Сергей Зверев - Песчаная буря

– Лады. – Батяня кивнул. – Снимаем часового. Рвем надземную часть. Потом расчищаем спуск на первый уровень. Ну и слезоточивого газа побольше надо применить, пусть слезки свои прольют. А там, да сохранят нас боги, начинаем прожаривать остальные уровни.

Свешников внимательно посмотрел в сторону лаборатории и заявил:

– Да уж, работенка та еще.

– Коды все помнят?

– Еще бы. – Усач быстро выдал довольно длинный набор букв и цифр.

Батяня мысленно встряхнулся, приготовил оружие к бою, осторожно двинулся к лаборатории, стремясь зайти сбоку, и привычно произнес:

– Работаем.

Группа неслышными тенями двинулась следом. Благо шуршащей травы тут вовсе не имелось. Почва была перепахана и выжжена взрывами.

Исламист-часовой жутко зевал, что-то бормотал время от времени, шумно сморкался и плевался. Иногда он перебрасывался парой слов с кем-то, кто был внутри. Судя по всему, там находился еще один часовой, или же тот человек, который осматривал подступы к лаборатории с помощью тепловизорного прицела. Потом наружный охранник снова начинал ходить туда-сюда, изредка бросая взгляды в сторону лагеря американцев. Под конец он вообще остановился, повесил автомат за спину и закурил. Исламист смотрел на звезды и, естественно, не замечал, что с двух сторон от лаборатории, как раз за углами, скапливались бесшумные, размытые темнотой силуэты.

Батяня повернулся к Свешникову и жестами показал, что часовых всего двое. Капитан кивнул, весь подобрался, приготовился молниеносно снять наружного охранника, даже пистолет с глушителем приготовил. Старший группы собирался вломиться в проем входа и убрать того типа, который находился там. Андронова к этому моменту уже обреталась на крыше, не издавая ни малейшего шума. Благо весь бетон оттуда содрало взрывами, и остался сплошной металл, ходить по которому одно удовольствие даже на шпильках – все равно не услышат.

От первоначального плана пришлось отказаться. Нет смысла пытаться расширить проем, когда стены из глухого металла. Незачем попусту тратить взрывчатку и переполох в округе поднимать. Уж лучше тихо нейтрализовать часовых и устраивать взрывы внутри лаборатории. Шум от них даже вблизи слышен не будет. А может и так получиться, что исламисты тоже пострадали в ходе боев с американцами и теперь их в лаборатории осталось всего ничего. Конечно, надеяться на такой расклад глупо, но отбрасывать этот вариант все же не стоит.

– Работаем.

Свешников метнулся вперед, на ходу выстрелил в голову часового, курящего и наблюдающего за звездами, подхватил обмякшее тело и аккуратно опустил на землю. Батяня к этому времени уже рухнул пластом в темноту входа, мгновенно различил силуэт второго часового, сидящего у пулемета с тепловизорным прицелом, и пальнул несколько раз. Исламист захрипел, сник, через миг повалился со стульчика и распластался на внушительном слое стреляных гильз.

– Чисто. – Батяня поднялся. – Полы шумные, аккуратнее.

В проем ворвались Кузнецов и Никифоров, стараясь особо не звенеть рассыпанными гильзами и поводя автоматами по сторонам. Следом заскочил Свешников, уже сменивший пистолет на автомат. Батяня проверил подстреленного, обезвредил пулемет, огляделся, пока было время.

Надземная часть лаборатории действительно впечатляла. Окна-бойницы со специальными подставками для станкового оружия. Стальные козырьки по всему помещению, вырастающие из пола, позволяющие удерживать штурмующего противника бесконечно долго, защищающие от шальных пуль и осколков. По стенам тоже имелись специальные укрытия в рост среднего человека, откуда можно хоть неделю отстреливаться. Все те же козырьки закрывали спуск на подземные уровни. В случае вынужденного отступления туда тоже можно долго удерживать противника.

Может, когда-то здесь и было чисто, но теперь все оказалось закопченным до жути, поцарапанным и заляпанным кровью. На полу лежал слой гильз и кучи самого разного оружия, как поврежденного, так и вполне исправного. Исламисты, похоже, тут несколько штурмов выдержали. Иначе с чего за горизонтом все время полыхало и гремело? Дрались, конечно же.

– Наталья, следи за окрестностями. Мы спускаемся.

Десантники осторожно подобрались к лестнице. Кузнецов порылся в сумке, вытащил что-то внушительное, нес наготове. Спустившись до поворота, офицеры осторожно выглянули из-за угла.

Там находилось внушительное помещение площадью не меньше двух-трех сотен квадратных метров, освещенное электричеством и полное народа, лежащего вповалку. Некоторые сидели, курили, переговаривались, что-то ели, двое ходили от стены до стены. У всех оружие, люди готовы вмиг подскочить и бежать на выход, отстреливаться от наступающих американцев. Пусть перемотанные бинтами и тряпками, основательно покоцанные, но отбиваться наверняка ринутся все. Это не приунывшие и пьяные американцы, тут дисциплина несколько выше.

– Давай. Угощай народ.

Под щитком этого видно не было, но Кузнецов наверняка расплылся в злобной, кровожадной улыбке. Он чуть поворожил со своим адским устройством, размахнулся и швырнул его в середину помещения. Следом полетели баллоны со слезоточивым газом и несколько светошумовых гранат.

– Ты чего туда швырнул, Вован? – Через несколько секунд после чудовищного взрыва Свешников поднялся со ступеней и помотал головой, приходя в себя. – Атомную бомбу, что ли?

– Да петарда обычная. – Кузнецов перед взрывом предусмотрительно рухнул пластом, поэтому пострадал меньше. – Правда, с некоторыми страшными особенностями.

– Ты предупреждай в следующий раз про эти особенности. Мы бы и мелочь кидать не стали, знай заранее.

Батяня поднялся, помог встать Никифорову. Он тоже ощутил нехилый удар. Если бы не комбез и шлем, наверняка туго пришлось бы.

Майор подхватил автомат, вырванный из рук взрывной волной, встряхнулся и проворчал:

– Да, действительно, не мог предупредить, что ли?

– Виноват, командир. Не успел.

Опомнившись и приведя себя в порядок, десантники спустились в «зачищенное» помещение. Они старались не смотреть на кровавый хаос, воцарившийся там, и заглянули в два проема, лишившиеся дверей. За одним оказалось глухое помещение с огромным количеством не самых свежих трупов, за другим – длинный коридор с множеством дверей. Повсюду, насколько позволяли видеть дым и свет фонарей, растерзанные тела, кровища, внутренности, поврежденное оружие, обрывки одежды и стреляные гильзы.

Батяня испытал желание почесать затылок, но вовремя вспомнил про шлем и опустил руку.

– Вот это да!

Свешников прохрустел рядом по грязному полу, хохотнул и заявил:

– Голливудские ужасы отдыхают. Нервно курят в сторонке. И все почему? Да потому только, что наш веселый подрывник испытал свою самодельную петардочку в деле.