Андрей Воронин - Спецназовец. Власть закона

— Хорошо, — умело разыгрывая нерешительность, сказал Ростислав Гаврилович, — я подумаю. А вы там прекращайте пить и марш по койкам, иначе завтра окажетесь не в Африке, а в вытрезвителе.

Положив трубку, он наконец позволил себе улыбнуться. Впрочем, улыбка у него получилась не столько веселая и довольная, сколько удивленная. Генерал ФСБ Алексеев, как и подавляющее большинство его коллег, был настоящим докой по части манипулирования людьми, но иногда ему начинало казаться, что, пока он манипулирует окружающими, кто-то невидимый мастерски проделывает то же самое с ним самим. Сейчас выпал как раз такой случай; возникшее в связи с этим чувство, что ты контролируешь события не больше, чем увлекаемая стремительным течением щепка, было достаточно неприятным, и избавиться от него оказалось нелегко.

В глухой предрассветный час во дворе гигантского, протянувшегося на целый квартал многоэтажного жилого дома в одном из окраинных микрорайонов столицы остановился черный «мерседес» с проблесковым маячком на крыше. Огромное здание было погружено в сон и темноту, светились лишь вертикальные колодцы лестничных клеток да беспорядочно разбросанные редкие окна, за которыми кому-то не спалось.

Из машины вышли двое — крупный, слегка грузноватый, отменно одетый мужчина лет пятидесяти с холеным неприятным лицом прирожденного бюрократа и смахивающий на бомжа из-за напяленных на него обносков африканец с уже успевшей обрасти редкой седой щетиной подвижной физиономией пожилого орангутанга. Последний, едва очутившись на воздухе, поднял воротник куртки, втянул голову в плечи, как можно ниже надвинул козырек пятнистого армейского кепи и ссутулился, пряча лицо.

«Бюрократ» приложил чип к контакту электрического замка, и странная парочка без помех проникла в подъезд. Африканец упорно держал руки в карманах и стрелял глазами по сторонам, словно опасаясь нападения из-за угла. Очутившись в лифте, его спутник сразу же закурил длинную тонкую сигарету: от господина экс-президента ощутимо попахивало, а тут, в отличие от салона «мерседеса», не было ни кондиционера, ни освежителя воздуха.

Скоростной лифт вознес их на шестнадцатый этаж. Остановившись перед дверью квартиры с трехзначным номером, «бюрократ» принялся перебирать ключи в большой связке, отыскивая нужный. Африканец ждал, не вынимая рук из карманов, и от нечего делать разглядывал дверь. Дверь была современная — несокрушимо прочная, с хитрыми запорами и в то же время очень красивая.

— Хорошая дверь, — сказал он. — Обошлась, наверное, в половину годового бюджета Верхней Бурунды.

— Не прибедняйся, — вполголоса, чтобы не разбудить соседей, откликнулся хозяин «мерседеса», вставляя ключ в замочную скважину. — И забудь уже, наконец, о своей Бурунде. Если ты здесь, значит, такой страны больше не существует.

— Да. Государство — это я, — важно изрек М’бутунга.

— Тоже мне, Людовик Четырнадцатый, — фыркнул собеседник и распахнул дверь. — Прошу!

— Только после вас, — галантно отказался африканец, сделав красноречивое движение засунутой в карман рукой, вернее, тем, что эта рука сжимала.

— Вот чудак, — фыркнул «бюрократ» и первым вошел в квартиру.

Квартира оказалась двухкомнатной, хорошо отделанной и недурно обставленной, но при этом какой-то неуютной. Идеально отциклеванный и натертый паркет свежо поблескивал, на гладких кремовых стенах висели писанные маслом пейзажи и фотографии каких-то людей. Окна были закрыты дорогими, со вкусом подобранными шторами, новенькая мебель ласкала взгляд своими формами и прямо-таки манила развалиться на мягких подушках. На книжных полках солидно поблескивали потускневшим золотом и серебром корешки многотомных собраний сочинений, бар ломился от качественной выпивки. Нигде не было ни пылинки, но почему-то чувствовалось, что люди здесь не живут, а лишь изредка наведываются, ненадолго и исключительно по делу, и что пульт управления большим плазменным телевизором, лежащий на подлокотнике кресла, не забыт здесь хозяевами, а положен специально, чтобы придать этой казенной берлоге видимость человеческого жилья.

— А квартирка-то казенная, — бегло осмотревшись, заключил М’бутунга. — А, Писарь?

— А ты хотел, чтобы я привел тебя к себе домой? — откликнулся из прихожей тот, кого он назвал Писарем. Пристроив на плечики в стенном шкафу тонкое шерстяное пальто и пригладив перед зеркалом и без того пребывающие в идеальном порядке жидковатые светлые волосы, он вошел в гостиную. — По-моему, вполне приличная квартирка. Извини, но мне почему-то кажется, что на родине у тебя не было и такой. По крайней мере, с тех пор, как ты заделался президентом.

— Это факт. — Не снимая куртки, африканец повалился в ближайшее к нему кресло и задрал ногу на ногу. — Но теперь я не президент, а несчастный изгнанник — правда, довольно состоятельный.

— И это главное, — роясь в баре, подхватил Писарь. — Согласись, затея с президентством себя изжила.

М’бутунга сунул в зубы сигарету и прикурил левой рукой, продолжая держать правую в кармане.

— Я как раз начал об этом задумываться, — сказал он, — когда из джунглей на мои позиции вдруг поперли танки. Представляешь? Еще неделю назад у них не было ничего серьезнее легкого бронетранспортера, и вдруг — танки!

— И вертолеты, — одной рукой ставя на низкий столик перед гостем чистую пепельницу, а другой — бутылку водки и две рюмки, подсказал Писарь. — В новостях говорили, что против тебя использовали танки и боевые вертолеты.

— Точно так, — кивнул «изгнанник» и, проигнорировав пепельницу, стряхнул пепел на паркет. — Я был к этому совершенно не готов и сначала даже не поверил, когда мне доложили, что нас атакуют танки при поддержке вертолетов. Боевых, да! — Он даже закряхтел от воспоминаний. — Думал, этим черномазым померещилось со страху… До сих пор не могу понять, где они все это раздобыли.

— Купили, надо полагать, — сказал Писарь, садясь в кресло напротив и вскрывая бутылку.

— Понятно, что купили, а не сорвали с пальмы, — проворчал бывший президент. — Но у кого?!

— Да хоть бы и у меня, — наливая по полной, с улыбкой сказал Писарь.

— Это сошло бы за хорошую шутку, если бы не так сильно смахивало на правду, — в упор разглядывая его через стол, медленно проговорил М’бутунга.

— А никто и не думал шутить, — продолжая улыбаться, сообщил Писарь. — Я лишь капельку преувеличил свою скромную роль. Продавать в страны третьего мира танки и вертолеты мне не по чину, в этой сделке я выступал в качестве посредника.

— Странно, почему я не удивлен? — саркастически изрек М’бутунга.

— Потому что ты неглупый человек, — сделал ему комплимент Писарь. — В любом деле главное — вовремя поставить точку. А этот фарс начал непозволительно затягиваться, вот я и решил, что тебя надо чуточку подтолкнуть. Споры и уговоры — дело затяжное, а если они ведутся через полмира по телефону, так еще и небезопасное. А танки — это такой аргумент, с которым соглашаешься автоматически, на подсознательном уровне. Еще и подумать ни о чем не успел, глядь, а ты уже далеко-далеко… И продолжаешь бежать.