Владимир Гриньков - Я – телохранитель. Забыть убийство

Кажется, не угадал. Женщина опустила глаза. Так делают, когда берут паузу для раздумий.

— При чём тут Станислав Георгиевич? — осведомилась собеседница.

Что-то не то сказал Китайгородцев.

— Что за дружба у них такая с Глебом? — в голосе женщины Китайгородцев уловил недоверие.

Точно, не то сказал.

— Я подробностей не знаю, — пожал плечами Китайгородцев.

Я всего лишь посредник. Что велели, то и делаю.

— Глеба я не видела давным-давно, — сказала Нина Петровна. — С прошлого года — это точно. Так что не по адресу!

Она подняла, наконец, глаза на собеседника. Взгляд был недружелюбный. Отталкивающий взгляд.

Беседовали они в пустынном школьном коридоре. Уроки уже закончились, все разошлись. И Нина Петровна уже ушла бы, если бы не этот так некстати появившийся гость. Нежеланный гость.

— Ничем не могу помочь! — сказала Нина Петровна.

Гуд бай. Ауфидерзеен. До свидания, в общем.

Она сделала попытку уйти. Но по коридору в их сторону направлялся высокий парень, и Нина Петровна остановилась.

— Я дам вам адрес, — она порылась в сумочке, достала ручку и листок бумаги. — Там жил Глеб. Спросите у соседей, может, они в курсе.

Она так торопилась написать адрес, что буквы в строчках прыгали, как сумасшедшие.

— Вот, возьмите! — она ткнула листок в руки Китайгородцеву.

Парень был близко. И Китайгородцев догадался, что Нина Петровна не хочет говорить при нём.

— Алешенька, я уже иду! — сказала женщина.

Парень забрал сумку из её рук и издалека произнес специально для Китайгородцева вежливое «Здрасьте!»

Сын? Вполне возможно.

Из-за двери квартиры слышался какой-то шум. Там явно кто-то был. Китайгородцев даже подумал, что сейчас он, наконец, увидит Глеба. Но дверь ему открыла женщина — неопределенного возраста, но определенно нетрезвая.

— Здравствуйте! — сказал ей Китайгородцев, глядя строго. — Глеб Георгиевич Лисицын здесь проживает?

— Ой! — почему-то испугалась женщина.

Всплеснула руками и умчалась в глубь квартиры. Китайгородцев слышал, как она там причитает и всхлипывает. Так и не дождавшись приглашения, Китайгородцев вошёл в квартиру. Здесь было относительно просторно по причине практически полного отсутствия мебели. Если бы ещё не россыпь пустых бутылок под ногами.

Женщина смотрела на Китайгородцева с пьяным страхом.

— Я по поводу Глеба Георгиевича, — с хмурым видом напомнил Китайгородцев.

— А чего? — плаксиво спросила женщина.

— Зин, кто там? — послышался мужской голос из соседней комнаты.

— Сиди! — всполошилась хозяйка.

— Глеб Георгиевич? — заинтересовался Китайгородцев.

— Нет! — ещё сильнее испугалась женщина и сделала такое движение, будто хотела преградить путь в комнату.

Но было поздно. Оттуда вывалился пьяный и давно не бритый мужичок в грязных тренировочных штанах. Он был агрессивен до безрассудства. Опыт подсказывал Китайгородцеву, что проблемы будут.

— Вы Глеб Георгиевич? — осведомился Китайгородцев вежливо.

Мужичок зло выматерился. Ничего толком не было понятно, кроме двух вещей: что это наверняка не Глеб и ещё что он в этой квартире Китайгородцева видеть не желает. Пьяная Зина испуганно поскуливала.

— Где Глеб? — спросил Китайгородцев.

— Это не я! Тут всё разворовали! — заливалась слезами женщина.

— Щас я его! — посулил мужичок.

Пустую бутылку с пола он подхватить не успел. Только наклонился, а Китайгородцев ухватил его за волосы и швырнул в стену. Совсем не сильно, поэтому мужичок после падения обездвижел не от боли, а от страха.

— Сидеть! — на всякий случай скомандовал ему Китайгородцев.

Женщина наблюдала за происходящим с ужасом.

— Так я насчёт Глеба! — напомнил Китайгородцев.

— Вы от него? — спросила женщина.

— Он здесь живёт?

— Ага!

— Где он?

— А я не знаю! — развела руками.

— А если подумать? — строго глянул Китайгородцев.

— Не знаю! — вытаращила глаза женщина.

Дальше уже будет только пьяно клясться.

— Давно ушёл? — спросил Китайгородцев.

— В прошлую весну.

— Со мной шутить не надо! — демонстративно осерчал Китайгородцев.

— Я не шучу! — непритворно испугалась собеседница.

— Весной? — переспросил Китайгородцев. — В прошлом году, получается?

— Ага!

— Куда ушёл?

— На рыбалку!

— И до сих пор рыбачит?

— Пропал! — сказала женщина. — И не появляется с тех пор!

— Документы! — потребовал Китайгородцев и протянул руку.

— Какие?

— Паспорт!

— Чей?

— Ваш и Глеба!

На самом деле Китайгородцеву нужны были только документы Глеба. Там фотография владельца. А паспорт женщины — это для отвода глаз.

— Глеба нету паспорта!

— А где? — мрачно поинтересовался Китайгородцев.

— Откуда мне знать? С собой забрал, наверное.

— Права водительские, — подсказал Китайгородцев. — У него машина есть?

— Есть! — с готовностью подтвердила женщина. — На ней он уехал!

Значит, и водительского удостоверения в доме нет.

— Ваш паспорт! — напомнил Китайгородцев.

Женщина покопалась в куче тряпья, протянула замызганную книжицу.

Калязина Зоя Алексеевна.

— Зоя? — приподнял бровь Китайгородцев. — Или Зина?

Пьяный мужичок её Зиной называл.

— Это он меня так зовёт, — сказала женщина. — Шутит вроде.

Судя по паспорту, ей немногим больше тридцати. Надо же, что водка делает с людьми.

Прописка. Калужская. Но улица другая. Не эта, где Глеб живет.

Семейное положение…

— А штамп где? — спросил Китайгородцев. — Или вы с Глебом не расписаны?

— Не-а, — сказала женщина. — А зачем?

С вызовом произнесла. Получилось неискренне.

— Или он с Ниной Петровной до сих пор в браке? — предположил Китайгородцев.

— Как же! — с чувством сказала женщина. — Щас! Привез незнамо откуда и не жил он с нею! Ну, какая из неё жена?

Она стала заводиться и постепенно забывала о своих недавних страхах. Надо припугнуть её, чтобы оставалась ручной.

— А если Глеб вернётся? — строго глянул Китайгородцев.

— Чего? — насторожилась Зоя-Зина.

— А тут пустая квартира, — гнул своё Китайгородцев. — Мебель вывезли, всё пропито!

— Разворовали! — всполошилась женщина.

— Кто?

— Ой, мамочки! — запричитала пьяно Зоя.

— Куда уехал Глеб? Конкретно!

— Рыбачить.

— Конкретно! Место! Он в первый раз туда поехал или уже там бывал?

— Был! Ага!

— Как называется? Где это?

— В Борщёвке.

— Борщёвка? — переспросил Китайгородцев. — Это что? Деревня?

— Ага. Там река.

— Ока?

— Ясное дело, другой реки у нас тут нету.

— В самой деревне? Или где-то рядом?

— Это за деревней. Мы с ним ездили когда-то.

— Один поехал? Или с кем-то?

— Один.

— А может, и не на рыбалку вовсе?