Андрей Костин - Смертельная комбинация

Он продолжал молчать, Тогда я наклонился и стал шарить по полу. Коробок был где-то тут… Но сначала я наткнулся на скользкую ткань, вроде как плащевую. Мне показалось, что ткань шевелится у меня в руках.

— Что за чертовщина, — пробормотал я.

За спиной Алик возился с зажигалкой, щелкал и щелкал, пытаясь выбить искру. Наконец, вспыхнул огонек.

Первое, что я увидел, была рука. Синяя, опухшая рука. Я держал ее за рукав, и скрюченные пальцы тянулись ко мне. Отшатнулся, с трудом подавил крик ужаса, и рука упала, глухо ударившись о кафель. Я закусил губу, чтобы не было слышно, как застучали зубы. Мне показалось в темноте, что эта жуткая рука скребется по полу, тянется к моим ногам.

— Мертвецы не хватают живых за ноги, — подумал я.

Кто-то вцепился мне в штанину.

Снова свет, и в его бликах, которые ползут по стенам, я вижу у самых ног крысу, которая вцепилась зубами в мои джинсы. Отшвырнул ее ногой, а потом увидел человека. Он лежит на полу, раскинув руки, маленький, закутанный в черный плащ. Вокруг шеи у него обмотан кожаный ремень с самодельной пряжкой в виде черепа.

— Это он, — бормочет Алик, пятясь. — Зачем его так?

Алик первым бежит вниз по лестнице, я — следом. Только во дворе мы останавливаемся, тяжело дыша. Алик шевелит белыми губами, и я мучительно пытаюсь разобрать слова.

— Эти крысы, — говорит он, — эти крысы совсем обнаглели. Он еще не остыл, а они на него набросились. Как же это, а?

— Надо вернуться, — решаю. — Ведь из подъезда никто не вышел, убийца там.

— Там только шеф, — голос у Алика вялый, словно спросонья.

— Не думаю. Две минуты должен был потратить твой директор, поднимаясь на свой этаж. Минута потребовалась бы преступнику, чтобы выбраться на улицу. К этому моменту я уже стоял возле подъезда. Алик молчит, потом сообщает:

— Надо выключить фары. Аккумулятор садится. Пойдем?

— Иди один, — качаю головой. — Я буду. следить за подъездом.

Он стоит в нерешительности, потом все же уходит.

Наверное, он прав. Надо прежде выключить фары.

Алик снова вынырнул из темноты, лицо у него озабоченное.

— Ну что? — спросил я.

— Все-таки сел.

— А-а… Меня другое беспокоит. Из подъезда так никто и не вышел. Ты бывал в этом доме раньше?

— Конечно.

— Здесь есть черный ход?.

— Нет.

— Значит, убийца спрятался в. одной из квартир.

— Думай, что говоришь. На первых двух этажах квартиры не заселены. Но они стоят на охране, и проникнуть туда никто не может.

— Как это — не заселены?

— Ну, резервный фонд. Возьмут, к примеру, нового главного инженера на предприятие, вот ему на первое время с мебелью, со всем…

— Понятно. А выше?

— На третьем этаже — квартира директора. А вторая — его зама. Но тот с семьей в отпуске и вернется не раньше чем через неделю. Обе квартиры тоже на охране, без хозяев туда никто проникнуть не может.

— А выше? — я достал сигарету и начал ее разминать.

— Ямщиковы. Ну, та женщина, к которой он… — Алик замолчал и потер лоб. — Какой маразм — цветы среди ночи… Наверное, грабитель хотел открыть дверь, а тут он…

— Ты же сказал, квартира на охране? Кстати, кто-нибудь знал код?

— Я знал, мне приходилось иногда завозить в его отсутствие кое-какие… в общем, по делу. Он давал ключи. Он мне доверял. Уж не думаешь ли ты?..

— Нет, не думаю. В это время ты находился в машине, это уж я точно знаю. Расскажи мне теперь про женщину.

— С какой стати ты меня допрашиваешь?

— Видишь ли, когда приедет милиция, нам не мешает хотя бы смутно представлять, что произошло на самом деле. Мы ведь с тобой пока единственные… и пока еще свидетели.

— Ты полагаешь, могут подумать, что это мы…

— Почему бы нет, если не найдется более достойной кандидатуры?

— Это ты, ты это сделал… Ты пошел следом за ним…

Я посмотрел на него, засмеялся и прикурил сигарету. Впрочем, мне было не так уж весело.

— Я довольно шустрый малый, верно? Задушил человека, которого увидел в первый раз. Но почему? Из-за корзины роз? Не валяй дурака. Расскажи про женщину.

— Она… работала у него секретаршей. Ну, а потом начались разговоры, и он перевел ее в какой-то отдел, попросту придумал должность. Не знаю, в чем заключались ее служебные обязанности на новом месте. Кстати, и личные отношения в последнее время разладились…

— Какого же черта надо было устраивать канитель с цветами?

— Не знаю.

— Что ж, пойдем к этой деловой женщине. Кстати, оттуда и позвоним в милицию.

Некоторое время он стоит на месте, а потом нехотя идет за мной. Нам предстоит путь мимо темного этажа, где на полу лежит удавленник.

Дверь на четвертом этаже приоткрыта, и пока я еще преодолеваю последние ступени, распахивается окончательно. На пороге стоит женщина, невысокая, стройная, с роскошной черной гривой волос. Она смотрит на меня изумленно, пока не видит за моей спиной Алика.

— Ну, наконец-то, — говорит она, — мы больше часа ждем. А где Николай Петрович? Он не с вами? Мы его ждем, я все время прислушиваюсь…

— Разве мимо вас никто не проходил? — спрашиваю я.

— Нет… — взмах ресниц в мою сторону.

— Это точно?

— Ну, конечно. Дверь на лестницу была открыта, потому что мужчины все время выходили курить. Я даже слышала, что этажом ниже кто-то спускался и поднимался. Думала, это он, и после особенно прислушивалась… А вам, собственно, что надо?

— Надо позвонить по телефону, — отрезал я.

— Вы в своем уме? — ноздри тонкого носа возмущенно расширились.

— В своем, — я кивнул и посмотрел на нее с интересом.

Странные глаза… Большие и зеленые, они то словно светятся изнутри, то вдруг темнеют.

— Нам надо позвонить в милицию.

— В милицию? — растерянно переспросила женщина.

Я подумал, что еще никогда не встречал женщины, которая бы мне сразу понравилась и не нравилась. Она была как-то по-звериному красива, а с такими женщинами опасно расслабляться.

— Да. Этажом ниже лежит труп.

Она сначала недоуменно переводила взгляд с меня на Алика, потом сказала:

— Проходите в квартиру. Расскажете толком.

И, закрывая дверь, выглянула на лестницу. Будто покойник крался за нами по пятам…

— У вас гости? Может, лучше поговорим в другой комнате? — я сделал попытку опомниться и остановился в коридоре.

— Идите, — сказала она с некоторой резкостью, взяла меня за руку и буквально потащила за собой. Мне бы не понравилось, если кто-то другой так распоряжался. Но сейчас ее пальцы, тонкие, холодные и нервные, удерживали лучше любого капкана, я думал уже не о трупе в подъезде, а о женщине, которая вела меня за руку…

В комнате горел только торшер, но когда мы вошли, она выпустила мою ладонь и включила верхний свет. Я молчу и разглядываю присутствующих. У окна стоит громила лет сорока, он словно висит над всеми. Слегка улыбаясь, громила смотрит на нас, потом говорит: