холмом нас видеть, зачем американцу знать, куда я ездил? Я дома сидел, — пояснил водитель.

— Разве у вас тут одна машина, почему ты ездил? Другой кто ездил, — вступил в диалог с водителем Леха.

— Зачем американцу знать, что другой ездил? — логика железная, не поспоришь. Мы промолчали.

Автобус заскрипел стертыми тормозами и остановился.

— Выходим, — поторопил кто-то из сопровождающих, и мы потянулись к выходу.

Едва за нами захлопнулась дверца, как автобус рванул с места и исчез в переплетении городских улочек.

— Следуйте за мной, пожалуйста, — и на этот раз это был голос все того же встретившего нас афганца.

Казалось, мы прошли насквозь весь город, оказавшись в каком-то обнесенном высокими стенами дворе. Повинуясь движению руки командира, сопровождающие нас люди остановились, а возглавлявший их человек достал из кармана рацию, что-то скороговоркой сказал, после чего отключил ее, вновь положил в карман и подошел ко мне.

— Меня зовут Мехсуд Хакимулла, — представился он и протянул мне руку.

— Николай Михайлович, — его рука оказалась шершавой, а рукопожатие крепким.

— Заходите в дом, там две комнаты, меньшая для женщины. Ложитесь отдыхать и ни о чем не беспокойтесь. Мои люди будут охранять вас, — пообещал Хакимулла.

— Благодарю, — сказанное вместо обычного «спасибо» это слово прозвучало непривычно, и я поспешно поправился: — Спасибо!

— Утром нам предстоит большой путь, — сообщил о своих намерениях добродушный хозяин. — Отдыхайте. — С этими словами Хакимулла развернулся и, оставив своих людей стоять во дворе, пошел прочь.

— Забираемся в нашу берлогу?! — с неунывающим оптимизмом предложил Эдуард и, не дожидаясь, когда остальные последуют его предложению, вошел в дом.

Предоставленные нам помещения являли собой две смежные комнаты: одна большая, другая поменьше. Из мебели почти ничего не нашлось — две солдатские табуретки, крохотный столик, сломанное, непонятно откуда взявшееся здесь кресло. Все это мы сумели рассмотреть в свете зажигалки. Расстилали же коврики и ложились спать в полной темноте.

Мне кажется, я едва-едва успел уснуть, как дверь скрипнула.

— Вас ищут, — прямо с порога сообщил Мехсуд Хакимулла. В руках он держал лампу «Ночная мышь». Лизавшее стеклянные стены пламя казалось желтым.

Мы вскочили и начали быстро собирать вещи. А Мехсуд Хакимулла продолжал говорить:

— Я, конечно, благодарен вам за сбитый вертолет. Мы его уже сфотографировали, и нам заплатят за него хорошие деньги, но и этого, и просьбы старика мне недостаточно, чтобы рисковать из-за вас своими людьми.

Увидев, как моя рука потянулась к цевью автомата, усмехнулся.

— Я слишком ценю законы гостеприимства и свою репутацию, чтобы вот так легко продавать вас американцам. Но рисковать своими людьми не стану. Скажи, почему они ищут вас, и может быть, мы все же станем вам помогать?

— Как быстро вы можете принести ноутбук? — решившись, я вытащил из нагрудного кармана флэш-память — одну из двух у меня имевшихся. А что еще оставалось делать?

— Исмаил, — крикнул Хакимулла. — Принеси мой ноутбук, живо!

И обращаясь ко мне:

— Что здесь?

— Признание агента ЦРУ Джона Маклейна в убийстве американцами мирных жителей одного из кишлаков и подготовке провокации с целью обвинения в этих злодеяниях подданных Российской Федерации.