Александр Тамоников - Комендантский год

- Вадим, все в порядке? - прошептала Алевтина.

- Да, всё отлично. Спи.

Ночь прошла на нервах, он постоянно просыпался, поглаживал цевье автомата, прислушивался: над лагерем разносился богатырский храп, окажись посторонние личности в радиусе трёхсот метров и можно петь отходную. Но чужак находился здесь, Зорин его чувствовал, это был не Сухов и не дед Касьян, агент присутствовал в отряде, умело маскировался под советского партизана и умирать, по всей видимости, не собирался. Мозги майора контрразведки СМЕРШ кипели от мыслительной работы: «Кто ты, товарищ?».

Мирно сопела под боком Алевтина возможно и чужак не спал, только делал вид. Отряд сейчас ничем не рисковал, агент палки в колёса вставлять не будет, ему нужна массовка, требуется свидетели его героической партизанской деятельности, он даже будет воевать, подставляться под пули, впрочем умеренно, чтобы не зацепило. Рисковал ли майор контрразведки? - возможно и нет, если он ничем не выдаст свою осведомлённость. Ночной сон был одним названием.

Темнота отступила на запад. Тищенко дежурил последним, когда народ начал шевелится, тереть глаза, он сидел скрестив ноги по-турецки, с аппетитом уминал консервы и хрустел галетами.

- Ну ты и проглот, - пробурчал Ермаков, ёжась от избыточной свежести. - И как эта гадость в тебя лезет?

- Очень даже легко, - ворчал Тищенко. - Просто каждый раз надо есть как последний.

- Мы лучше покурим как в последний раз, - прохрипел Курицын, прыгая от холода и хлопая себя по карманам.

- Ты в порядке? - спросил Вадим свою спутницу.

Особых комплиментов этим утром Алевтина не заслуживала, выглядела ужасно, но хоть живая, что уже огромный плюс. Она кивнула, облизнула губы, изъеденные трещинами.

Снова монотонное движение на восток, осинники сменялись березняками, овраги распахивали каменистое нутро, беглецы миновали скалистый участок, лысую шапку, которую преодолели чуть не ползком, спустились в низину, насыщенную гнилостными испарениями. Долго лежали в берёзовом перелеске, справа за деревьями виднелись крыши строений, оттуда доносился монотонный гул, словно водители прокручивали на холостых оборотах автомобильные моторы. Это был не райцентр, обычная затрапезная деревушка. Порывы ветра приносили крики людей, послышался характерный треск - мотоцикл проехал по деревне, вкатился в лесополосу на севере.

Березняк они покинули ползком, по одному спустились в лощину, побежали к лесу. Им пришлось поволноваться, но всё обошлось. Два часа партизаны шли в размеренном темпе, женщины были избавлены от ноши, но всё равно отставали.

Накатанная просёлочная дорога возникла внезапно, Кобылин первым шагнул на неё из кустарника и попятился - было с чего, слева дорога извивалось, терялась в лесу, справа, метрах в двухстах находился хутор, несколько замшелых изб, огороженных общем плетнём. На поляне перед хутором стояли немецкие мотоциклы, солдаты в форме РОНА заигрывали с сельским девчонками, фальшиво пиликала гармошка, хихикали бабы, боец со спущенным до мошонки ремнём и с явным переизбытком массы обнимал за талию тощую молодуху, пыталась увлечь её в пляс. Появление Кобылина не осталось незамеченным: солдаты насторожились.

- Стоять! - крикнул один из них.

На обратной стороне дороги кустарники расступались, к чёрным скалам, убегала колея, заросшая чертополохом, отступать было поздно.

- Вперёд! - закричал Зорин. - Через дорогу !

На востоке имелись хоть какие-то шансы, откатишься назад - зажмут в кольцо. Народ рванул через дорогу. Ермаков отбежал в сторону, упал на колено, стал очередями прикрывать отход. В районе хутора воцарилась суматоха, завизжали бабы, разбежались любители танцев, распахнулась дверь ближайшей избы, с крыльца посыпались люди в форме, загремели ответные выстрелы. Под ногами Ермакова стали вздыматься фонтаны, летели пыль, ошмётки дёрна. Партизаны уже пересекли дорогу, вязли в колее, со страхом озиралась Алевтина: ну и где его носит, куда подевалась этот Зорин.

- Генка брысь! - крикнул Вадим, провалился в колею, припал к прицелу.

Ермаков сообразил, прыгнул в сторону, припустился прочь, пригибая голову. Солдаты суетились, рассаживались по мотоциклам, они были слишком далеко, чтобы вести эффективный огонь, но Вадим всё-таки надавил на спусковой крючок. Гражданских в зоне видимости не осталось, водители мотоциклетов заводили моторы, пули выли у них над головами, дистанция полностью исключала прицельный огонь. Загрохотал косторез в люльке - куда стрелял пулемётчик, Вадиму было непонятно. Столкнулись два мотоцикла, третий двинулся по кругу, протаранил полететь, четвертый вырвался вперёд, перевалился через водосток, помчался по дороге. Горланили лужённые глотки, подробно стучал пулемёт. Поздно было бежать, в автомате ещё оставались патроны, Вадим подпустил врагов ближе и открыл огонь в одну точку, расположенную примерно в районе руля. Он не видел результата: облако пыли накрыло неприятеля, в следующий момент мотоцикл вырвался из пыльного облака, но его уже несло в бок от дороги, переднее колесо неприкаянно болталось, он въехал в кустарник, завалился набок, закричали раздавленные люди. Но остались другие машины, они уже отъезжали от хутора.

Вадим сполз с косогора, кинулся за своими, ситуация была критической, догнать уставших людей минутное дело. Партизаны растянулись по тропе, самое неприятное состояло в том, что по ней и мотоцикл пройдёт. Чёрная скала выросла перед глазами Зорина, вокруг кустарники, кривые деревья, чёрт ногу сломит, слева тупик - сплошной камень, справа старая дорога, которой много лет никто не пользовался, она огибала скалу и тянулась вдоль обрыва, фактически примыкала к нему. Раньше здесь ходили машины, потом дорога стала осыпаться, движение районные власти закрыли, сделать ремонт на скудный бюджет и не смогли. О том, куда она вела оставалось только гадать, обрыв был высотой с трёхэтажный дом, по крайней мере на этом участке. Внизу громоздились камни, высились одиночные сосны. Валентин Богомолов подгонял людей, покрикивал на женщин, занять оборону было негде, к чёрту уязвлённую гордость советского человека, партизаны бежали, спешили выйти из опасной зоны, за спиной в кустах ревели мотоциклетные моторы. Вдруг треск сделался надрывным, посыпались проклятия - снова столкнулись. В сердце Вадима взыграла надежда: куда-то съехали, сломались, а дорога узкая, это ненадолго, но заминкой надо воспользоваться. Он заорал до хрипов в горле, поторапливая людей, но бежать быстрее они не могли, машинально прижимались к скале, держались подальше от обрыва, хрустели камни под ногами, взревели моторы за скалой. Преследователи разобрались со своими проблемами и снова устремились в погоню.