Юрий Гаврюченков - Золото шаманов

– Трое за, – подытожил я. – Вадик?

– Сдаём, – отрешённо сказал Вадик, разглядывая ногти.

– Значит, сдаёмся? – я обвёл взглядом нашу банду. – Единогласно! По предварительному сговору, группой лиц, с целью наживы сдаём Золотые Врата государству. А ведь хорошая идея кому-то в голову пришла, – отдал я должное врагу, – со своей собственноручно организованной псевдонацистской структурой запугивать и вскрывать антикварных барыг. Интересно, скольких они раскрутили на сдачу антиквариата?

– Многих, – Давид Яковлевич выплеснул в рот весь виски из стакана и залпом проглотил. – Вы помните, как прошлой осенью в мусорных баках вдруг стали находить антик? Это отдел по борьбе с хищениями исторических и культурных ценностей ГУВД сработал. А в УПЭБ по их методу свой «Трискелион» организовали и за нас взялись. Как ведь удачно попали, сволочи, на такую великолепную находку!

– Эх, яблочко, да наливной бочок, информацию на нас слил один торчок! – вздохнул я. – Знать бы, кто этот торчок…

– То есть это не один такой отряд? – Вадик оторвался от созерцания своих пальцев. – То есть это что значит?

– Это значит то, что сейчас у каждой конторы своя банда, – буркнул Давид Яковлевич. – Ты телевизор смотришь? Видел, сколько их развелось? Такие, сякие, и всякие экстремисты. Думаешь, о них Кто Надо не знает? Тот, кто им вообще разрешил жить? В нашем государстве все, кому требовалось, насоздавали себе радикальных организаций, всяких нацистов, антифашистов и антисемитов, рот фронт всякий, и все делают свою задачу, – язык его заплетался. – Фашисты, не фашисты, а работают на Большого Брата, как стахановцы, а он купоны стрижёт. Размножает всякую пакость, забывая, что опьянённые властью похмеляются кровью. Он ещё хлебнёт своей кровушки, хлебнёт…

Гольдберг ворчал всё тише, грозился кому-то от обиды на весь мир.

– Ты как маленький, Вадик, – ухмыльнулся золотой пастью Слава. – В России ведь живёшь. Если банды существуют, значит это кому-нибудь нужно. Не парься!

– Я не парюсь, – прохныкал Вадик. – Я бабочками заниматься хочу.

– Кстати, Давид Яковлевич, – вернул я разговор в деловое русло. – Придётся нам с Иваном Сергеевичем объясниться. Сделка как-никак срывается, а у меня ещё одно предложение к нему есть.

– Он купил себе питерскую мобилку, – кивнул Гольдберг. – Позвоните ему сами, я в ауте.

Впервые за долгое время у меня дома было так уютно, покойно и удивительно хорошо. Мы сидели с Иваном Сергеевичем в комнате, на столе между нами стояла глубокая миска с жареным шашлычным мясом, бутылка водки, зелень и мелкая снедь. Гостя надо было сначала накормить, поговорить о всяком, а только после долгой церемонии приступать к делу. Приглашая Кутха, я вспомнил расхожие шаблоны азиатских обычаев, которых, по моему мнению, должен был придерживаться житель Камчатки, и не ошибся. А может быть просто сыграло свою роль радушное гостеприимство.

– Вот так всё с ментами у нас получилось, – закончил я рассказывать эпопею о Ласточкине.

– Ый, какие жадные, – улыбнулся Кутх и покачал головой, словно осуждая меркантильность сотрудников внутренних дел.

– Они не для себя стараются, – признал я. – Золото мы сдаём государству. Ласточкин сам лично не получит ничего.

– Всё равно нехорошие. А если денег дать?

– Не возьмёт он деньги, – вздохнул я. – Я думал, что Кирилл Владимирович обычный вымогатель, а он фанатик, за принцип работает.

– Не договориться с ним, не получится?

– Никак не получится, – покачал я головой. – Золото мы сдаём завтра, дольше ждать нельзя, иначе возникнут сложности.

– Тяжело тут у вас в городе. Трудно. Я к себе улетаю, потом выкуплю вторую половину.

– Возможно, за вашей половиной к вам придут.

– Кто придёт? – хитрая улыбка сделалась чуть шире.

– Сотрудники милиции.

– Люди пусть приходят.

– Люди… – пробормотал я. – Давайте ещё по одной накатим и я расскажу сказку.

Налили.

– За героев! – отпустил я короткий тост. – За нас!

Немудрёная закуска прошла отменно.

– Так вот, сказка, – после всего случившегося я относился к Кутху исключительно серьёзно и каждое слово тщательно взвешивал. – Сказка старая, только я её плохо помню. Вы, наверное, знаете лучше, поправите, если что?

Кутх одобрительно улыбнулся и посмотрел на меня с любопытством.

– Когда был создан мир, Тайхнгад дал людям золотой гонг, чтобы они могли достучаться до старика и попросить, о чём нужно. Однако Ворон, который всегда хотел сытно кушать вкусную рыбу, выпросил у людей гонг, чтобы самому говорить с морским Тайхнгадом. Через много лет, когда люди разделились на четыре племени, гонг пришлось вернуть. Но непонятно было, кому отдавать, потому что каждый народ считал себя хозяином гонга. Тогда Ворон, чтобы посмеяться над глупыми и жадными людьми, поделил гонг на всех, и каждый народ получил равную долю, и каждый не получил ничего. Впоследствии две части люди увезли далеко от моря на запад и закрыли ими вход в пещеру, а другая половина гонга осталась на Камчатке и вы получили её в своё полное владение, обменяв на деньги, которые без особого труда насобирали в своём изобильном крае. Я на днях в интернет-кафе зашёл посмотреть камчатские фирмы. Узнал, что у вас ещё и своя рыболовная артель есть, ТОО «Кутх», организованная на базе бывшего рыболовецкого колхоза, директором которого вы были при советской власти. Если правильно понимаю, в рыбе Ворон и без гонга морского Тайхнгада больше недостатка не испытывает, а блестящие штучки собирает чисто из любви к блестящим штучкам. Ну и просто по старой памяти, так ведь?

– Ый, нгафкка [28] , ничего-то ты не понял.

– Что, совсем не так всё было?

– Так и было, как ты сказал, – собеседника мои домыслы крайне забавляли.

– Что я упустил?

– Всё упустил, – улыбка Кутха выросла до ушей.

Невольно улыбнулся и я.

– А что не так?

– Вы, лючи [29] , думаете, что очень умные, умнее других, а сами как дети, – Кутх хитровато посмотрел на меня. – Делаете всякие штуки, телевизор, интернет, самолёт, а простых вещей не видите.

– Каких?

– Жизни вокруг себя не видите. Как в темноте ходите.

– Почему это?

– Не дано вам, лючи, жизнь видеть, вот и не видите.

– А какая она, жизнь?

– Смотри.

Не знаю, что сделал Кутх, но у меня с глаз будто шторка упала, такое было чувство. Комната резко изменилась, она была серая, голая, ребристая, уходящая в дальнюю темноту без стен. Я знал, что если пойду по ней, то окажусь на территории соседней квартиры, не встретив преграды. Из темноты на меня смотрели три невысоких, со свинью, плохо различимых существа, они были беззлобные, безразличные и не вмешивались. Просто смотрели, не выражая удивления или страха. Видение длилось секунду. Шторка задёрнулась.