Сергей Соболев - Девять минут до взрыва

– Дмитрий. Но… но я не понимаю, какое…

– Сколько ему лет?

– Двадцать три… кажется.

– Чем занимается?

– В армии служит. По контракту. Вот только недавно вернулся, и месяца не прошло.

– Где он сейчас? Этот ваш племянник?!

– Димка? – Татаринцев пожал плечами. – Наверное, у себя дома. Или у какой-нибудь подруги… А он что… он что-нибудь натворил?

– Вот на этот вопрос я вам не обязан отвечать… Когда вы его видели в последний раз?

– Димку? Да был тут недавно у нас… В субботу приезжал. А что?

– Вы в курсе, где он сейчас находится? Может, вы знаете кого-нибудь из его знакомых? Адреса, телефоны… это в ваших же интересах! И в интересах вашего племянника!

– Гм… да не знаю я никого из его друзей! Он сюда никого не привозил! Он вообще спокойный… замкнутый парень!

– Я не могу поверить, чтобы Дима употреблял наркотики, – подала реплику Тимофеевна. – Это на него не похоже. Он – хороший парень.

– Ну да, конечно, – Хабибублин скривил губы. – Все так говорят. А потом выясняется, что эти «хорошие парни» – или драгдилеры, или занимаются разбоем, чтобы купить себе «дозу»…

Обыск длился примерно сорок минут.

Все это время Татаринцев и Ирина Тимофеевна находились в доме, в гостиной, под присмотром оперуполномоченного Хабибулина, который наконец перестал приставать к ним с расспросами и ожидал со скучающим видом, пока его люди закончат осмотр строений и всего участка.

К нему подошел один из людей в штатском – человек явно неславянской наружности – и что-то прошептал на ухо. Хабибулин кивнул, потом, посмотрев на хозяина хутора, хмуро процедил:

– Ну что ж. Осмотрели… Ничего противозаконного не обнаружили. Видать, и вправду «информатор» что-то напутал…

Татаринцев вышел вслед за ним из дому. Визитеры расселись по машинам; через минуту оба транспорта свернули на шоссейку и скрылись из виду. Он покосился на мертвого пса, который лежал в том же месте, где его настигла пуля. Прерывисто вздохнул и осенил себя крестным знамением – кажется, пронесло…

Двое молодых людей не решались выбраться из своего временного укрытия – хотя с того момента, как они здесь спрятались, минуло не менее двух часов.

К счастью тот, кто поднимался на сеновал, подсвечивая себе фонарем, их не заметил. Повезло.

Краснов напрягся: кажется, кто-то поднимается по лестнице…

– Эй… вы где? – послышался хрипловатый дядин голос. – Это я, Татаринцев! Вы здесь? Не бойтесь… они давно уехали!

Дмитрий выскользнул из «нычки», затем помог выбраться и Дарье.

– Ну что, испугались? – Татаринцев перебрался поближе к ним. – Я бы и раньше пришел… но опасался, что эти люди оставили где-то возле хутора своего наблюдателя!

– А кто они такие? – спросил Краснов, отряхиваясь от сухих былинок. – Чего им надо было? И почему стреляли? Я уже хотел было к тебе бежать… но потом вспомнил твой строгий приказ. Да и Дарью одну оставлять не хотелось!

Татаринцев посмотрел сначала на племянника, а затем на девушку, которая столь внезапно ворвалась в их размеренную жизнь.

– Димка, отойдем!

Когда они отошли чуть в сторону, Татаринцев, перейдя на шепот, сказал:

– Похоже, племяш, что тебя кто-то разыскивает! Двое из этих, которые приезжали – кавказцы! Меж собой они по-своему галготали… мне это все оч-ч-чень не нравится! И Машку убили… Но если б я ее не спустил с поводка, их ищейка могла бы вас обнаружить!

– Спасибо, дядя… Но что нам теперь делать?

