Дэвид Моннери - Боснийский ад

— Можно и так сказать. С десяти часов вечера до шести утра — комендантский час, и весь город практически вымирает. Но безопасности темное время не приносит. Поскольку законность не распространяется на человека, оказавшегося на улице в темное время, то и человек ведет себя, руководствуясь лишь собственными правилами.

— То есть в перспективе нечто вроде Белфаста? — сказал Крис.

Бриндли фыркнул.

— Кстати, — сказал он, указывая на каргу, — вот здесь штаб-квартира британского подразделения сил ООН. Если вам что-то нужно из снаряжения, то можно попробовать попросить. — Он осмотрел группу. — Какие еще вопросы?

— Пока нет, — ответил Дохерти. — Для начала нам надо найти одну женщину. Особенную женщину, — добавил он в ответ на удивленно поднятые брови Бриндли. И рассказал о Нене Рив. — Но от МИДа кто-то уже работает для нас в этом направлении.

— О’кей, — Бриндли встал.

— Но мы примем любую помощь, — добавил Дохерти.

— Можете рассчитывать. Я хотел бы сделать больше, но служить в войсках ООН хоть и великая честь, но это все равно, что служить со связанными за спиной руками. — Он уныло улыбнулся. — Как думаете, долго здесь пробудете?

— Понятия не имеем.

— Есть и хорошая новость, джентльмены, — сказал Бриндли. — Бар здесь никогда не пересыхает. — Он направился к двери, в которую в этот же момент кто-то постучал.

Бриндли вновь поднял вопросительно брови, глядя на Дохерти, но тот лишь пожал плечами.

— Эго Торнтон, — произнес чей-то голос из-за двери.

— Человек из МИДа, — уточнил Дохерти. Он открыл дверь и обнаружил за ней мужчину среднего роста с короткими вьющимися волосами и тем развязным выражением лица, которое любят создатели фильмов о юных прожигателях жизни и прохиндеях.

— Господи, как высоко к вам подниматься, — посетовал тот, входя и присаживаясь на краешек постели.

— Ну, удачи, парни, — сказал Бриндли сасовцам и захлопнул за собой дверь.

Торнтон перевел дух. И тут же полез в карман за сигаретой. Он прикурил от зажигалки «зиппо» и выпустил дым в потолок. Дохерти, чья антипатия к этому человеку росла с каждым мгновением, удержался от того, чтобы вырвать у него сигарету изо рта. В конце концов, судя по тому, как тянуло холодом от заколоченного окна, им грозила смерть скорее от переохлаждения, чем от пассивного курения.

— Добро пожаловать в Сараево, — улыбнулся человек из МИ6. — У вас тут ничего нет выпить? Нет? Жаль. Как прошел полет? Немного трясло?

— Есть у вас для нас информация? — спросил у него Дохерти.

— Да нет, ничего особенного. Но я узнал людей, которые прекрасно знают Завик. Они смогут рассказать вам...

— А что слышно о Нене Рив?

Торнтон затянулся и оглядел комнату в поисках пепельницы. Клинок взял одну с прикроватной тумбочки и протянул ему.

— Благодарю, — сказал он, едва не уронив пепел мимо. — Эта женщина словно растворилась в воздухе. Я ходил в госпиталь, разговаривал с ее боссом и коллегами, но никто ничего не может сказать. Я тайком, разумеется, осмотрел ее комнату, но из находящегося там нельзя понять, куда она делась. О, я даже морг проверил на всякий случай. Кроме шуток.

Дохерти задумчиво смотрел на него.

— Как вы оцениваете наши шансы добраться до Завика? — спросил он.

Торнтон пожал плечами.

— Информацией о ситуации там я не обладаю...

— Меня больше интересует, как мы можем выбраться из Сараева.

— А, ну над этим я работал. Один из лидеров мусульманской милиции готов помочь при условии, что и его интересы будут соблюдены. Мы должны были встретиться сегодня утром, но мой переводчик исчез...

— Разве вы не говорите по-сербскохорватски? — прервал его Дохерти, стараясь скрыть недоумение.

Если Торнтон и заметил это, то ничуть не смутился.

— В наши дни в этом нет такой уж необходимости — практически все люди говорят по-английски. Но не беспокойтесь, завтра я разыщу его.

— Хорошо, — сказал Дохерти. — Есть какие-нибудь новости о самом Риве?

— Больше ничего не было. А потом, вы же знаете эти слухи. Хорваты уверяют, что сербы заживо сожгли всех его людей в Завике, в церкви. Сербы заявляют, что им доподлинно известно, что его отряд головорезов расправился с жителями нескольких деревень на территории сербов. Мусульмане утверждают, что он разрушил мечеть в Завике и заставил их детей есть свинину. Обычные россказни.

— А из Завика не было беженцев?

— Нет, таковых не обнаружено ни на побережье, ни в Загребе. Что бы там ни происходило, но похоже, что местные жители или не могут, или не хотят уходить оттуда.

— Вот как?

— Вот так. Телефонной связи с ним, разумеется, нет, а само местечко находится вдали от оживленных дорог, высоко в горах. А поскольку территория, на которой оно находится, контролируется сербами, то, вероятно, город окружен или по крайней мере блокирован. Но точно никто не знает. Ходят слухи, что пропавший американец — вы слышали о нем? — ну, он исчез неделю назад отсюда, пытался пробраться в Завик.

— Как его звали?

— Бэйли, по-моему. Можете порасспросить других американцев.

Торнтон полез за очередной сигаретой и обнаружил, что пачка пуста.

— Завтра я встречусь с Муфтиком, — сказал он, поднимаясь и потирая шею. — Вечером буду в баре.

— В восемь часов будете? — спросил Дохерти.

— Конечно, я ведь там провожу каждый вечер.

— Не сомневаюсь, — пробормотал Дохерти, когда шаги человека из МИ6 затихли в коридоре.

— Что за ничтожество! — пробормотал Дама.

— Чеширцы помочь не могут, а этот алкоголик не желает, — сказал Клинок. — Похоже, босс, рассчитывать придется только на самих себя.

Дохерти улыбнулся.

— Похоже. Но есть и хорошая новость. Если он разговаривал только с теми работниками госпиталя, которые владеют английским, то у Криса есть шанс раскопать то, что тот пропустил.

Около полудня Дохерти и Крис вышли из отеля. Серые тучи все еще висели над городом, но уже выше, так что видны были вершины холмов по обе стороны долины. Пара часов прошла, а на город не упал ни один снаряд.

Госпиталь, в котором работала Нена Рив, располагался в старом городе, с милю или около того вдоль долины на восток. Дохерти и Крис прошли по слегка поднимавшейся вверх улице Маршала Тито, торопливо пробираясь от подъезда к подъезду в местах, кажущихся уязвимыми, и проносясь бегом, как сумасшедшие, через открытые пространства.

Дохерти вспомнил, как в Глазго они ходили с матерью по магазинам и, оставаясь с братом на улице, бегали друг за другом от одного фонарного столба к другому. Однако заниматься тем же самым в Сараеве в почтенном возрасте казалось ему немного неестественным, впрочем, только до того момента, когда пуля снайпера, просвистев мимо его головы, выбила кусок бордюрного камня на противоположной стороне улицы.