Андрей Костин - Смертельная комбинация

— Вот этого, — показывает на Алика, — знаю. А вот этого — палец в мою сторону — вижу в первый раз. Рита, кого ты привела?

— Он говорит, — женщина посмотрела на меня, — внизу кого-то убили.

Немая сцена. Рита просит меня рассказать подробнее, но я предоставляю говорить Алику, а сам слушаю. Вернее, в основном смотрю на женщину, а слушаю вполуха. Но это не значит, что я не разглядел остальных. В комнате находится еще одна девушка, рыжая, угловатая и всклокоченная, как подросток. Она стоит, прислонившись спиной к стене. И, наконец, невообразимо толстый человек, ну прямо гора жира.

— Та-ак, — сопит толстяк. — Скверная история. А может, это очередной дурацкий розыгрыш нашего общего приятеля? Он ведь считает себя фигурой оригинальной и думает, что его выходки всем доставляют удовольствие.

— Нет, не похоже, — говорит зеленоглазая женщина.

— Тогда точно скверная история, — кивает толстяк. — Скверно, что это случилось, когда мы все тут собрались. Единственное утешение, — он шмыгнул носом, — что у всех нас есть алиби. Я правильно говорю? — он обращается к громиле. — У нашей милиции это так называется?

Тот только усмехается.

— Мы все находились в этой комнате, — толстяк снова повернулся ко мне. — Правда, кто-то выходил курить на лестницу… А где Копылов?

— Здесь… — я слышу голос из-за спины, оглядываюсь и вижу аккуратного молодого человека.

Молодой человек достает из кармана расческу и проводит ею по идеально уложенным волосам.

— Я выходил на кухню принести из холодильника водку, — произносит он, — а что произошло?

— Человека убили, — говорит Алик.

— Неужели? — Копылов поднимает брови. — А где?

— Этажом ниже.

В прихожей в это время звонит телефон, и зеленоглазая женщина уходит. Я жду, пока она поговорит, чтобы потом позвонить в милицию.

— Та-ак, — толстяк складывает руки на животе и смотрит на меня, — вы, значит, приезжий? Из столицы?

— Верно, сегодня приехал.

Возвращается Рита.

— Звонил муж, — она словно отмахивается рукой, — я сказала, в какую историю мы попали.

— И про ремень с пряжкой, которым задушили, тоже сказала? — вдруг спрашивает громила.

— При чем здесь ремень?

— Так, к слову. Кажется, я видел такой…

— Не говорите ерунду, — женщина презрительно кривит рот.

— Это не ерунда, — взрывается Копылов. — Нам ведь скоро придется отвечать на разные вопросы…

— А ведь он прав, — качает головой толстяк.

— Эти засранцы ворвались и сообщили, что кого-то там убили, а всех нас поставили в щекотливое положение…

— Ну-ка, полегче, — не выдержал я.

— Не надо, — тихо просит женщина.

Минуту смотрю на толстяка, и он постепенно тускнеет, опускает голову. Я разжимаю кулаки.

— Очень дикий молодой человек, — громила вдруг небрежно усмехается и добавляет. — Очень. Док, вы родились в рубашке, он наверняка бы вышиб вам вставную челюсть, не вмешайся наша девочка. У нее реакция, как у кошки. Как у большой черной кошки, — он беззвучно хохочет, словно сказал что-то остроумное.

Я уже успокоился, но женщина не отпускает мою руку и как-то странно смотрит на меня. Потом говорит:

— Пойдемте на кухню. Я должна вам объяснить…

Мы идем вдвоем на кухню, она достает из пачки сигарету, зажимает ее губами и прикуривает. Губы у нее нервные, пухлые и кажутся влажными от блестящей помады. Делает несколько затяжек и ломает сигарету в пепельнице. Там уже полно таких ломаных.

— Здесь собрались уважаемые люди, с положением, они бы не хотели быть втянутыми в такую историю, — наконец говорит она.

— Это, конечно, интересно, — я киваю, — только мне какое дело?

— Я вас прошу позвонить в милицию минут через пятнадцать, когда гости уйдут.

— А если я позвоню прямо сейчас? — Вы надолго приехали? — спросила она.

— Как получится.

— И никого знакомых? — Я здесь в первый раз.

— Вот и хорошо. Хотите, я вас буду опекать в эти дни?

Я не выдержал и коротко рассмеялся. Она откинула голову и холодно посмотрела на меня. Но вдруг в уголках ее глаз собрались веселые морщинки.

— Вовсе не собираюсь вас соблазнять, — она мягко улыбнулась. — Просто так предложила, разве только еще и потому, что мне понравилось, какой вы безрассудный и бросаетесь с кулаками на каждого. Ведь вы поссорились с главврачом психиатрички, и он может сделать вас своим пациентом.

— Думаю, он бы не скоро вернулся к практике.

— Разве что… — она задумчиво посмотрела на меня. — Ну что, договорились? Все уйдут, и тогда вы позвоните?

Я кивнул, потом смял опустевшую пачку, выбрал из пепельницы одну из сломанных сигарет и закурил. Ладно, подумал я, пусть. Сигарета была с привкусом помады.

Мы вернулись в комнату. Я заметил, что Алик поставил на стол пустую рюмку. Не стоило ему пить…

— Мы договорились, — женщина оглядела присутствующих, — всем вам надо уйти, а потом позвоним в милицию.

— Только не забывайте, — усмехнулся громила, — что любой следователь вызовет вас как свидетелей и тогда придется отвечать на вопросы. На много разных вопросов.

— Прекратите, — резко сказала женщина, и он заткнулся. -

Лучше придумайте, как нас не впутывать в это дело попусту.

— Верно, — главврач психиатрички подошел к громиле, — это в ваших силах. Вы поможете мне, я помогу вам… Долго вам еще в капитанах ходить?

Громила впервые перестал улыбаться, по краям губ его пролегли глубокие складки, взгляд стал таким жестким, что, казалось, сейчас зазвенит в воздухе. Потом края его губ медленно поползли вверх, и он улыбнулся.

— Хорошо, — наконец сказал он.

— Вас, кстати, это тоже касается, — гладко причесанный Копылов посмотрел на меня, — ведь щекотливое положение: вы последний видели директора живым и первый — мертвым. Все, что тут слышали, — вполне разумное соглашение между образованными людьми, чтобы самим себе не доставлять неприятностей. Присоединяйтесь.

Мне понравилось, как он складно излагает свои мысли. Вроде, мол, может, и вы пришили того типа в подъезде, но если вы не будете впутывать нас в это дело, представим все так, словно бедняга запутался в собственных подтяжках.

— Расходимся? — толстяк утер ладонью пот со лба. — Я хочу уйти первым.

— Ладно, — кивнул громила и отвернулся к окну.

Толстяк, глядя под ноги, вышел из комнаты, и через мгновение хлопнула входная дверь. Зеленоглазая женщина попросила сигарету, прикурила, потом вынула сигарету изо рта и уставилась на ее горящий кончик.

Все молчали. Только рыжеволосая девица с шумом села на диван, подтянула колени к груди и уткнулась в них подбородком.

— Вышел на улицу, — сказал громила, всматриваясь в ночной двор за окном, — открыл машину… нет, не сел, что-то взял… Странно, возвращается.