– Сегодняшний день пересидите здесь, на сеновале! Завтра – посмотрим… Ну и я так думаю, Дмитрий, что вам будет лучше уехать отсюда…

– Уехать? Куда?

– В Москву. Я тебе уже говорил, что у меня есть на примете человек, который способен решить по своим каналам многие проблемы. Заодно и Дарье окажешь услугу: одной ей без документов ехать в столицу небезопасно.

Вторник для Бочарова начался с раннего телефонного звонка.

Звонил Пауль, его «связь» с закордонным куратором. А заодно и поставщик значительной части той металлической рухляди, которую реализует на подмосковных авторынках фирма, принадлежащая Евгению Бочарову.

Причем звонил он не на мобилу, которой Бочаров пользовался для своих повседневных целей. А на другую трубку, с защитным микрочипом, которую сам же недавно передал своему контрагентру.

– Жень, привет! – послышался в трубке голос с легким прибалтийским акцентом. – Я т-тебя расспудил?

– Да ничего, Паша, нормально, – буркнул Бочаров. – Сколько сейчас времени?

– Половина шестого! Надо встрет-титься, Женя!

– Минутку…

Рядом зашевелилась жена; подняла голову от подушки, сонным голосом спросила:

– Ты уже встаешь?

– Спи! – сказал Бочаров. – Мне тут по делу звонят!

Бочаров поднялся с постели, и, как был, босиком, в трусах, выбрался из спальни – через гостиную – в помещение кухни.

– Паша, я твоего звонка с пятницы жду! Уже и не знал, что и думать… Ну так что скажешь?

– Можешь ко мне приехат-ть?!

– Когда? Прямо сейчас?

– Та, прямо сейчас! Я кат-талог новой продукции привесс! Хочу т-тебе показат-ть!

– А ты у себя?

– Та. Как обычно! Жду т-тебя, Женя! Ник-куда не заезжай и ник-кому не звони… эт-то важно!

Бочаров отправился в душевую кабинку. Встал под прохладную струю воды… Он услышал, как в ванную комнату – которую удалось расширить почти в два раза после недавней перепланировки их трехкомнатной квартиры – вошла Мила. Вообще-то, такому человеку, как он, лучше бы не иметь семьи. Но так уж случилось, что семья у него есть: жена Мила, чье тридцатилетие они справили весной и сын Игорь, которому в следующем году предстоит пойти в школу.

С будущей женой он познакомился еще в ту пору, как подвизался в РНЕ [27] РНЕ – Русское национальное единство (баркашовцев) – радикальное патриотическое движение, ныне находящееся под запретом. . Там был собран всякий сброд, включая агентуру органов и откровенных провокаторов, работающих строго на реакцию СМИ. Но среди молодежи встречались не только гопники, квасные патриоты и уже упомянутые «азефы», но и довольно интересные ребята, которые искали возможность как-то проявить себя – в рамках русской патриотической идеи. Мила в ту пору училась на втором курсе МГУСа – московского университета сервиса. Через год ее оттуда поперли: отчасти за националистические взгляды, отчасти за хроническую неуспеваемость. Несмотря на разницу в возрасте, они идеально подошли друг другу. Мила очень неглупая девушка, она не из болтливых и предана ему, как никто другой. Даже после того, как у них родился пацан, они не спешили оформлять отношения. И только сравнительно недавно, года три назад, когда дела Бочарова пошли в гору, когда появилось кое-что из «движимого и недвижимого», когда стал на глазах подрастать сынуля, они, не афишируя сам этот факт даже перед соратниками, сходили в ЗАГС города Железнодорожный, где Бочаровым была приобретена «трешка» и где в последнее время они были прописаны, и оформили свой брак. Мила ведет всю бухгалтерию в его «легальной» фирме; но даже ей, самому близкому человеку, Бочаров не открывает до конца всех своих тайн, всех своих задумок и связей – такой он человек…