Анатолий Мусатов - Русская сага

– О-о, какая удача! Бывает и такое! Дуракам тоже иногда везет!

После его слов все замерли, в ожидании, что же сейчас будет. Сергей не стал бросаться на него с кулаками. Глянув исподлобья на Вадима, усмехнулся:

– Мы можем проверить, кто у нас тут дурак…

По какому-то наитию, сам того не ожидая, Сергей сказал:

– Если ты обозвал меня дураком, то, наверное, сможешь доказать, что сам не дебил…

– Ну ты, очкарик, пасть прикрой, не то … – выдвинулся вперед Петька-амбал, один из телохранителей Вадима. Попридержав его рукой, с недобрым прищуром на изломанном злобной гримасой лице, Вадим медленно процедил:

– Ну, давай, говори, я жду…

– У меня есть способ проверить кто из нас… – Сергей сделал паузу, – прав. Этот способ раньше назывался дуэль.

– Очкарик сбрендил! Вадим, дай я ему пятак начищу, без этих… как их… дуэлей! – снова рванулся вперед Петька. Остальные ребята, обсуждая это необычное предложение выяснения отношений, возбужденно заорали: «Дуэль, дуэль!». Вадим некоторое время молча рассматривал Сергея. Видя обращенные на него взгляды, кивнул головой:

– Валяй, излагай, что у тебя в котелке сварило!

Сергей выждал паузу:

– Мы возьмем снежки и с расстояния пяти шагов будем кидать друг в друга. Кто первый попадет в голову, тот и прав. Попадание в туловище не считается. Хоть ты и оскорбил меня, я уступаю тебе первый бросок. Заодно узнаем, кому везет…

Под одобрительные возгласы им быстро отмерили дистанцию. Стоя у черты Сергей поискал глазами Наташу. Она стояла напротив, среди группы девочек. Ее серьезное, напряженное лицо было завораживающе прекрасно. В темной, магической глубине ее взгляда Сергей явственно почувствовал тайное послание неведомого ему доселе счастья. Он даже не увидел, как первый снежок, просвистел рядом с его плечом. Он очнулся после Юркиного толчка:

– Серега, ты чего? Тебе бросать!

Сергей повел головой. Несколько раз моргнув, будто сбрасывая с себя наваждение, взял протянутый Юркой снежок. Потом взглянул на Вадима. Тот стоял с нацепленной на лицо нагловато-высокомерной усмешкой. Его пренебрежительная, полуобмякшая поза говорила всем о полном безразличии к самому присутствию стоящего напротив него Сергея.

«Ну, ничего! Сейчас я с тебя собью гонорок, полудурок…». Решив усилить эффект от последующего казуса Сергей громко сказал:

– Может быть, ты извинишься? А то больно будет…

Вадим изумленно уставился на Сергея. Он ошарашено пробормотал стоящим рядом парням:

– Это что такое было? Тут кто-то что-то вякнул?

Петька, тупо глядя на Сергея, процедил:

– А чего чичкаться? Давай, я ему так, – пару горячих вломлю!

Сергей не стал дольше развивать ситуацию и спокойно сказал:

– Ну, что ж, я предупредил…

И не ожидая никакого ответа со стороны Вадима, резко взмахнул рукой. Звук хлесткого удара снежка, с сочным чмоканьем, будто от размашистой пощечины, звучно отскочил от его лба. Вадим резко откинулся назад. Не удержавшись на ногах, с размаху обрушился на бетонный пол. И пока он ошалело сидел на полу, на его лбу, взбухая на глазах, проявлялась багровая нашлепка. Его комично-растерянный вид и поза мгновенно вызвали смех и хохот у стоявших вокруг ребят. Сергей, с удовлетворенной усмешкой, глядя на Вадима, слушал Юркину восторженно-радостную реплику:

– Ну, вот! Если так везет всем дуракам, то я не прочь им побыть еще разок!

Взрыв хохота был явным одобрением Юркиным словам. Он что-то еще говорил, но Сергей, будто отключившись от происходящего, снова выискивал глазами Наташу. Она, как и прежде, стояла окруженная девочками, бурно обсуждающими это событие. Но сейчас в ее чуть склоненной набок головке, в ее едва уловимой улыбке на прелестных пухлых губках, он уже ясно видел явное обещание своей благосклонности.

Сергей очнулся от подергивания рукава куртки:

– Ну, что, хорош был снежок?

Юрка, едва сдерживая смех, не отказался от приятного смакования позора Вадима.

– Как ты ему в лобешник закатал! Чувак чуть не бзднул, когда приложился задницей к бетонке! Ты ничего не заметил? – вдруг хитро прищуриваясь, спросил он.

– А что я должен был заметить? – рассеянно ответил Сергей.

– А то, что я в снежок заделал кусок щебенки! – сияя всей физиономией, смакуя каждое слово, проговорил приятель. – Чтоб увесистей было!

– Ты чего, сдурел! – испуганно дернулся Сергей. – Я ж ему мог так глаз выбить!

– Вот и правильно бы сделал! – С Юркиного лица вмиг сошло радостное выражение. – Этому змею надо оба выбить, чтоб на него пальцем показывали: «Гляди, урод!».

Сергей с удивлением смотрел, как внезапно изменилось лицо приятеля. Ему показалось, что из него выжали всю веселость и залили до краев черной ненавистью.

Он вздохнул. Оглядевшись, увидел работающих ребят. Одни сновали с носилками, другие раскапывали залежалые кучи мусора. Девочки старательно подметали его остатки. Он видел среди них Наташу, видел Вадима, которому одна из девочек прикладывала платок ко лбу, его злобные высверки взгляда, которыми он мерил Сергея.

Одного он не видел. Из-под надвинутого на лоб треуха, его с пристальным вниманием разглядывал старик-вахтер…

Разыскав хату, в которой находился подъесаул, юнкер доложил о приказе ротмистра. Владимир Семенович кивнул головой и распорядился отвести юнкера во второй эскадрон. Казаки, сперва с любопытством поглядывая в его сторону, через минуту забыли о его присутствии. Юнкер даже был рад этому. Чувство душевной пустоты и непоправимой потери было еще настолько свежими, что общаться с кем-либо он был не в состоянии. Отойдя в сторону, юнкер присел на бревно. Он смотрел на чистящих сбрую казаков, слушал их неспешные разговоры, но все это лишь смутно скользило по поверхности его сознания. Тягучей медленной волной выплывали другие, прошедшие за столь малое время, события. Перемешиваясь странным образом, они вновь и вновь бередили его душу яркой сиюминутностью переживания.

В них было все: вчерашняя атака, смертельно раненый отец, полубезумное состояние подавленности, и отчаянное пиршество офицеров, обреченных в его смутном видении на скорую гибель. Но среди всего этого хаоса чувств, резким пятном он видел полное ненависти и презрения лицо матроса, чуть не выбившего у него карабин. Он никак не мог забыть его лицо. Юнкер не особенно размышлял о причине такой неприязни к этому матросу. Где-то в подсознании он не мог отрешиться от мысли, что именно этот матрос и есть убийца отца. Только он, и никто другой!..

Из безразлично-отрешенного состояния его вывели хохот и несмешливые возгласы казаков. Обернувшись, юнкер увидел странное шествие, напомнившее ему цирковое представление, настолько странным оно было. Одна за другой вытягивались из-за дальних хат на дорогу телеги, с впряженными в них людьми. Подстегиваемые ударами нагаек, они трусцой тащили доверху груженные повозки.