Сергей Самаров - Первый к бою готов!

И, главное, какая из них настоящая?..

И мне не показалось, что эта вот Анжелина, что предстала перед нами сейчас, так ведет себя, пытаясь меня вытащить...

Очная ставка откровенно провалилась. Она вообще в комедию вылилась, и мне опять показалось, что Анжелина умышленно мне подыгрывает, желая сорвать важное мероприятие. Только не понял, на себя она работает или на меня. Но какой-то подвох я заметил. Правда, не сумел определить – какой именно. И это тоже беспокоило...

Распрощавшись с майором, мы вышли из кабинета вместе.

– Тебя подвезти? – спросил я.

– Спасибо. У меня машина лучше...

– А у моей проходимость выше... Для Москвы это важно... – мне требовалось время, чтобы раскусить ее игру, а без очного общения раскусить ее мне сложно.

– Мне в своей удобнее. Да и у меня тоже все-таки внедорожник... Даже по Москве проеду...

– Не везде... – настаивал я.

– Где хочу... – ответила Анжелина неожиданно резко, давая понять, что больше играть со мной не желает.

Как собака, зубы показала... Это уже было что-то новое.

Мы вышли на улицу. «БМВ Х5» Анжелины тут же подкатил. За ним еще «Лендровер» с охранниками. Да, солидный кортеж, который мне еще не приходилось наблюдать. С таким сопровождением только олигархи ездят и воры в законе. И откуда-то подступила уверенность, что все это сопровождение появилось персонально для меня... Хотя меня не впечатлило...

Какой-то человек выскочил из «Лендровера» и открыл перед Анжелиной дверцу «БМВ». Это не охранник, судя по одежде и манере поведения. Красивый, мужественный, очень эффектный молодой человек. Разве что телохранитель, которого еще вчера у нее не было. Или какой-то помощник, адвокат и тому подобное, с которым я познакомиться не успел. Адвокат пришел бы на очную ставку... И вообще, если бы Анжелина всерьез отнеслась к своему положению, она обязательно наняла бы адвоката. Она, как показало ее поведение, не относится всерьез... Почему? Надеется, что меня повяжут?..

Я засмеялся по-настоящему весело.

Анжелина обернулась, хотела что-то сказать, но тут не вовремя выскочил из дверей майор Николаев.

– Онуфриенко! Хорошо, что ты еще не уехал... Пойдем... Майор Лиходеев к телефону требует... Срочно... Александр Витальевич, привет! – это уже относилось, как я понял, к человеку, который открыл дверцу машины для Анжелины.

Тот откликнулся приветственным взмахом руки.

Мне пришлось вернуться в управление, подспудно ощущая, что будет не так просто забрать из туалета в офисе «Евразии» уже привычные свои полтора миллиона баксов. Меня могут просто не пустить в офис...

По дороге к холодному кабинету майора Николаева мне показалось, что хозяин кабинета как-то странно на меня посматривает, и я мысленно проанализировал ситуацию – не допустил ли где-то прокола. Кажется, ничего не просматривалось. Тем не менее я решил быть настороже.

Телефонная трубка на столе лежала, Николаев схватил ее сразу:

– Догнал... Здесь он, у меня... Понял... Он подождет... До похорон у него еще время осталось... Хорошо...

– Что там? – спросил я, когда майор положил трубку и придвинул ближе к себе обогреватель, рискуя по меньшей мере себя поджарить, а в худшем случае и локальный пожар устроить.

– Большие осложнения... Неприятная, полагаю, для тебя весть...

– Что еще?.. – спросил я жестко.

– Лиходеев уже подъезжает. Он с дороги звонил... Не волнуйся, ты вне подозрений...

– Каких подозрений?

– Твоего друга, Волка, подстрелили...

Я встал, и в этот момент в дверь без стука вошел майор Лиходеев. Бежал, должно быть, по короткой лестнице. Запыхался...

– Что случилось? Рассказывайте... – растерянности я не проявил, наоборот, я желал быть жестким, и хотелось действовать самому, как обычно бывает в минуты опасности.

