Дэвид Моннери - Боснийский ад

— МИ6?

— Вероятно. Робсон приехал, все нормально?

— Да, босс, — послышался голос позади него, и в зал вошли Дама и Крис, а вслед за ними проскользнул Клинок Уилкинсон.

Дохерти поднялся, обменялся рукопожатиями с вновь прибывшими, а затем привалился к столу, в то время как остальные четверо уселись вокруг на стулья с прямыми спинками.

Дохерти начал с ознакомительной части.

— Вы двое рекомендованы мне КО, — сказал он Крису и Даме. — Хотя может так случиться, что, когда мы закончим наш разговор, вы пожалеете, что вас рекомендовали. Мы направляемся в Боснию, джентльмены, — добавил он, словно только сейчас вспомнил об этом.

Он поведал всю историю с самого начала, не спуская внимательного взгляда с двоих, слышавших ее впервые. От одного упоминания о Боснии засветились глаза парня из Сазерленда, а по мере того, как Дохерти излагал боевую задачу, он почти ощущал, как растет стремление Дамы выступить в путь немедленно.

И, напротив, парень из Эссекса был полной ему противоположностью: холодный и собранный, весь внимание — разновидность мыслителя. Пару раз Дохерти показалось, что тот его даже не слушает, однако, как только он закончил излагать ситуацию, первый вопрос задал именно Крис, и вопрос в самую точку.

— Что мы должны делать, босс? — спросил он.

— Хороший вопрос, — сказал Барни Дэвис. — Вы вылетаете в Сплит, что на побережье Хорватии, а вот там уже ждете подходящего транспорта до Сараева. И ожидание это может продлиться несколько часов, а может быть, и несколько дней. Вы будете действовать под маской инспектирующей группы, едущей в Сараево контролировать организацию снабжения гражданского населения. Думаю, однако, что это прикрытие вам все равно не пригодится, и, оказавшись в Сараеве, вы будете одной из многочисленных банд, существующих в обстановке, близкой к анархии.

— Но ведь у нас же там есть войска, не так ли? — спросил Дама. — Чеширцы и королевские ирландцы.

— По батальону тех и других, — согласился Дэвис. — И подразделение улан. Но только все они принадлежат ООН, а это означает, что они могут применять оружие лишь в целях самообороны. Их самообороны, а не вашей. Они могут поделиться с вами кое-какой полезной разведывательной информацией, но не более того. Смысл же данной операции, по крайней мере так, как ее трактуют политики, — восстановить нашу репутацию миротворцев, не привлекая, по возможности, общественного внимания...

— Можно подумать, что у нашего подразделения другие приоритеты, — сказал Клинок, удивляя Дохерти.

— Будет честнее сказать, что у нас есть и дополнительные приоритеты, — сказал Дэвис. — Присматривать за собственной репутацией. Джон Рив был выдающимся бойцом нашего подразделения, и он заслуживает нашей помощи.

Послышался стук в дверь, и показалась го- лова адъютанта.

— Прибыл человек из министерства иностранных дел, — доложил он Дэвису.

— Проводи его сюда, — приказал КО. — Он ознакомит вас вкратце с происходящим там, — сказал он четверке.

В помещение уверенно вошел холеный молодой человек, неся в одной руке кейс, а в другой — ворох карт. У него была всепобеждающая внешность несколько похудевшего Малькольма Рифкинда: длинные вьющиеся волосы, очки в черной оправе.

— Это мистер Касл, из балканского отдела министерства иностранных дел, — официальным тоном сказал Дэвис. Он прошел к двери и убедился, что она плотно закрыта. Дохерти внезапно понял, до чего же необычно КО проводит совещание. «Интересно, многие ли в подразделении знают об этой миссии, — подумал он. — Если вообще кто-нибудь знает».

— Он расскажет вам о том, что происходит в той стране, которую нынешние газеты любят называть «бывшей Югославией», — продолжил КО. — Я знаю, что все вы запоем читаете «Сан», — добавил он с широкой улыбкой, — и то, что он вам расскажет, может быть, покажется чересчур известным, но на тот случай, если вы все-таки пропускаете страничку с детальным анализом... Прошу, мистер Касл.

Человек из министерства иностранных дел продолжал возиться с ворохом карт, пытаясь пристроить их на древний стенд «Кремлевского» зала. Крис помог ему.

— Доброе утро, — наконец сказал Касл голосом, к счастью, не напоминающим интонации Малькольма Рифкинда. — Хотя ваш КО и заверил меня в ваших читательских пристрастиях, я собираюсь убедить вас, что вы не знаете ничего.

— Нормальное предположение, — согласился Клинок.

Касл усмехнулся.

— Еще бы. Итак, Югославия, или, в грубом переводе, Земля Южных Славян. Эти славяне осели на юге более тысячи лет назад. И те, кого мы ныне называем хорватами, сербами, словенцами, черногорцами, боснийскими мусульманами, — потомки тех славян. И что бы вам там ни толковал Джеф Бойкотт, это не отдельные расы, во всяком случае не более отдельные, чем йоркширцы и бирмингемцы. Если вы мысленно окажетесь в нудистской колонии в Боснии, то вы не сможете отличить боснийского мусульманина от словенца или серба от хорвата.

Он замолчал, переводя дыхание, а потом улыбнулся.

— А вот чем отличаются эти народности, так это историей. Я излагаю упрощенно, но большую часть последних пята столетий, вплоть до начала нашего, вся эта земля делилась на три региона, где господствовали разные культуры. Австрийцы, а иногда и итальянцы доминировали в Словении, Хорватии и вдоль этого побережья, насаждая западноевропейскую, католическую культуру. В горах Боснии и Герцеговины — вот здесь, — сказал он, указывая на карту, — в течение нескольких веков оккупированные турками славяне обращались в ислам. На востоке, в Сербии и в меньшей степени в Черногории, господствовала восточная православная церковь, в основном с опорой на русскую культуру, которой удалось выжить, несмотря на спорадическое доминирование здесь турок. И, по сути, именно борьба с турками придала сербам это преувеличенное чувство исключительности.

Итак, переходя к веку двадцатому, мы имеем Здесь три гомогенетические национальные труппы. Различающиеся примерно также, как если бы в Северной Ирландии в семнадцатом веке одновременно с протестантами оказались в достаточном количестве и мусульмане.

— Боже всемогущий, — пробормотал Клинок.

— Справедливо замечено, — согласился Касл. Похоже, он был доволен сам собой. — И проблема с теми народностями, которые различаются только культурами, заключается в том, что эти культуры оголтело ненавидят друг друга. И поскольку большую часть последнего тысячелетия на Балканах противостояли друг другу мусульмане и христиане, то почва там весьма плодородна для давно длящихся заварушек мусульман с хорватами или мусульман с сербами. И как в двух последних мировых войнах русские сражались с арийцами, так и сербы сражаются с хорватами. Во второй мировой войне это противостояние достигло пика — нацисты разрешили хорватам иметь собственное маленькое государство со своими правящими доморощенными нацистами — их называли усташами — и устраивать массовые побоища среди сербов. Никто не знает, скольких вырезали, но счет идет на сотни тысяч.