Владимир Гриньков - Я – телохранитель. Забыть убийство

— Куда?

— На реку.

— А что такого там было интересного?

— Ничего, — ровным голосом ответил дядя Стёпа. — Река.

— Куда потом подевался священник? В какую сторону поехал?

Пауза. Молчал дядя Стёпа.

— Вы видели, куда потом он направился?

— Нет.

— Почему? — удивился Потёмкин.

— Ушёл.

— Кто?

— Я.

— Вы ушли? — догадался Потёмкин.

— Ушёл, — повторил собеседник.

— А священник оставался там?

— Ага.

— И братья оставались?

Заминка.

— Или Стас уже уехал? — заподозрил Китайгородцев. — Вы его спросите… Он говорил мне… Он видел, как Стас уехал на своем джипе… И когда священник стоял на берегу… Тогда получается, что всё уже произошло, если Стас уехал…

— А Глеб уже один остался? — спросил Потёмкин у дяди Стёпы. — Брат его уехал?

— Уехал.

— И вы ушли, — сказал Потёмкин. — Так что на берегу оставались только священник и Глеб. Вы Глеба видели, когда вы уходили?

— Нет, — ответил дядя Стёпа. — Там низина. Там кусты.

— И ещё! — заторопился Китайгородцев. — Надо выяснить, что вперёд произошло. Стас уехал? Или приехал священник этот?

— А сейчас вы вспомните, — сказал повелительно Потёмкин, будто нисколько не сомневался в том, что он требуемые сведения получит беспрепятственно, — священник приехал на берег, и только после этого уехал Стас? Или священник приехал, когда Стаса уже не было?

Заминка.

— Стас — был? — спросил Потёмкин. — Джип был? Или джипа уже не было?

— Не было.

— Точно не было?

— Точно, — подтвердил дядя Стёпа.

Надо священника искать, понял Китайгородцев. Священник на чёрной «Волге».

Оставалось ещё расспросить дядю Стёпу про следующий день. Когда он пришёл на то место, где накануне рыбачили братья. Потому что до сих пор было неясно, обо всём ли дядя Стёпа Китайгородцеву искренне рассказал.

— На следующий день вы снова пошли на реку, — сказал Потёмкин. — Вы это помните?

— Да.

— Зачем пошли?

— Рыбалить.

— Получилось? Много рыбы наловили?

— Нет.

— Почему?

— Дак ить увидел я.

— Что вы увидели?

— Машина.

— Чья?

— Глебова.

— И что?

— Пошёл туда.

— Зачем?

— Здоровкаться. С ночёвкой, думал, Глеб просидел.

— Вас это удивило?

— Ага.

— Он раньше с ночёвкой не рыбачил?

— Было.

— А тут удивились почему?

— Весна. Ночью холодно.

— Что вы увидели на берегу? Глеб там был?

— Нет.

— Другой кто-либо был?

— Нет.

— Совсем никого?

— Ага.

— Куда же делся Глеб?

— В реку.

— Вы видели?

— Следы, — сказал дядя Стёпа. — Кровяка там. Возле костра. От костра следы. Тащили волоком.

— Там место глубокое?

— Не очень.

— Вы пробовали искать Глеба?

— Попытку делал, — признался дядя Стёпа. — Измерсси весь, потом болел.

— Что-нибудь нашли в воде?

— Нет.

— Глеба там не было?

— Не было.

— Течением унесло?

Заминка. Как бывало обычно, когда Потёмкин говорил что-то не то.

— Могло его течением унести?

— Там место тихое, — сказал дядя Стёпа.

— Там такая заводь, — пояснил долго молчавший Китайгородцев.

— Куда же подевался Глеб? — спросил Потёмкин, обращаясь к дяде Стёпе.

— Не знаю.

— Может, не было его в воде?

— Не знаю.

— А подозрения какие-то у вас есть? — допытывался Потёмкин.

— Убили, — коротко ответил дядя Стёпа.

— Почему так думаете? — пытался понять причины такой его уверенности Потёмкин.

— Другого быть не может. И кровь. Машину бросил. И сам смурной был.

