Джон Фарроу - Ледяное озеро

— Господи, помоги мне! — взмолилась Люси.

— Зачем?

Он оседлал ее, навалившись всем телом. Пружины матраса отчаянно взвизгнули, Люси звонко рассмеялась. Он до сих пор так и не снял с головы свою дурацкую кепочку, она сделала это за него и забросила ее в дальний угол. Его волосы — такие же черные, как у нее, — спадали с боков ей на лицо, а он не сводил с нее глаз.

— Зачем? — снова спокойно спросил он.

— Мне, должно быть, на роду написано путаться с кем попало.

— Разве я — кто попало, Люси?

Он целовал ее тело, спускаясь все ниже и ниже — к животу, бедрам, ногам, коленкам, лодыжкам, потом, встав над ней на четвереньки, стал, целуя, слегка ее покусывать, двигаясь наверх, — голени, колени, бедра, бока.

— Ты очень нехороший. Самый плохой из всех.

Он прошелся губами по внутренним сторонам бедер, по талии. Потом снял с нее трусики.

— Да ну? Но ведь ты спасешь меня, Люси? Ты ведь меня перевоспитаешь?

— Там видно будет.

Все тело ее извивалось, от его жарких поцелуев она стала постанывать.

— Что будет видно?

Быстро, как будто поддразнивая ее, он провел языком по ее лобку. Дышать девушке становилось все труднее. Ни о чем больше говорить не хотелось.

— Что там будет видно? — Он задал тот же вопрос и снова лизнул ее в то же место так же быстро.

— Насколько ты будешь плохим.

Он рассмеялся, встал на колени и перевернул ее на кровати.

— Ты же сказала уже, что я самый плохой. Так ты собираешься меня перевоспитывать? Я могу на это рассчитывать?

— Нет, — простонала она.

— Нет?

Он схватил ее одной рукой за оба запястья и, удерживая ей руки за спиной, наклонился и стал целовать ее в шею. Она пыталась вырваться из его захвата и отчаянно мотала головой.

— Нет.

— Ты хочешь, чтоб я так и остался самым плохим. — Он снова перевернул ее на спину. — Да?

— Угу.

— Это ты так со мной соглашаешься? Хочешь, чтоб я остался самым плохим?

— Хватит меня изводить!

— Отвечай на вопрос.

— Да!

Он задрал ей кофточку до подмышек и стал целовать грудь, усы его отчаянно ее щекотали, потом он снова стал целовать ее в губы и навалился на нее всем телом. Она остановила его, сильно стукнув по спине.

— В чем дело, Люси?

— Стащи же ты с меня эти треклятые шмотки!

Пока он выполнял ее просьбу, Люси целовала его тело там, куда могла дотянуться губами, — в грудь, в спину, в шею, в живот. Потом в бедра. Изловчившись, она поймала ртом его член и сильно прижала языком к небу. Все это время он беспардонно доставал ее своими насмешками и похотливой болтовней, а потом они снова целовались, крепко прижимаясь телом к телу, и она так его хотела, как никогда раньше не хотела ни одного мужчину.

— Презерватив! — выдохнула она приказным тоном. — Презерватив!

— Нууу, может, да, а может, нет.

Он взял в руку пенис и стал гладить головкой ей между ног, она пыталась отстраниться, извиваясь всем телом.

— Энди, нет!

Его смех так ее разозлил, что она готова была его убить, но Энди потянулся к только что снятым брюкам и вынул из кармана бумажник. Она смотрела, как он надевает презерватив, потом снова спросила его:

— Что ты здесь делаешь?

Но тут ей стало не до разговоров, потому что он вошел в нее, сжал ее руки в своих, и какое-то время она двигалась в такт с его телом. Она покорно следовала его ритму, потом он внезапно стих, распластавшись на ней, и сказал:

— Теперь твоя очередь.

Темп стала задавать она, подлаживая плавные, но настойчивые размеренные движения своего тела к его телу, к его члену, пока Энди неожиданно из нее не выскользнул, и в тот же момент перевернул ее на живот, раздвинул ноги и вошел в нее сзади. Его внимание было ей приятно, она только теперь поняла, как ей недоставало его, или этого, или неважно кого или чего — просто здоровья и жизни, хоть какого-то отдыха от болезни и смерти, и в тот же момент Люси почувствовала, что еще совсем немного — и она кончит, она протянула руку назад, схватила его за мускулистое бедро, как будто просила его войти в себя глубже и резче, и, кончая, подумала, что перебудит всех постояльцев мотеля, но ей не было до этого дела, ей так хотелось кричать, что она все равно не смогла бы сдержаться.

Крик ее смолк не сразу.

А Энди неутомимо продолжал над ней трудиться. Он вновь разжигал в ней желание, снова занимался с ней любовью, во второй раз с еще большей страстью, чем в первый, так что она чуть не билась головой о стену, и, доведя ее до второго оргазма, он кончил вместе с ней. Потом, опустошенные, изможденные и блаженные, они как в отключке лежали в объятиях друг друга.

Через какое-то время, очнувшись от полусна-полузабытья, она сказала:

— Энди…

Он что-то невразумительно промычал будто спросонья.

— Ты что здесь делаешь? — Ей трудно было определить, где кончается ее тело и начинается его.

— А ты как думаешь? Нам птичка на хвосте принесла, что у тебя кончается продукт. Вот я и приехал. Твоя служба доставки.

Это показалось ей странным.

— Кто тебя послал?

— Много будешь знать — скоро состаришься.

— Ты быстро идешь в гору.

— У меня на такие дела нос по ветру. По правде говоря, я сам на эту работу напросился.

Ей было приятно это слышать.

— Как у тебя идут дела? — спросил Энди.

Прижавшись к нему еще теснее, она издала какие-то звуки, значения которых он не мог понять.

— Что это значит?

— Люк меня, понимаешь, очень беспокоит. Он сильно хворает. Я его стала лечить, он простыл и подумал, что температура у него поднялась от тех лекарств, что я ему дала…

— Ты стала лечить Люка?

— Он болен, Энди. У него не просто реакция положительная, у него болезнь в самом разгаре.

— Черт. — Энди расстроился не на шутку.

— А в чем дело?

— Да так, ни в чем. Просто тебе с ним, должно быть, трудно с больным приходится.

— Что и говорить, веселого здесь мало. Но я уверена, ему скоро полегчает. Ты на сколько приехал?

— Мне сказали сделать доставку и кончать это дело, вот и все.

Она легонько погладила пальцами его руку.

— Я рада, что ты кончил, — тихо сказала она.

— Это что, приколы у тебя такие?

Люси хихикнула.

— Нет. Хотя, может быть, да! Почему нет? Я просто хотела сказать, что рада твоему приезду.

Перед тем как окончательно вырубиться и заснуть, они еще какое-то время целовали друг друга.

Проснувшись утром и обнаружив, что она в комнате одна, Люси расстроилась, но не удивилась.

Она умылась, оделась и пошла проведать Люка. От того, что он ей сказал, у нее голова пошла кругом.

— У меня был Энди, говорил, что с лекарствами твоими что-то не в порядке. Мне не надо их больше принимать.

Ее эта новость потрясла, Люси задрожала мелкой дрожью.

— В чем дело, — спросила она. — Что стряслось?