Владимир Митрофанов - Телохранитель

Некоторое время шли молча. Потом Катя вдруг спросила:

– Как я буду говорить, если в школе спросят кто ты? Ты ко мне клеишься? Ухажер? Родственник? Охранник? Кто? Я-то вообще считаю, что мне охрана не нужна, это папа настоял.

– Будет лучше, если буду ходить под видом твоего бойфренда, может быть, надоевшего, приставучего – так проще. Скажешь, что ты сама попросила с тобой походить из-за всяких случаев. По городу сейчас шляются «молоточники», лупят всех по головам, а девчонок молодых и симпатичных – по лицу. Нападают исключительно на одиночек. Тебе это надо? На фига тебе рисковать? Закончишь школу, отгуляешь выпускной – и к родному папаше в Англию или в Америку. В колледж поступишь или универ, там в общагах, говорят, весело. В кино видела? Фильм «Крик». Не как у нас. Парень из моего класса учится в бывшей Макаровке – вот там общага так общага – полный абзац! Хотя и там и здесь все зажигают – только дым идет! Или у тебя тут все-таки есть какая-то тайная любовь до гроба? – Он презрительно сплюнул: – Неужели какой-нибудь нищеброд?

– Отвянь! – оборвала его Катя. – Кстати, а ты сам за границей когда-нибудь был?

– Не был. Да у меня и папы такого нет… Ой!

– Ты чего? – испугалась Катя, спрятавшись за Ховрина.

– Вон там, в нише, всегда кто-то стоит, когда мы тут идем.

– Может, случайно? – Катя расширила глаза.

– А вдруг нет? Это может быть и твой тайный обожатель. У тебя трусики-лифчики в последнее время не пропадали?

– Тьфу!

– Читал, что один маньяк так охотился за девчонкой – обмазывал своей спермой ручки дверей, чтобы она коснулась и понюхала руку. Тут-то он и ловил кайф.

– Мерзость какая! – Катя даже отдернула руку, отерла ладонь о куртку, втянула ее в рукав.

– Понятое дело! Не убережешься…– сказал Ховрин.

Помолчали. Потом начала Катя:

– Хочешь, и я расскажу про гадости? Наташка Сизова из нашего класса вовсю трахается со своим отчимом. Она однажды проговорилась. Они – отчим с ее матерью – всегда очень шумно этим делом занимаются. Скрипят и стонут. Ее это доставало, одно время даже спала в наушниках. Однажды как-то подслушала, загорелась, вышла потом в одном халатике на голое тело, и получилось это дело у них с отчимом прямо на столе на кухне. Она и меня подговаривала: «Попробуй, мол, и ты со своим! Со взрослым мужчиной это делать здорово, он никогда не спешит, хочет, чтобы тебе было приятно». Мать у нее медсестра, дежурит сутки через двое и они без нее вовсю трахаются. Пьет противозачаточные таблетки, понятно. Говорит, она его не любит, занимается этим делом просто ради процесса, для удовольствия и здоровья. У нее все прыщи прошли. У всех после таких дел типа должна быть психическая травма на всю жизнь, а ей пофиг. Всяко лучше, чем мастурбировать. Он ей и телефон хороший купил, и туфли. Мама этому рада, типа заботится о чужом ребенке. Даже не догадывается ни о чем.

– Скоро узнает. Все женщины – сороки болтливые. Что ее за язык потянуло тебе рассказывать? А ты мне растрепала! – сказал Ховрин.

– Ну, как же! – всполошилась Катя. – Ты же ведь никому не расскажешь?

– Я-то не расскажу, – поморщился Ховрин. – Сама не расскажи еще кому-нибудь. Если ее мать об этом узнает, отчиму может не поздоровиться. Кастрирует блядуна кухонным ножом нахер.

– Не узнает, а узнает – не заявит. Она ведь его любит. Он ее на пять лет моложе. Ему всего тридцать. Еще не старый. И Наташку он не насиловал, она сама хотела. Ей же больше шестнадцати. Возраст согласия.

– Думаешь, будут жить втроем в одной постели? Это понятно, что никто ее не насиловал. Но отчиму-то прямая дорожка в ад!

Катя не согласилась:

– Почему в ад? Он ей не родственник, а чужой мужчина. Тут только одна проблема, что ей восемнадцати нет. Но у нее и до этого парни были.

– А-а-а, тогда понятно, а я тут перед тобой распинаюсь про этого сексуального гангстера. Вы, оказывается, какие-то уже прожженные опытные бабы! – развел руками Ховрин.

– А хочешь страшную правду? Мне стыдно это говорить, но я действительно ни с кем еще не спала. Предлагали, конечно, но я отказалась. Зимой на Новый Год…– Катя остановилась, подумала. – Нет, к черту, не буду рассказывать! Это гадко! Б-р-р…

– Ладно, не рассказывай. У нас вообще девчонка из школы в шестнадцать лет родила. Причем сама не знает, от кого. Поиграли на Новый год в бутылочку. Перепила. Несколько ребят отметились. Все несовершеннолетние – что с кого возьмешь!

– Надо сделать генетическую экспертизу, – Катя неопределенно махнула рукой.

– А кто за нее будет платить? На это нужно судебное решение и все такое, много вони. Давай, рассказывай про Новый год, если уж начала. Ведь все равно не удержишься.

– Ладно. Короче, у одной девочки из нашего класса родичи на прошлый Новый год уехали с друзьями в Финку …

– Понятно: за тем же, за самым и уехали. Чтобы там вволю потрахаться, и чтобы никто не мешал типа вас, чокнутых подростков.

– У тебя все только и хотят, что потрахаться, – всплеснула руками Катя.

– А так оно и есть! Чё еще делать-то? И чего там было-то на Новый год?

– Короче, квартира была свободна, решили встретить там Новый год. Понятно, закупили бухла немерено, как на собрание алкоголиков.

– Знаю: всегда кажется мало, а потом все обязательно переблюются.

– Короче, собрались: трое мальчишек и четыре девчонки…

– Надо уж было трое на трое, или четыре на четыре, – возмутился Ховрин.

Тут Катя развела руками:

– Не получилось: один мальчик не пришел, заболел. Честно, скажу – все, конечно, собирались, как ты говоришь, перепихнуться. Ну, не явно, но подразумевалось. Одна пара уже была заранее известна, они почти сразу, как отметили, пошли в спальню. Еще одна девочка туда к ним ушла. Как-то они там втроем. Мы остались двое на двое. Получилось, что один Лизку лапает, уже залез ей в трусы, другой мне достался, тоже полез со слюнявыми поцелуями в губы – но я ничего не чувствую, как-то не возбуждает – потом лезет щупать грудь, ладно, потом полез под платье. Затем пытается платье стянуть вниз, а оно снимается через голову. Явное отсутствие опыта. Смешно стало. Соседняя парочка уже, смотрю, уже разоблачилась, и начался процесс с охами и ахами. Мне, однако, стало как-то не по себе. Налила стопку водки, выпила и все – тут же и выключилась. Потом смотрю, платья на мне уже нет.

– Блин, тебе надо порнографические рассказы писать. Короче, колись: трахнули тебя или нет? – заерзал Ховрин. Губы у него пересохли.

– Я вроде и согласна была, но у него не получилось. Потыкался, потыкался, но тут же и кончил на диван, да и сами мы, пьяные, уснули в этой его гадкой вонючей луже. Пальцы, помню, были липкие – вляпалась в его сперму. – Катю передернуло от отвращения. – Вот такой был мой первый сексуальный опыт. Осталась целая и невредимая. Потом он ко мне ни разу не подошел. Даже в глаза не смотрел.