– Ты во сколько вчера от Волка ушел? – доставая из папки бланки протокола, с разбегу спросил Лиходеев.

– Около десяти... Около двадцати двух... Минут без пятнадцати...

– Правильно... Ровно в двадцать два ты забрал машину со стоянки... Так в журнале записано... А что уехал?

– Волк напиться хотел... А я был не в настроении... Что с ним?

– Не волнуйся... Жив... В реанимации... Без сознания... Пять пуль в груди... А потом ты куда направился?

– Домой... Около одиннадцати приехал...

– Тоже правильно... Ваш дворник, который машину с собакой караулил, так и сказал. Сколько ты ему платишь?

– Сколько не жалко бывает... Рассказывай, что случилось?

– Что случилось... – вздохнул Лиходеев. – Случилось вот что... Между двенадцатью и часом ночи кто-то пришел к Волку. Он открыл дверь, и его расстреляли. Пистолет «ТТ» с глушителем... Глушитель, похоже, самопальный, потому что выстрелов не слышно было... С обычным глушителем «ТТ» все же громко стреляет... Меня вот что интересует... Волк был в бронежилете скрытого ношения...

– На мне тоже такой... – сознался я. – После покушения на подполковника Петрова нам тоже следовало осторожность соблюдать...

– Тогда не надо было Волку дверь открывать... Вот и вся осторожность... Или с дробовиком за дверью сидеть...

– У него нет дробовика.

– Ну, с чем там еще... Что у него есть? Разрешение на оружие у Волка в кармане было...

– Травматический револьвер. «Викинг»... Как у меня... Что с ним сделаешь против «тэтушника»... И с дробовиком... Если, конечно, это тот человек...

– Вот за этим я тебя и искал! – сказал Лиходеев. – Выкладывай! Кто имел интерес в этом деле? Я вчера еще почувствовал, что вы оба знаете...

Я непритворно вздохнул.

– Дело двенадцатилетней давности... Когда наш отряд в полном составе попал в плен к чеченам... Был тогда у нас в отряде такой человек – лейтенант Угаров Владимир Александрович. Сейчас это подполковник спецназа ГРУ...

– И что? Спецназ ГРУ – это уже интересно... «Винторез» и подполковник спецназа – понятия совместимые... Только «ТТ» не вписывается... Спецназовец стрелял бы из «стечкина»... Но дефицит оружия не исключается... Продолжай...

– Мы с Волком вчера, когда про «винторез» услышали, одновременно то же самое подумали... А суть дела в том, что лейтенант Угаров несоответствующим, кажется, образом вел себя в плену...

– Сотрудничал с чеченами?

– Нет... Таких доказательств нет... И мы этого знать не можем... Но что-то мог знать или подозревать погибший капитан Петров. Капитан Петров вел дневник... Не совсем дневник, но целую тетрадку исписал... О тех днях в плену... Об Угарове откровенно плохо там не говорит, но говорит не совсем хорошо... Угаров, должно быть, ожидает худшего...

– Я уже слышал про эту тетрадь. Ее посчитали потерянной, хотя опера из отделения искали ее... Думали, там может быть след к причине самоубийства...

– Тетрадь из дома капитана Петрова забрал подполковник Петров... Сразу после случившегося с братом... Потом забыл ее у Волка... Волк читал, возвращать Петрову не собирался, а вчера вечером передал мне... И подполковник Угаров эту тетрадь тоже разыскивал. Кто-то сказал ему про тетрадь... Подозревал, что там есть нечто, что, при оглашении, может поставить крест на его карьере... Подполковник Петров, когда к нему обратился Угаров, спросил у Волка... Волк Петрову сказал, что тот тетрадь забрал... А потом самому Волку звонил Угаров. И ему Волк тоже сказал, что Петров тетрадь забрал. И даже пошутил... Сказал, что Петров хочет ее какому-то журналисту отдать... Толян не подумал, чем это может для Петрова кончиться... А кончилось выстрелом из «винтореза»... Похоже, Угаров подозревал все же, что тетрадь у Волка... За этим вчера к нему и пожаловал... А я тетрадь на ночь попросил, обещал на кладбище вернуть...