Александр Тамоников - Комендантский год

- Бегите! - крикнул запыхавшееся Кобылин. - Я их задержу!

- Вместе задержим! - отозвался Вадим.

- Да валите вы на хрен, товарищ майор!- вскипел мужик. - Сам управлюсь. В эту щель двое не войдут, не волнуйтесь, я малость потолкую с ребятами по душам и догоню вас.

Партизаны побежали дальше, Алевтина оглянулась.

- Валите отсюда, товарищ майор! - заявил Кобылин, вытащил из подсумка гранату и втиснулся в расщелину.

Зорин догнал свою группу, дорога уходила влево, огибала скалу и начинала расширяться, это было плохо, мотоцикл проскочит тут как по маслу. Треск за изгибом скалы делался громче, прогремел взрыв, раздались вопли, затрещали автоматы, ухнул ещё один взрыв, ничего общего с гранатой не имеющей. Видимо мотоцикл сверзился с обрыва. Пальба не умолкала, это означало что Кобылин ещё держался.

- Помочь бы надо Юрке, - не уверенно проговорил Ермаков.

- Вперёд! - закричал Зорин. - Он сам себе поможет, большой уже.

Вылетел камень с поступление Алика Горкина, он поскользнулась, отставил ногу, чтобы не упасть дальше. Да что за растяпа. Глинистый слой вдруг стал проседать под его тяжестью, козырёк на обрыве едва держался, Горкин стал изворачиваться, в распахнутых глазах блеснула недоумение: что за чёрт возьми? Он проваливался, его левая нога уже не работала, Алик поздно понял, что происходит непоправимое, замахал руками, обрыв рассыпался. Кинулся на помощь Роман Курицын и тоже наступил на опасный участок, подбежал Тищенко, схватил товарища за шиворот, оттащил. Горкин падал с отчаянным воплем, перевернулся, зацепился рукой за выступ на обрыве, сделал ещё один кувырок. Удара камня был безжалостным, с отвратительным хрустом треснул череп, выплеснулось кровь, изумлённые глаза устремились в небо. Алевтина подавилась криком, надсадно закашляла.

- Он жив! - закричала Софья Николаевна. - Надо вытащить Алика.

- Он мёртв, - прохрипел Вадим. – Вперёд, пошли.

Почему Кобылин перестал стрелять? Остальные автоматы тоже смолкли, но тут снова разразился шум, загорланили солдаты, зачихал, закашлял заводящейся мотоцикл. Устраивать ещё одну засаду - дорогое удовольствие, в люльке пулемёт, он молчать не будет. Люди летели дальше, надеялись, что изменится ландшафт, им улыбнётся удача. Местность действительно менялась: скала осталась за спиной, перед глазами беглецов простиралась площадка иссечённая разломами, почва здесь была камениста, топорщилась трава, в этих разломах можно было укрыться и встретить неприятеля. Площадка обрывалась в пропасть, напоминала вершину небольшого плато.

- Рассредоточиться! - закричал Вадим. - Всем в расщелины, как появятся – огонь!

Народ нырял за камни, вползал в трещины, кто-то побежал по дороге, но опомнился свернул. Куда понесло Алевтину? - она бежала к обрыву перепрыгивая через ямы. Совсем сдурела? Вадим догнал её в несколько прыжков, повалил на землю. Канава глубиной в полметра оказалась очень кстати, от боли в отбитых рёбрах лицо Алевтины исказилось. Нарастающей рёв нещадно давил на барабанные перепонки, мотоцикл вынесся из-за поворота, он был в единственном числе, других не осталось, надрывался МГ 42, пули разносились веером по всей площадке, из канавы высунулась чья-то рука, бросила гранату, перед взрывом пилот чересчур резко вывернул руль, а скорость при этом не сбросил, машина тряслась, вибрировала, водитель просто растерялся и не смог принять решение в сложной ситуации. Ахнула Алевтина, Вадим прижал её к себе. Мотоцикл едва не раздавил их, вылетел на край обрыва, зацепился передним колесом за какой-то выступ, перевернулся в воздухе, ужас на почерневших лицах, вытаращенные глаза. Тот солдат, который сидел за водителем улетел дальше прочих, последним скрылся из виду, но ноги понесли Зорина к обрыву. Мотоцикл ударился о камни, превратился в груду железа, взрыва не последовало, пилот с разбитой головой валялся в нескольких метрах от машины, пулемётчик не выбрался из люльки - так в ней и остался, с третьим членом экипажа произошла занятная история: он пролетел по широкой дуге, вписался в рослую сосну, сломал впадении несколько веток, потом зацепился за прочную, она прогнулась, но выдержала вес. Солдат, так называемой народной армии, прибывал в весьма странном положении - он висел между небом и землёй вниз головой, с макушки капала кровь. Самое странное состояло в том, что этот тип и ещё был жив: он жалобно стонал, подрагивали руки висящие плетьми. Из ямы вылезла Алевтина, встала рядом, молча смотрела, поднялись партизаны огляделись. Прихрамывая к Зорину подошёл Гена Ермаков - это он, судя по всему, швырнул гранату.

- Ого! - парень присвистнул. - Это что за ёлочная игрушка?

Он вскинул автомат, прицелился - короткая очередь добила освободителя - он вздрогнул, затих, да так и остался висеть. К струйке крови, стекающей на землю, добавилась ещё одна. Люди знаешь выходили из ступора как из наркоза. Ермаков, Рома Курицын кинулись обратно, вернулись через пять минут бледные с трясущимися лицами. Они доложили майору, что Кобылин погиб - в животе у него дыра размером с Брасовский район, ещё один мотоцикл с солдатами РОНА валялся под обрывом, два мёртвых тела лежали рядом с Кобылиным, он не задаром отдал свою жизнь. Четвертый мотоцикл отсутствовал, по видимому он сломался в кустах. На хуторе слышен шум.

- Похоронить бы надо, товарищей, Алика Горкина достать.

- Забудьте мужики, - отрезал Зорин. - Уходим быстро, пока нас самих не похоронили. До хутора десять минут пешком, там были не только мотоциклисты, прибегут добрые люди сюда и мало нам не покажется. Бежим с дороги в лес, пока район не оцеплен.

У людей отказывали легкие, тяжесть в ногах тащила их к земле, не выдерживали даже самые сильные. Ермакова вырвало, он ковылял как инвалид. Привалы становились длиннее, скорость передвижения падала и всё же до вечера партизанам удалось пройти немало. Они шли пока не сгустилась тьма, падали без сил, нагребали на себя прошлогоднюю пахучую листву, но никто не засыпал. Трудно оказалось спать после такого стресса.

Передохнув, народ начинал возиться: кто-то говорил ломать ветки, другие доставали консервы, галеты, немецкий шоколад странноватый на вкус. Еда с трудом влезала в горло, но откуда ещё брать силы. Вадим курил, пускал в небо горький дым. К немецким сигаретам можно было привыкнуть, как и к любому безобразию в этом мире. Рядом на боку лежала Алевтина, матово отсвечивали её глаза.

- Люди, кто знает, где мы? - прохрипел Ермаков. - Уйму верст уже прошли, неужели не дойдём никогда?

- Без понятия, Гена, - сказал Курицын, закашлялся, поднялся на колени и начал раскачиваться как китайский болванчик.

- Вы плохо знаете географию родного края, товарищи, - подала голос Софья Николаевна. - Крапивинский район соседствует с Бардовским и тянется с запада на восток на сорок верст, за ним Острянский район, он уже не входит в Локотское окружное самоуправление. Примерно поровну поделено, между немцами и нашими, проще говоря, линия фронта делит его пополам.