Кейт Дуглас - Спецкоманда SEAL. Абордаж

Фернандес и Гарсия задержались забрать свои М16/М203 и набить карманы бронежилетов гранатами. Мэджик Браун получил свою винтовку М21 с ночным прицелом, а Скотт Фрейзер — дробовик. Любимый «Ремингтон» Дока остался на палубе невостребованным.

Остальные Котики несли стандартное вооружение: «хеклер и кох» в сочетании с «хаш паппи». Маккензи молча, жестами поторапливал Котиков. Времени оставалось в обрез.

01.22 (22.22 по Гринвичу)

Грузовое судно «Йюдюки Мару».

Гавань Бендер-Э Аббас.

Перевалившись через фальшборт, на палубу рядом с Маккензи спрыгнул Мёрдок.

— Что скажете, Шеф? — его шепот показался оглушительно громким.

— Эй, Эл-Ти! — в первый раз с прихода в Седьмой Отряд Мёрдока так назвали. — Добро пожаловать на борт!

Мёрдок оглядел бесшумно передвигающихся Котиков.

— Кто командует? Де Витт?

— Вы, я полагаю. Нас вел Кобурн, но он выбыл из игры. Неудачное погружение.

— Вот черт! Что с ним?

— Кажется, отравление СО2. С ним Док.

Рядом, прижав к груди свой «хеклер и кох», оказался Де Витт.

— Эй, лейтенант! Чертовски рад вас видеть.

— Взаимно. Мак сказал, что Кобурн получил травму. Я не знаю вашего плана. Командуйте-ка лучше вы.

Маккензи, чуть подумав, кивнул.

— Пожалуй, верно, — он глянул на Де Витта. — Лейтенант?

— Понял. Но оставайтесь рядом, Эл-Ти, угу? Так мне куда спокойнее.

— Все будет в порядке, лейтенант. Куда вам по плану?

— На мостик.

— Значит, снова на мостик, — кивнул Мёрдок. — Ну что ж, идем!

Еще несколько секунд ушло на согласование деталей. Роселли с Хиггинсом остались на корме — прикрывать пути отхода, обеспечивать связь через спутник и так, в качестве резерва. Сойка шел с Мёрдоком. Согласовав частоту тактического радиообмена, они приготовились выступать; к этому времени все остальные уже рассредоточились, и на корме остались только Мёрдок, трое Котиков с «Белуги», младший лейтенант Де Витт и Чаккер Уилсон.

Де Витт махнул рукой:

— Сюда!

01.25 (22.24 по Гринвичу)

Лестница на мостик.

Грузовое судно «Йюдюки Мару».

Перекинув АКМ через плечо, Куребаяси спускался по лестнице. Он обошел все посты, но тревога все не проходила. В атмосфере физически ощущалось предгрозовое напряжение, хотя воздух был сух, а небо — чисто. Возможно, сказал себе Куребаяси, это просто нервы.

Он снова задумался о том, что же им движет, что с ним станет. Чего он ждет от «Охтори»? Чего он хочет добиться?

Принести себя в священную жертву? Но Куребаяси не слишком верил в красивую сказку насчет звезд, в которые он и те, кто с ним, превратятся, если только выполнят долг и повергнут американского колосса. Скорее забвение... Куребаяси вдруг понял, что страшится этого. Смешаться с прахом, не узнав, имели ли смысл его боль и жертвы... эта мысль терзала его, хотя раньше он несчетное число раз говорил об этом с друзьями.

Может, он просто боится? При этой мысли ему стало стыдно, страх забытья притупился. Он задержался на лестничной площадке. Возможно, стоит вернуться на мостик и снова поговорить с Такэдой, и все придет в норму...

У входа на мостик дежурили два пасдаранца, издали заметные по красным шарфам. Один из них покосился на Куребаяси, ухмыльнулся и сказал что-то другому на фарси. Тот противно засмеялся.

Варвары...

Где-то над головой Куребаяси негромко хлопнули автоматные глушители. Смеявшийся иранец выпучил глаза; на его горле, переносице и лбу расцвели алые цветки. Второй еще пытался поднять свою Г-3, когда на груди его аккуратным треугольником обозначились три девятимиллиметровые дырки. Он раскрыл рот, чтобы крикнуть: еще три пули с шипением ударили ему в лицо, во все стороны брызнули кровавые ошметки.

Куребаяси не стал дожидаться нападавших и даже не задержался осознать, что же произошло. Слетев кубарем вниз по маршу, он перекатился на спину, сжимая в руках АКМ. На потолке ведущего на мостик коридора шевелились чьи-то тени: кто-то готовился ворваться в рубку.

Осторожно-осторожно он поднял автомат и притаился, ожидая первого, кто покажется в дверном проеме.

01.26 (22.26 по Гринвичу)

Коридор у входа на мостик.

Грузовое судно «Йюдюки Мару».

Чаккер Уилсон посмотрел вдоль коридора — он был пуст, не считая распластавшихся под двумя красными пятнами на переборке убитых иранцев. Точно между пятнами находилась закрытая дверь на мостик; вряд ли по ту сторону ее кто-либо что-то услышал.

Лейтенант Мёрдок похлопал его по плечу — именно они сняли выстрелами иранских часовых. Теперь путь был чист. За их спинами стояли наготове младший лейтенант Де Витт и Сойка Стирлинг.

Капитан Кобурн оказался прав: Уилсон теперь знал, что не рожден для любой другой флотской службы, не говоря уж о службе на гражданке. Он снова был в Отряде — там и только там его место.

Мёрдок двинулся к двери на мостик; Уилсон держался футах в четырех сзади.

Где-то глубоко в подсознании Уилсона зажегся тревожный красный сигнал. Что-то было не так...

01.26 (22.26 по Гринвичу)

Коридор у входа на мостик.

Грузовое судно «Йюдюки Мару».

Уилсон понял, что его тревожит. Эл-Ти приближался к двери, нацелившись на нее и убитых иранцев. Еще шаг — и он поравняется с дверью на лестницу.

И его внимание целиком приковано к двери; похоже, он забыл про лестницу. И если там, на нижней площадке кто-то ждет с оружием в руках...

Предупреждать Эл-Ти знаком или по радио уже поздно. Прижав к плечу телескопический приклад своего автомата, Уилсон рванулся вперед, обогнал замершего от неожиданности Мёрдока и резко развернулся всем телом к проему.

Там, внизу кто-то поднял автомат. Уилсон нажал на спуск; автомат неприятеля тоже полыхнул пламенем из ствола, скрывая лицо стрелявшего, грохот АКМ заглушил негромкое шипение очереди из «хеклер и коха». Уилсон ощутил удар по бедру, потом в бок, но все удерживал прицел, выпустив еще две короткие очереди. Парень на лестничной площадке дернулся как от удара, перекатился на бок, сделал попытку подняться и затих. Только тогда Уилсон заметил, что это японец.

Секундой позже на площадку снизу поднялись Маккензи с висящим на груди М60 и Пума Хольт. Маккензи тронул ногой тело японца.

— Этот танго готов, — произнес он, но слова звучали откуда-то издалека.

Мёрдок помог Уилсону сесть.

— Сукин ты сын, Чаккер, — яростно прошептал он ему на ухо. — Ты что, думал, я оставлю спину незащищенной?

Только тут до Уилсона дошло, что в него попали. Боли он не ощущал, но весь бок онемел, будто ему вкатили туда лошадиную дозу новокаина, да ноге было горячо и мокро.

— Мне казалось... вы не бережете... свой хвост...

Хольт присел на колено рядом и стал вскрывать перевязочный пакет. Где-то поблизости разразилась стрельба.