— Кто?

— Глеб.

— Накануне? — предположил Потёмкин.

— Ну!

— Вы с ним общались?

— Ну! Плохой он был. Без радости. Тяжёлый разговор.

— У вас с ним сложился тяжёлый разговор?

— С брательником.

— У них с братом был тяжёлый разговор?

— Да.

— Вы слышали?

— Об чём?

— О чём они говорили.

— Не было такого.

— Какого не было?

— Не слыхал я.

— А говорите — был тяжёлый разговор.

— Мне Глеб сказал. Сегодня сами. Без тебя. Разговор у их.

— Предполагался разговор?

— Ага.

— Ещё что говорил Глеб?

— Ничего. Не до меня ему. На нервах.

— Это только в этот день? Или между братьями всегда были плохие отношения?

— Без радости друг к дружке, — сказал дядя Степа.

— В чём причина?

— Тот при деньгах, а этот в бедности.

— Вы с ними общались когда-нибудь? Водку вместе пили?

— С Глебом.

— А Стас? — спросил Потёмкин.

— Энтот больно заковыристый. Барин, одно слово.

Очень похоже, подумал Китайгородцев. Он со Стасом общался. Такой водку с дядей Стёпой пить не будет.

— Что Глеб рассказывал? — спросил Потёмкин. — Какие отношения у них с братом?

И снова дядя Стёпа повторил:

— Без радости.

— Завидовал он брату?

— Не любил, — по-своему сформулировал дядя Стёпа. — Вражда у их. Мне Глеб сказал, что у него супротив брата есть фига.

— Что есть? — не понял Потёмкин.

— Фига.

— Это что?

— Я, грит, такую фигу покажу ему, чтоб он не задавался.

— Это он в тот день вам сказал? Когда вы с ним увиделись в последний раз?

— Всегда.

— Я не понял, — сказал Потёмкин.

— Всегда такое говорил.

— То есть не один раз?

— Не один.

— Да что ж за фига у него такая? — спросил Потёмкин, хмуря брови. — Чем он угрожал? Чем мог насолить Стасу?

— Наследство.

— Чьё наследство? — насторожился Потёмкин.

Дядя Стёпа молчал. Он снова оказался в тупике.

— Это Глеб так говорил? — пришёл ему на выручку Потёмкин. — Про наследство.

— Ага.

— Может, это как-то связано с родителями? — предположил Китайгородцев. — Мать у них жива. Отец… Спросите у него, что Глеб рассказывал о своем отце?

— У Глеба был отец? — спросил Потёмкин. — Вы что-то слышали о нём?

— Генерал! — ответил дядя Степа.

— Он жив? — заторопился Китайгородцев. — Что говорил Глеб?

Может быть, сейчас всё выяснится? Может, Глеб когда-то проговорился о том, что генерал Лисицын жив?

— Отец Глеба живой? — спросил Потёмкин.

— Схоронили, — коротко ответил дядя Стёпа.

— Так это про генеральское наследство говорил Глеб? — пытался выяснить Потёмкин.

— Не-е, про евойное.

— По чьё?

— Про Стаса.

— Что говорил Глеб? Конкретно! Вспоминайте слово в слово!

— Наследник, грит, отымет всё наследство.

— У Стаса?

— Ну!

— У Стаса есть наследник?

— Ну!

— Кто он? Где его искать?

Заминка.

— Вы знаете? — спросил Потёмкин. — Был разговор?

— Нет.

— Наследник один? Или их много?

— Не знаю.

— Имя какое-нибудь Глеб называл?

— Нет.

— А вы сами кого-нибудь на примете держите?

— Нет.

— В тот день, когда Глеб исчез, он, может быть, как раз и собирался показать фигу Стасу?

— Я не знаю.

Потёмкин ещё какое-то время пытался выудить из дяди Стёпы хоть что-то, но впечатление складывалось такое, будто он с разбегу бьётся о глухую стену. Раз за разом. Китайгородцев понял, что это всё — впустую. Что дядя Стёпа знал, тем он уже поделился.