Эрл Гарднер - Дело разведенной кокетки

— Я позвоню тебе в кабинет, если будет что-то новое.

— Через час ты сможешь меня поймать. Потом отправлюсь домой. Спокойной ночи, Пол.

— Спокойной ночи.

Мейсон и Делла вышли из бюро и сели в машину.

— Поедем и посмотрим, что там происходит, — сказал Мейсон.

— Хочешь, я поведу машину?

— Нет, я сам.

Мейсон сел за руль, кивнул головой сторожу стоянки, завел двигатель и выехал на улицу. Он уверенно управлял машиной, ловко лавируя в уличном потоке транспорта. Наконец, он свернул в Соут Гондола Стрит.

— Теперь смотри, Делла, — попросил он. — Я буду ехать медленно. Посмотри, сколько будет полицейских машин.

— Который это дом?

— Номер семьсот девятнадцать. Приблизительно посередине, между этими двумя перекрестками по левой стороне и…

— Я уже поняла.

— Там стоят несколько машин, — сказал Мейсон.

Они медленно проехали в сторону перекрестка.

— Это частные машины. Я не вижу никаких полицейских машин. У полицейских красные огни на крышах, верно?

— Верно. И длинные радиоантенны. Черт возьми, Делла. Нет ни одной полицейской машины.

— Наверное они забрали Люсиль на допрос в команду и…

— Но вокруг все еще была бы толпа, — заметил Мейсон. — Я буду ехать очень медленно. Когда мы проедем аллейку, посмотрим, нет ли движения вокруг гаража.

Они ехали очень медленно. Смотрели в сторону аллейки. Около гаража было темно и тихо. Его освещал только слабый отсвет уличного фонаря.

— Подожди, — сказал Мейсон. — Что-то мне здесь не нравится.

— Что? — спросила Делла Стрит.

Мейсон резко затормозил.

— Садись за руль, Делла, и подай мне фонарь из ящичка. Нет, подожди. Мы выйдем, осмотримся и потом вернемся.

— Шеф, что ты об этом думаешь? Что-то не в порядке.

— Не знаю, — ответил Мейсон. — В этом есть что-то подозрительное.

— Если ты так считаешь, то лучше держись подальше.

— Я должен узнать, что это такое, — сказал Мейсон.

Он обернулся, проверил, не едет ли кто-нибудь. Немного отъехал назад, свернул в аллейку и медленно поехал в сторону гаража. Когда они приблизились к гаражу обозначенному номером двести восемь, Мейсон сказал Делле:

— Останься здесь и дай мне фонарь.

Адвокат вышел из машины и направился с фонарем в руке к гаражу. Он увидел, что дверь закрыта только на ручку, приоткрыл правое крыло на несколько дюймов и осветил внутренность.

Он бегом вернулся в машину, вскочил в нее, бросил фонарик на заднее сиденье, быстро выехал из аллейки и развернулся.

— Что случилось? — спросила Делла.

— Все, — мрачно ответил Мейсон. — Мы попали в ловушку.

Делла Стрит не сказала ни слова, пока Мейсон не выехал на улицу, резко свернул направо и добавил газ.

— Что случилось? — спросила она, когда они уже отъехали от гаража.

— Эта чертовка, — сказал Мейсон. — Эта двуличная чертовка.

— Следовательно, она не сообщила в полицию?

— Нет, она не сообщила в полицию, — подтвердил Мейсон. — Тело лежит там, где и лежало, только теперь возле правой руки виден небольшой, блестящий револьвер.

— Следовательно, это будет похоже на самоубийство?

— Вряд ли.

— Ну, и что теперь? — спросила Делла.

— Я должен найти какое-нибудь место, в котором мы могли бы поставить машину и спокойно подумать.

— Мы не можем просто забыть об этом деле?

— Именно над этим я и хочу подумать. Здесь есть стоянка. Мы остановимся на минуту.

