Геннадий Прашкевич - Пятый сон Веры Павловны

А еще оказалась в фаланстере маленькая глупая леди из Дебюка, радостно сообщил Варакин. Глупая не в переносном смысле, а в прямом. В середине прошлого века самыми невыносимыми и глупыми американцы считали жителей небольшого городка Дебюк, а маленькая глупая леди была как раз из Дебюка. Так сказать. Типичная представительница. Она гордилась этим и выдавала себя за девственницу.

Привел глупую леди в Ронг-кноб основатель фаланстера бывший старатель Джек Сентинел, по кличке Часовой. Помощником при нем ходил немой Луис, большой умник. В книжке Стенсона указано, что физиономия Луиса была такой чеканной, что ее запросто можно было выбить на склоне горы Маунт-Рашмор, где красуются каменные лики многих президентов Америки. Никто бы не удивился. Луис, кстати, не всегда был немым, заметил Варакин. Если верить Стенсону, в детстве Луис страдал заиканием и окончательно потерял речь только в пятнадцать лет, когда вместе с лошадьми и с повозкой неудачно свалился с крутого обрыва в реку. Самому молодому члену фаланстера стукнуло девятнадцать, самому старшему шел тридцать третий. Что касается глупой маленькой леди из Дебюка, то она утверждала, что ей примерно двадцать один год. Ей верили, конечно, поскольку с самого начала обитатели фаланстера договорились говорить друг другу только правду.

В результате дискуссий, проводимых по вечерам, было постановлено, что именно Ронг-кноб должен стать местом торжества идей фурьеризма. Джек Сентинел энергично прививал коммунарам взгляды, почерпнутые из книг Шарля Фурье. Эти книги он умудрился прочесть еще в то время, когда был вполне преуспевающим гражданином штата Новая Колумбия. Именно Часовой познакомил обитателей Ронг-кноб с прелестью нового общества, о котором толковал знаменитый просветитель. Производственная утонченность, господство хорошего вкуса, хорошее образование и крепкая дружба – вот что могло преобразить молодых коммунаров, выявить их внутреннюю главную сущность, побороть вечное зло, активно разлагающее людей. Не оставляя дружеских дискуссий, члены фаланстера построили каменный дом, возвели большую мельницу, успешно и с интересом занимались разными ремёслами и земледелием. Питались они из одного котла, а еще дважды в неделю (кроме дискуссий) собирались в круглом зале, чтобы подробно и откровенно отчитаться друг перед другом во всех своих тайных и явных помыслах, прегрешениях, добрых и недобрых поступках.

Высшая и утонченная форма открытости!

По крайней мере, так они думали.

Девственницу из Дебюка никто не обижал. Жила она в отдельном маленьком домике. Других женщин в фаланстер категорически не допускали. Если природа слишком давала о себе знать, затосковавшие коммунары вскакивали на лошадей и скакали в ближайший городок, расположенный на реке в семидесяти милях от Ронг-кноба. Никто из коммунаров, повинуясь всеобщей гармонии , не пытался совратить маленькую девственницу. Любая попытка, даже самая робкая, жестоко пресекалась и выносилась на общее собрание. Короче, как говорят, тишь да гладь, да Божья благодать.

Но на третий год грянул гром.

Вдруг выяснилось, что чистота и открытость нравственной атмосферы в фаланстере была, скажем так, несколько преувеличена. А если говорить прямо, то нравственная атмосфера там вообще оказалась насквозь лживой. Выяснилось, что практически все члены фаланстера умудрились за эти три года много раз переспать с маленькой глупой девственницей. И главное, тайком. Специальное собрание, посвященное таким ужасным событиям, растянулось почти на неделю. На столь долгом собрании присутствовала и сама девственница.

Она, наконец, услышала все, что о ней думают.

И сердце ее открылось добру и свету. Оно открылось у нее к правде.

Услышав все, что о ней думают, маленькая мнимая девственница преисполнилась внутренней гармонии и охотно признала свое несовершенство. Внимательно выслушав выступления, она заявила, что случившееся глубоко ранит ей сердце, поскольку вступает в противоречие с уже осознанными ею принципами хорошего вкуса и крепкой дружбы. А заявив это, маленькая глупая леди пошла и дальше, разумно предложив сделать тайное явным. То есть, она добровольно отказалась от высокого статуса девственницы и на совершенно равной основе предложила себя всем мужчинам фаланстера, чтобы ни для кого впредь не быть камнем преткновения.

После долгого обсуждения предложение маленькой леди было принято.

Почти два года фаланстер существовала вполне благопристойно, а потом (опять неожиданно) выяснилось, что в течение этих благопристойных двух лет маленькая глупая леди из Дебюка очень активно обманывала членов коммуны с неопрятными местными пастухами, которые время от времени перегоняли тучные стада по полям мимо счастливой коммуны.

Гармония снова была нарушена.

На этот раз – навсегда.

Сначала горела мельница (ее поджег один из обиженных пастухов), потом пошли нелады и ссоры, исчезли откровенность и открытость. А потом, вдруг влюбившись в маленькую глупую леди из Дебюка, немой умник Луис застрелил самого Часового. «Я думаю, что фаланстер и после этого мог существовать, – многозначительно заглянул в глаза Сергею Варакин, – но ни у кого не хватило смелости пристрелить еще и Луиса и его маленькую глупую леди. Понимаешь меня, Рыжий?»

«Кажется, нет».

«А ты меня слушаешь?»

«Конечно».

«Тогда что тут непонятного? – возмутился Варакин. – Настоящий рай должен жить по твердым законам».

«Может быть… Но у меня болит голова…»

«Отвести тебя в санчасть?»

«Не надо… Дай мне пару таблеток… Я пойду…»

Сергей поднялся.

В общем ему было все равно, куда идти.

Свернув в ближайший переулок, он увидел сад роз.

Морщась от боли, он, не раздумывая, толкнул калитку.

Новые Гармошки тонули в угарной дымке, сухая желтая хвоя осыпала дорожки, ветви берез безвольно обвисли. Даже трава завяла. Но благородные розы в саду стояли гордо и прямо. За ними явно ухаживали, для них не жалели воды, поэтому даже в такое сухое лето они пылали, как цветные костры, запаленные в честь языческого праздника.

– Нравятся?

Он покачал головой:

– Я сразу понял, что это твоя работа…

Теперь ясно, куда исчез Мишка Чугунок, приятель давний, хряк окабанелый, неистовый! Теперь ясно, почему не звонит. Теперь ясно, куда спрятался от бесчисленных кредиторов.

И вид у него отменный, невольно отметил Сергей.

Вовсе не законченный алкаш, каким его давно привыкли считать, не затрепанное жизнью безвольное существо, а нормальный мужик во цвете лет, и мышцы на его теле – крепкие мужские мышцы. И голубые глаза чистые, как просветленная оптика.

– Нравятся? – самодовольно переспросил Чугунок. – Ну, вот видишь! А то все, Мишка дурак, Мишка дурак!