Владимир Гриньков - Я – телохранитель. Забыть убийство

В убогой районной больнице невкусно пахло лекарствами и скверно приготовленной едой. Тёмный лицом Михаил сидел на скрипучем стуле-инвалиде, кутаясь в куртку Китайгородцева. Над Михаилом к выкрашенной белой краской двери была привинчена табличка с пугающей надписью «РЕАНИМАЦИЯ». Китайгородцев пристроился неподалёку на подоконнике и ждал. Белая дверь порой приоткрывалась, кто-то выходил, Михаил вскидывал обеспокоено голову, но для него новостей пока не было.

Уже ближе к полудню вышел врач в бледно-сером облачении практикующего хирурга, но это, похоже, у него такая униформа была, в ней он ходил и по палатам, Китайгородцев успел за эти часы увидеть его несколько раз.

— Лисицыной родственники — кто? — спросил он.

Михаил с готовностью поднялся, стул скрипнул. Китайгородцев смотрел издалека. Он видел лицо доктора, тот ещё нечего не успел сказать, а Китайгородцев уже всё угадал. Доктор развёл руками и вздохнул, его лицо в одно мгновение привычно обрело вид сострадающий и виноватый одновременно, чувствовалась многолетняя выучка человека, вынужденного озвучивать страшные вести о непоправимом.

— У неё изношенное сердце, — донеслось до Китайгородцева. — Мы пробовали помочь ему, взбодрить, а оно уже не реагирует. Слабенькое.

И снова развёл руками.

Китайгородцев вышел из больницы, сел в машину. Потёмкин вопросительно посмотрел на него, но не дождался новостей и решился спросить:

— Что?

— Умерла, — коротко ответил Китайгородцев.

Присутствующий здесь же Глеб и ухом не повёл. Он только что осиротел, но этого даже не понял.

Безуспешно прождав Михаила в машине около двух часов, Китайгородцев заподозрил неладное и отправился на поиски.

Нигде в больнице Михаила не было. Китайгородцев поочерёдно обошёл палаты, потом врачебные кабинеты. Безрезультатно. Михаил исчез и был, вероятно, уже далеко. Так подумал Китайгородцев. Но потом он догадался спросить, где находится тело умершей Натальи Андреевны Лисицыной. Очень скоро выяснилось, что тело в морг ещё не доставляли и, следовательно, оно до сих пор в реанимации. Китайгородцев отправился туда. Он проскользнул в двери вслед за молоденькой медсестрой.

— Вы куда? — поразилась такой дерзости девушка.

Но Китайгородцев уже увидел. Тело несчастной Натальи Андреевны покоилось на холодном металлическом ложе каталки. Женщина была облачена не в чёрное платье, а в больничную старенькую белую рубашку, невесть после кого ей доставшуюся, но даже белизна рубашки была неспособна оттенить мертвенную бледность её лица и рук, которые уже успели предусмотрительно связать у неё на груди обрезком бинта. Рядом, ссутулив плечи, стоял Михаил. Он был неподвижен, будто статуя. В полумраке коридора его лицо казалось чёрным. Китайгородцев подошёл и положил руку на его плечо. Михаил не шелохнулся. Китайгородцев легонечко его встряхнул и только тогда Михаил медленно повернул голову.

— Пойдём! — сказал ему Китайгородцев.

Михаил никак не отреагировал. Тогда Китайгородцев вывел его из реанимационного отделения, держа за руку, как милиционер выводит из присутственного места проштрафившегося гражданина. Так вдвоём они и вышли к машине. Здесь Михаил, кажется, только и осознал, где он и что с ним происходит.

— Уезжай! — сказал он хриплым голосом.

Его борода была мокрой, а глаза красны. Наверное, он плакал там, в реанимации.

— Я не уеду без тебя, — ответил Китайгородцев. — Сначала ты сделаешь то, о чём я попросил.

Михаил поднял на него тяжёлый взгляд. Это явно стоило ему немалых усилий. Взгляд был чёрен.

