Сергей Воронин - ЧВШ - Частная Военная Школа. Первый курс

- Ну это же просто мышца, — сказал Киселёв.

- Просто?.. Я вот вижу, что в этом мире вообще ничего простого нет. Простые здесь только названия.

- А Христос? — тихо спросил Грачёв. — Он же совершал чудеса?

- Знаешь, Сережа… Для меня в библии важными являются только его слова. То, что он говорил. Просто и понятно. Правду… А всё остальное… Все эти фокусы. Хождение по воде, вода в вино, хлеба, умножающиеся делением. Как-то это всё не вяжется с ним. Как-то дешёво. Он слишком крутой для этого… Думаю, что всё это дописали, чтобы проще было обращать язычников. Но только будет ли крепкой вера, основанная на чудесах? Что же, кто лучший фокус покажет, тому и верить?

- А если это не фокусы? — упрямился Грач.

- Значит, нарушаются законы и правила. Доказывается нереальность этого мира. Как называется игрок, безнаказанно нарушающий правила и получающий от этого преимущество?

- Читер! — хором ответило несколько голосов.

- И как относятся к читерам?

- Плохо… Читеры мрази!.. Забанить!..

- Меня полностью устраивает реальность этого мира. То, что есть законы и правила. Ограничения. Без них игра не может быть интересной…

- Но в этой игре неравные возможности! Она несправедлива!

Обычно тихий Серёга Грачёв совсем подорвался. В этом чувствовалось что-то очень личное. Но, в принципе, насчёт возможностей я был с ним согласен. Вообще неравные.

- Подожди, — сказал ЕП. — Что значит несправедлива? Есть законы и правила, но сам игровой мир огромный. Есть футбольное поле и те, кто хотят забить гол. Есть те, кто любит на эту беготню смотреть под пивко. Все довольны. Здесь ведь с целью не особенно понятно. Выбираешь какую хочешь, в меру своих возможностей и пожалуйста.

- Цель одна, — твёрдо сказал Игорь Данченко. — Бабки. Так что Грач прав, возможности имеют значение.

ЕП усмехнулся.

- А ты как считаешь? — спросил у Грачёва. — Богатство главная цель?

- Нет! — вспыхнул тот. — Это тупо!

- А что, Игорь, по-твоему дают деньги?.. Ну, они же нужны не сами по себе? Их на что-то обмениваешь? На что?

- Да на всё! На что хочешь. Если их много.

- А поконкретнее? Одним словом можешь?

- Ну…

- Счастье, — сказал за него сидевший перед ним Крылов.

- То есть, за деньги можно купить счастье? — уточнил ЕП, глядя на Игоря.

- Ну да, — ответил тот. — Получается так.

- Нет, — сказал ЕП. — Не получается. Ты богачей этих видел? Вживую? Я лично — видел. Очень тревожные ребята. Почти неспособные расслабиться. Самые счастливые из них — это трудоголики вроде Константина Михайловича. И то, тут скорее не счастье, а удовлетворение от хорошо выполненной работы. Недолгое, потому что сразу с головой ныряют в новую… За деньги можно купить только удовольствие. Иногда оно немного похоже на счастье. Но слишком быстро учишься чувствовать разницу… Вот смотри, Игорь, получается, что ты никогда не был в жизни счастлив, у тебя же не было богатства?

- Почему? — мне показалось, что Данченко немного побледнел. — Был.

- Значит, больше не будешь, пока не разбогатеешь?

- Вы так перекручиваете всё…

- Счастье — это не что-то определённое. Оно вообще непонятно как настигает. Но оно всегда связано с каким-то поступком. Поступком, для которого у каждого есть возможности. Да, Сергей, у каждого… Иногда бывает достаточно просто искренне попросить прощения, например.

ЕП не смотрел на меня, но я почувствовал, что краснею.

- Материя сложная. Сами будете учиться в этом разбираться. А я постараюсь помочь вам захотеть этому учиться… Что касается Христа — полюбили его, конечно, не за чудеса. За них любить не могут. Сами представьте. Будут восхищаться, пугаться, преклоняться, но это не любовь. Полюбили его просто за слова. Но только слова эти были такие, которых раньше никто не говорил. Они тоже были о любви. О том, что мы все дети в любящих руках… И что до нас действительно есть дело и даже более того… А по представлениям иудеев люди были просто солдатами под управлением полководца. Конечно, полководец заботится о солдатах, но и жертвует ими, если считает нужным для дела. Наказывает, чтобы слушались… А ведь на тот момент — это был самый продвинутый взгляд. По понятиям греков люди вообще были куклами, которыми иногда забавлялась совершенно безо всякой цели кучка почти всемогущих дегенератов.

Я не знал, что значит это слово, но звучало оно смешно и я засмеялся. И не только я.

- Чувствуете разницу? — ЕП обвёл нас взглядом. — От куклы — к родному ребёнку. И это была правда. Та кучка изгоев, которая собралась вокруг него, сразу почувствовала, что это чистая правда. Потому что чистую правду всегда чувствуешь. Да и говорить он умел очень убедительно… Вот так вот… Нормально мы про Гарри Поттера поговорили. — ЕП хмыкнул и посмотрел на часы над дверью. — Пойдёмте кофейку попьём, что ли?

В субботу мы снова бегали кросс, а потом Громозека изводил нас хозяйственно-уборочными делами. Причём уборкой территории занимался только наш курс, в прошлый раз я не обратил на это внимание. Хорошо хоть, не требовалось никакой особенной тщательности — мы кое-как подмели растрескавшийся асфальт перед столовой и нашим корпусом. В основном там были упавшие веточки, листья пока держались довольно цепко. Ну а что, когда листья полетят — нам никто помогать не будет? — думал я. А когда снег повалит — тоже нет? В общем, как вы понимаете, о побеге я уже опять практически не думал. Была вспышка тогда, перед канатом, а потом она забылась и затёрлась.

За ночь похолодало. Воскресное утро встретило ярко-синим небом, солнцем и паром изо рта. Бабье лето, похоже, где-то потерялось или заблудилось в календаре. В озеро оказалось лезть немного страшновато. Но зато потом, прыгая на песке в одном кроссовке и никак не попадая в другой, я чувствовал, как победно горит моя кожа. Раньше такого не ощущал и это оказалось приятно. Так приятно, что я решил повторить и устроил сюрприз пацанам. Когда мы уже поднялись и полезли под душ, как и всегда делали, я взял и вырубил горячую воду. А надо сказать, что душевых леек у нас было всего шесть в душевой, причём одна не работала, а вторая барахлила, поэтому под душем мы стояли и мылись плотно, по нескольку человек. Вот они орали! Прямо приятно вспомнить. Но у меня тогда такое настроение хорошее было от этого утра. Захотелось и других порадовать. В итоге вытолкали меня голого из душевой, даже тапочки не дали забрать.

А после завтрака состоялось очень чудное мероприятие. Виктор Робертович дал нам часик на свои дела, а после построил и отвёл вниз. Там с торца корпуса уже собрались старшие, только второго курса не было видно. Происходило что-то непонятное — на земле лежал здоровенный круглый кусок материи. Старшекурсники подняли его и растянули. Оказалось, что у этой материи по бокам есть ручки. И державшие этот тент и те, кому не хватило ручек, смотрели вверх и будто чего-то ждали. А затем там наверху, прямо на бортике крыши, появился человек. Приглядевшись, я узнал одного из второкурсников. Выглядело всё это пугающе — корпус у нас был всего в три этажа, но в целом довольно высокий, почти как стандартная пятиэтажка.