Андрей Воронин - Слепой. Лунное затмение

— Пей. Из горла.

— Я не могу так.

— А ты не думай, можешь или нет. Ты просто пей. Пей, пока я не скажу «стоп».

Она с сомнением взяла бутылку из его рук, запрокинула и начала глотать сладкую и горькую, да еще и жгучую жидкость. Первый глоток обжег горло. Лена чуть не подавилась. Она попробовала опустить бутылку, но мужчина придержал ее рукой, не дав оторвать горлышко ото рта. Другой рукой он нагло, по-хозяйски расстегнул сзади молнию на юбке. Лена подергалась, пытаясь свободной рукой дотянуться, чтобы остановить его руки, но он успел раньше и уже схватил девушку за ягодицу. Он сжал ее так больно, что Лена застонала. Девушка совершенно растерялась, не зная, с чем бороться: то ли с коньяком, то ли с наглым мужланистым вторжением. А коньяк все лился в горло, потому что Оборотень не давал опустить бутылку. Она задергалась почти как в конвульсиях.

— О, меня так возбуждает, когда ты так вот трепещешь, — прошептал он ей на ухо. — Ты сейчас как умирающая жертва.

Лена опешила и прекратила дергаться — чтобы не доставлять ему такое удовольствие. И вдруг он сам взял бутылку из ее рук.

— Стоп, малышка, а то упадешь раньше времени. К тому же теперь моя очередь.

Он резко повернул ее задом и окончательно спустил, сбросив на пол, юбку. Одной рукой он, держа бутылку за горлышко, все же обхватил девушку за талию, а другой резко надавил на плечи, заставив ее чуть ли не переломаться пополам. Она резко наклонилась вперед.

Коньяк уже горел по всей груди и в желудке; кажется, он добрался и до головы. Все вокруг стало казаться более мягким, чем было всего лишь пару минут назад. Все стало не только мягким, но и шатким. Девушка для верности оперлась руками о подоконник. Оборотень, подергиваясь, возился сзади, он расстегивал штаны.

— Молодец, детка, — бормотал он, — отличная позиция. Ты как профессиональная б…дь. Только еще ниже!

Он с силой надавил ей на плечи между лопаток.

— Животное, мне больно! — взвизгнула девушка, но все же сильно прогнулась в груди.

— Зато ты слушаешься.

И тут он резко, без предварительных церемоний, ткнулся в нее, причем сразу очень глубоко. Девушка ойкнула и застонала. Он поставил бутылку рядом с ней и взялся обеими руками за бедра, то придерживая, то усиливая ее движения.

— Расслабься, ничего не делай, ничего не делай, — бормотал он.

— Я что же, дупло, чтобы ничего не делать? — кое-как между рывками и толчками умудрилась возмутиться Лена.

— Сегодня — да, сама сказала «дупло». Мне нравится, девочка моя. Расслабься.

Лена обиделась и попыталась вырваться, чтобы прекратить это безобразие.

— О! — тут же застонал мужчина сзади. — Это прекрасно! Спасибо, малышка. Можно еще раз!

Она резко затихла. Потом, слегка развернувшись, взяла бутылку, немного отодвинулась от окна, чем заодно, как ей со злорадством показалось, создала помеху в утехах этому жлобу сзади, и, таким образом приспособившись, снова приложилась к горлышку.

Коньяк смешно заливался в горло в такт толчкам сзади. Оборотень, с силой надавливая, гладил ее по спине. Внутри булькало терпкое тепло. За окном ходили люди, не поднимая головы на ее окно и не подозревая, насколько ей плевать на их мелочную жизнь. День угасал, уже зажигались огни. Голова кружилась. Все плыло, все путалось, Лена даже забыла, кто стоит у нее сзади.

И вдруг в один момент все закончилось.

— Эй, ты что это, все, что ли? — удивленно спросила она, пытаясь повернуться частью корпуса.

— Да! Стой, не дергайся.

— Але! Гараж. А я ни в одном глазу.

— Это не моя проблема, детка, это твоя проблема.

У Лены глаза полезли на лоб от удивления и возмущения. Она задергалась и на этот раз выкрутилась из-под громадного тела, которое нависало сверху над ее спиной. Спешно приведя себя в порядок, она с укоризной уставилась в глаза Оборотню.

— Что это было? — поинтересовалась девушка через какое-то время, поняв, что парня ничуть не трогает ее строгий взгляд.

— Я кончил, — услышала она спокойный ответ.

Ее партнер уже натягивал штаны. Интересовался он сейчас, казалось, только собой и своими ощущениями.

— Зато я — нет! — Лена толкнула его рукой в грудь.

— Я сказал: это твои проблемы.

— Я не поняла! — взвизгнула Лена. — Это ты так играешь со мной? Ты дразнишься, да?

— Я устал сегодня, Лена. Отстань от меня. Уже темно. Пора ехать по домам.

— Куда ехать? — четко артикулируя каждый звук и сделав ударение на слове «куда», уточнила девушка.

— По домам. Я же сказал.

— То есть ты меня бросаешь? Изнасиловал и бросаешь?!

— Ну, ты посмотри на себя! Ты — пьяная изнасилованная женщина. Ты больше ни на что не годна.

— Вот именно! — почти начала плакать от обиды Лена. — Я пьяная. Как, по-твоему, я поеду домой? Блин! Блин!

Она вдруг вспомнила, что завтра утром у нее назначена встреча. А сейчас — факт — нельзя садиться за руль.

— Оборотень, миленький, ты, конечно, сволочь, но ты не можешь меня тут кинуть. Ты должен отвезти меня. Давай к тебе, потому что я пьяная, не хочу домой, мать печенку доест.

— Я хочу отдохнуть, у меня завтра важный и трудный день.

Лена почти протрезвела, когда поняла, что теперь она должна сделать все, чтобы удержать его рядом не только ради удобства положения, но и для того, чтобы все же вытянуть побольше информации. Нельзя было его отпускать вот так вот запросто.

— Я боюсь, Лена, что ты в своем пьяном буйстве не дашь мне расслабиться.

— Я дам. Я обязательно дам. Хочешь отдохнуть — дам отдохнуть. Хочешь… Хм. Если просто хочешь, то просто дам. Если захочешь. И буду сидеть тихонечко, пока не позовешь. Только ты меня завтра отвези утром в одно местечко, хорошо?

— Не могу, у меня завтра дела.

— Какие завтра могут быть дела! Завтра выходной. Суббота!

— А у меня дела.

— А я еду с подругой к ней на дачу. Я должна утром к ней приехать. Поехали с нами, а?

— У меня дела.

— Тогда отвези меня к ней к одиннадцати и вали на свои дела.

— Ладно, будет видно, дура набитая, собирайся. Пора ехать.

— Да. Я дура набитая. Я дура набитая пьяная! Дурнее не бывает.

Лена сокрушенно покивала головой, перетасовывая какие-то свои мысли, и начала размашисто и неаккуратно укладывать сумку.

Утро началось с неожиданного явления. По крайней мере, в тех обстоятельствах, о которых вчера случайно узнал Оборотень, это было совершенно неуместно, оно не вписывалось. Парень не мог предположить ни одного из известных ему объяснений, чтобы определить причину происходящего.

Лена, уткнувшись носом в подушку, подергивалась в мелких конвульсиях. Он положил ей руку на волосы — она напряглась и затихла. Он аккуратно повернул ее на бок, лицом к себе. Лицо и подушка были мокрые от слез. Девушка хлюпнула носом, вытерла кулаком глаза и отвернулась на другую сторону кровати.