Владимир Митрофанов - Телохранитель

– Облажался. Не повезло. Бывает. У нас что-то подобное, то есть новогодний тусняк, было в последнем классе. А что еще делать? Видимо, у всех так – одно и то же. Шаблон. Только у нас еще все передрались из-за девчонок. Двое захотели шпокнуть одну. Был такой бой! Кровь брызгала на стены, расколотили стеклянную дверь в прихожую. Блевали, высунувшись в окно. Чудом никто не выпал. Классно посидели. Хорошая тогда была встреча Нового года. Есть что вспомнить!

Впрочем, вспомнился ему и свой первый раз. Была такая девочка Таня, к ней его неудержимо тянуло. И что-то постоянно мешало, но однажды оказались с ней в квартире одни. Что-то говорили, говорили, включили музыку и вдруг замолчали. Соприкоснулись руками. Потом вдруг оказались без верхней одежды. У нее – только лифчик и трусики, причем разного цвета. У Ховрина – труселя в горошек, которые стояли шалашом. Тут проходила «красная линия». Напряжение было невероятное, сильнейшее сердцебиение и трясунчик. Таню тоже потряхивало. Ховрин мучительно долго боролся с двумя крючками на ее лифчике. Время будто замерло. Остаточная одежда словно прилипла к телу… Все дальнейшее было как взрыв, выход в открытый космос.

Потом Ховрин сказал Кате:

– Связи с родственниками это – табу! Всяко ведь ты со своим отчимом ни при каких обстоятельствах спать не будешь. Ты же не Наташа Сизова, или как ее там…

У Кати вспыхнули щеки.

– Ты вообще-то считаешь нормальным говорить с девушкой о таких мерзостях?

– Это реальная жизнь. У нас один паренек учился в классе, так он вообще спал со своей матерью. Отца у него изначально не было. Короче, с младенчества он спал с матерью в одной постели. Много лет. Потом у него появились утренние стояки, и он начал, как и все пацаны, поддрачивать. Ну, и дальше все такое…

– Фу! Ты-то откуда знаешь?

– Знаю.

Кое-что однажды было рассказано самим пареньком Костей в очень пьяном виде, а что-то Ховрин наблюдал по записи на веб-камеру его, Костиного, компьютера, стоявшего у них в спальне по его же, этого придурочного Кости, наводке. Зачем-то тому это было надо, чтобы кто-то другой посмотрел эту запись. Тут психиатру виднее. Костя хотел похвастаться, какую классную тетку он отымел, но Ховрин догадался, что это была его мать: увидел отражение в зеркале. Костю этого он не видел уже год. Да и вовсе не жаждал видеть. Своеобразный был паренек.

Катя поморщилась. У нее появилось гадкое ощущение, будто ей облепило паутиной лицо.

– Вдруг она его мачеха? Родная мать так не может!

– Если бы была мачеха или неродная, типа усыновившая, тогда все было бы в порядке. Трахнуть мачеху – святое дело. Она, его мамаша, кстати, очень даже симпатичная тетка, похожа еще на какую-то известную актрису – забыл, как зовут, типа Лара Крофт, фигура просто идеальная, хоть она и не очень молодая – тридцать восемь. Я бы тоже не отказался. Будь у нее муж, ничего бы этого, понятно, не было, он бы за такие дела им бы обоим бошки-то открутил. Царь Эдип. Подсудное дело. Развращение малолетнего. С другой стороны, кажется, инцест законом не запрещен. В бытовом плане. Фараоны женились на своих сестрах. Хотя все и выродились.

– Кошмар! А если она вдруг от него забеременеет? Родится одновременно и сын и брат. Если мальчик, – ужаснулась Катя.

– Думаю, она это просчитала. Взрослые женщины всегда это просчитывают.

– Но она ведь теперь ему точно жениться не даст!

– Или наоборот попытается сплавить, – пожал плечами Ховрин. – Понимает, что долго продолжаться так не может.

– Фиг там… Ему надо бежать – например, в армию и уже не возвращаться!

Ховрин помотал головой:

– Сто процентов отмажет. Она ему еще в шестом классе придумала астму, сделала медицинские документы. И еще есть такая организация «Солдатские матери» – там подобные безумные мамаши собираются и подучают, как откосить от армии…

– И что будет? – спросила Катя.

– Не знаю. Само как-нибудь разрешится.

Вечером за ужином Валерий Константинович спросил непривычно молчаливую Катю:

– Вы с Виктором как-то общаетесь? Или просто так идете?

– Да, по всякой ерунде. О чем с ним можно разговаривать?

«Если бы вы только знали, о чем мы говорим», – подумала Катя. И еще думала, как она сама могла об этом говорить и обсуждать такие вещи. Ни с кем нельзя. А вот с Ховриным почему-то было можно.

Это было в понедельник, вторник прошел как обычно: репетиция группы «Дилижанс» и сразу домой, а в среду Ховрин пришел за Катей немного раньше. Шел дождь, было промозгло, и Ховрин решил зайти в школу, погреться. Охранник на входе остановил его, Ховрин сказал, что встречает сестру и имя-фамилию сказал: Катя Гарцева. Охранник кивнул: «Жди». Ожидая конца урока, они с охранником стали вести вялую беседу про футбол. Через пять минут в школе оглушительно прозвенел звонок, и тишина тут же сменилась нарастающим гулом и воем: это совершенно дикая толпа школьников с воплями неслась по коридору, как стадо бизонов по прерии. Учителя, люди опытные, имеющие профессиональный иммунитет, еще как-то уворачивались. Людей непривычных, бывало, сшибали так, что дело кончалось серьезной травмой. Ховрин прекрасно помнил, как когда дважды на его памяти в его родной школе вынесли двери в столовую и сшибли чьего-то родителя и буквально по нему пробежали, так что он вынужден был обратиться в ближайший травмпункт.

Наконец, появилась и Катя. Ховрин махнул ей рукой. Подумал, что она будет ругаться, но она даже дольше, чем следовало, тянула: видно зачем-то хотела показать Ховрина одноклассникам – якобы вот у нее есть такой парень. Ховрин держал ее сумку, пока она очень долго поправляла шарф у зеркала, хотя вполне могла это сделать и в раздевалке, вовсе не обязательно у всех на виду. Вначале она наоборот говорила, чтобы он ни в коем случае не заходил, а ждал за углом.

В четверг поехали на курсы. После курсов в университете Катя вдруг свернула к дверям ресторана.

– Ты что? – это дорогой ресторан! У меня с собой всего штука, – процедил Ховрин одними губами

– Я есть хочу! – в голосе Кати прозвучали твердые и капризные нотки. – Не бойся: деньги я взяла.

– Неудобно, если ты будешь платить! – запротестовал Ховрин.

– Ты и плати. Я тебе деньги тихонько передам. Они все равно от отца. Целая куча осталась с зимы. Не парься – у меня дома еще есть. Он разрешил. Пошли!

В этом ресторане по вечерам была живая музыка. Микрофон поначалу оглушительно засвистел, потом звук настроился:

– Раз-раз… Добрый вечер, уважаемые дамы и господа! Меня зовут Виктор. Я музыкант этого ресторана. Желаю вам приятно провести вечер…

Потом по-настоящему вдарило по ушам. Виктор что-то запел козлиным голосом. Ярко за стеклом горел камин. Было довольно уютно. И еда была вкусная.