— Всё останется, как было, — сказал Михаил.

И у Китайгородцева сжалось сердце.

Михаил распахнул дверцу машины, выволок оттуда Глеба Лисицына, поставил перед Китайгородцевым. Взгляд Глеба был устремлён мимо Китайгородцева. Куда-то вдаль. Точнее, в никуда.

— Посмотри на него! — сказал Китайгородцеву Михаил. — Это был Стас!

— Глеб! — машинально поправил Китайгородцев.

— Нет! Это Стас!

Китайгородцев вгляделся в стоявшего перед ним человека.

— Стас?! — переспросил растерянно. — Настоящий?

У него всё никак в голове не укладывалось.

— Да знамо дело — настоящий! — выпалил Михаил с яростью, словно это Китайгородцев и был во всём виноват.

Китайгородцев медленно дозревал. Для него сейчас всё перевернулось. Было не так, как представлялось прежде. Будто с ног на голову. Всё наоборот.

— Так это не Стас — Глеба, — пробормотал он. — А Глеб — Стаса…

— Именно!

Да как же так?!

— Стас! Светлая голова, нам с тобой пример! С нуля свой бизнес развернул. С нуля! Потому что и заслуги папы-генерала, и всё, что было нажито — всё обнулилось, когда стране кирдык пришёл. А он сумел! Добился! Заработал! Сам! А с ним вот так — за что?!

Тряхнул Стаса за плечо, голова несчастного мотнулась из стороны в сторону, будто она держалась на пружине, но Стас не возмутился и не удивился, и даже, кажется, не заметил, что с ним только что проделали.

— Это сделал Глеб? — спросил Китайгородцев.

— Да!

— На рыбалке?

— Да!

— По неосторожности? Или…

— Он убивал его! Убивал! — в ярости выкрикнул Михаил. — Но не получилось! Сначала бил по голове! Вот здесь и здесь! — тыкал пальцем в голову безвольному Стасу. — А потом бросил в воду, чтобы наверняка! Он утопил его! Понимаешь?! Брата своего! Ты понимаешь?! Несчастный случай! Какая жалость, гадство! Бедный Стас!

Лицо Михаила исказилось. Ненависть его была беспредельной.

— И он бы умер! Но Господь милостив! Уберёг! — сказал Михаил. — Воистину Господь уберёг! Там был священник. Случайно! Он ехал по дороге, а это вдоль реки. И батюшке вздумалось рекой полюбоваться. Конечно, это Божий промысел! Так было Ему угодно! Батюшка вышел из машины, смотрел на реку, и увидел странное. Снизу, от уреза воды, не видно, а сверху, где батюшка стоял — там видно. Батюшка туда пошёл и Стаса вытащил. Он уже утоп, он в воде какое-то время пролежал, а батюшка стал его спасать. Из лёгких воду прочь, дыхание и сердце запускал — и получилось! Только он был уже не человек! — сказал Михаил и посмотрел на Стаса скорбно. — В воде пролежал без кислорода, мозг местами умер. Батюшка свёз его к врачам, те не помогли, потому что ничего уже не сделаешь. И только на следующий день он позвонил нам.

— Вы были с ним знакомы? — спросил Китайгородцев.

— Нет.

— Откуда же он знал, куда звонить?

— Он подобрал на берегу мобильник Стаса. Стас обронил, а Глеб и не заметил. В мобильнике был список номеров. И там был номер «Мама». Батюшка набрал. Мы сразу же туда помчались. Я, когда увидел Стаса, понял, что его убивали. Били по голове. И так совпало, что когда мы были со Стасом, Наталье Андреевне позвонил Глеб. Безобразно пьяный. Плакал и что-то плёл про несчастный случай. Рассказывал, что накануне Стас буквально на его глазах упал в воду, а он ничем не смог ему помочь. Он же не знал, что Стас с нами. И что мы видим, в каком он состоянии.