Мейсон замедлил ход, въехал на стоянку, выключил двигатель и свет. Минуту они сидели молча. Делла заговорила первая:

— В конце-концов, никто кроме Люсиль Бартон не знает, что ты там был, а она наверняка не будет об этом говорить.

— Кто-то руководит ею и кто-то подговорил ее быть хитрой, — задумчиво сказал Мейсон.

— Ты так же говорил ей, что она должна сделать!

— Это правда, но не забудь о том, что и я должен поставить полицию в известность. Я также видел тело. Только тогда у тела не было револьвера.

Он снова замолчал. Через пару минут Мейсон вдруг потребовал:

— Задавай мне вопросы, Делла.

— О чем я должна спрашивать?

— Об этом чертовом деле. Попробуем это выяснить.

— А если бы ты ничего не сказал полиции? Что тогда случилось бы?

— Тогда полиция найдет тело… то есть… кто-то найдет тело и сообщит в полицию.

— Кто?

— Вероятно Люсиль Бартон.

— Не понимаю.

— Она приедет домой с каким-нибудь свидетелем. Может быть это будет ее подруга, Анита Джордан.

— А почему не ее приятель?

— Потому что она обручена и, если ее имя попадет в газеты, будет лучше, если напишут, что она провела вечер с подругой.

— Понимаю. И что дальше?

— Потом Люсиль Бартон попросит Аниту открыть гараж, фары машины осветят внутренность, Анита начнет кричать, обе будут в истерике, вызовут полицию… и зрителей, и тем и другим будет на что посмотреть.

— Это им удастся?

— Не знаю, — ответил Мейсон. — Все зависит от того, как хорошо они будут играть свои роли.

— Анита и Люсиль?

— Нет. Люсиль и тот, кто этим руководит. Вероятно, Артур Колсон.

— Хочешь, чтобы я спрашивала о нем?

— Спрашивай, о чем хочешь. Что тебе придет в голову.

— Разве полиция не спросит ее об этом мужчине? Например, знала ли она его?

Мейсон подумал минуту и ответил:

— Да. И она вынуждена будет сказать, что она знала его, и что он был ее первым мужем. Тогда полиция спросит, почему он выбрал именно ее гараж, а не какое-нибудь другое место для самоубийства. Они станут подозрительными и захотят проверить, действительно ли это самоубийство и… Потом они, конечно, проверят оружие и пулю, которая вызвала смерть, ну и окажется, что револьвер в гараже подброшен. Это будет выглядеть ужасно подозрительно.

— Ну, хорошо, — продолжала Делла. — А теперь я задам тебе другой вопрос. Предположим, что ты сообщишь об этом в полицию.

— Вот тогда, я вляпаюсь.

— Почему?

— Потому, что я не присмотрел за тем, чтобы Люсиль позвонила в полицию. Я ведь мог остаться дольше и убедиться в том, что она делает именно то, что я ей сказал.

— А что? Ты отвечаешь за нее и за то, что она сделает?

— Нет, но я адвокат и судебный служащий. Уведомление полиции об обнаружении тела было моей обязанностью. Вместо этого, я поручил позвонить Люсиль.

— А что скажет Люсиль?

— Вот тут-то и заключается вся проблема, — сказал Мейсон. — Она будет вынуждена настаивать на том, что мы не нашли никакого тела, и что я делаю из нее козла отпущения, пытаясь защитить какого-нибудь своего клиента.

— А полиция поверит ей?

— Если поверит, то дело плохо. Если же не поверит, то поднимут крик о том, что я не досмотрел, что должен был сам сообщить в полицию и что сам не заявил после того, как они со мной не связались.

— Почему ты этого не сделал?

— Потому, что был занят страховкой Финчли. Я так обрадовался тем, что Арджил влип, что не обратил внимания на молчание полиции. Черт возьми, Делла. Если бы я над этим задумался, то догадался бы, что произошло. Размышляя логично, каждый порядочный гражданин и работник суда имеет из такого положения только один выход: сообщить обо всем в полицию.